— Рихтер, — сказал невысокий Хранитель Источников. — Рихтер си По.
— Замечательно, — сказала я, не в силах скрыть своего нетерпения. Мне никогда не нравились официальные процедуры. — Мы все представлены друг другу. А теперь, как насчет того, чтобы перейти к делу. Забирайте свою армию, убирайтесь обратно в Тор, и мы поступим так же. Королева Сирилет хочет мира.
— Мы уже слышали это от тебя, Королева-труп. Ты действительно думаешь, что я настолько глуп, чтобы снова поверить тебе?
Трис хихикнул.
— Я же говорил тебе, мама. Они не станут слушать. — Его темные глаза были устремлены на Рихтера, и в них не было ни капли веселья, несмотря на улыбку на его лице. — Совершенно несговорчивые.
Рихтер ответил мрачным взглядом, и я почувствовала, что, возможно, между ним и моим сыном есть какая-то история. Ну, Трис вел свою войну уже более десяти лет, так что, вероятно, это не должно было меня удивлять. Я уже начала жалеть, что он все-таки пришел, но это был мой выбор. Мне нужно было, чтобы он загладил свою вину, если бы был возможен мир.
— Это не мое решение, — сказала я. — Я не королева Йенхельма. Я никакая не королева.
— Кроме трупов, — вырвалось у одного из придурков, стоявших за спиной Рихтера. Гребаный идиот, видимо, думал, что невероятно остроумен.
— Королева Сирилет хочет мира, — заявила я очень твердо. — Мы здесь только для того, чтобы донести послание. Потому что, хотите верьте, хотите нет, — я подняла руку и лапу и указала на небо, — но у нас есть более важные дела.
Эти глупцы понятия не имеют, какой монстр угрожает им из моего мира. Хочешь, я им покажу?
— Ты можешь это сделать? — спросила я.
Да.
— Что? — спросил Рихтер.
— Я спросила, можешь ли ты это сделать? Можешь ли ты убраться обратно в Тор? Тогда мы уйдем в Йенхельм и обретем мир, который нам нужен, чтобы заняться более насущными делами.
Моя тень снова начала извиваться.
— Прекрати, — тихо сказал я. — Я разберусь с этим.
Сссеракис хихикнул, и моя тень снова улеглась. Ты говоришь очень уверенно. Я удивилась, услышав сарказм в голосе моего ужаса.
— Я ничего не сделал, мама, — сказал Трис.
Все действительно было бы проще, если бы я просто говорила с Сссеракисом своими мыслями. Я знала, что ужас может слышать их, но мне никогда не нравилось общаться таким образом. Странно, но осознание того, что ужас может слышать каждую мою мысль, разрушало барьер, который я не хотела разрушать. Даже если этот барьер был всего лишь воображаемым.
Рихтер пристально смотрел на меня, но отвернулся, чтобы посоветоваться с остальной делегацией Тора. Я видела, как они перешептывались, кивали, качали головами. Одна женщина указала на меня, затем махнула пальцем в сторону Триса.
— Мы могли бы просто напасть, — предложила Трис, пожалуй, слишком громко. — Их всего шестеро, мама.
Рихтер нахмурился, и его рука потянулась к нагруднику, рассеянно поглаживая светящуюся там руну.
— Это не поможет, Трис, — рявкнула я. — Возможно, ты бы мог извиниться за все те зверства, которые совершил.
— Конечно. Конечно. Все, что угодно, ради могучего Йенхельма. — Трис шагнул вперед и отвесил поклон, который был одновременно драматичным и насмешливым.
— Великие воины и жители благородного Тора, — жеманно произнес Трис. — Я, Трис Хелсене, — он выпрямился, — некоторые из вас называют меня Жнецом. Прошу прощения за все дурные поступки, которые я причинил вам, — улыбка сползла с его лица. — За всех несправедливо убитых сестер. Я приношу свои извинения. Чтобы все вы подавитесь нашим миром и сгнили в аду.
Он отступил на шаг, поравнявшись со мной, и угрюмо пожал плечами:
— Ну вот. Я старался изо всех сил.
— Это было сказано от чистого сердца, — сказала я. Хотя я не могла его винить.
Я хотела мира. Я действительно хотела. Но я также не могла забыть, как началась война. Я могла бы винить себя за то, что украла несколько аббанов у этих ублюдков, но правда заключалась в том, что это была незначительная кража по сравнению с возмездием. Тор послал ассасинов, чтобы убить меня, а вместо этого убил Ви. Мою приемную дочь и сестру Триса. Маленькую Ви, которая любила поболтать обо всем на свете. Она наполняла мою жизнь радостным шумом. Я думаю, она также сдерживала большую часть темной натуры Триса. Точно так же, как Джозеф так долго сдерживал мою.
В Трисе я видела много от себя. Он был тем, кем я могла бы стать, если бы не постоянное присутствие Джозефа на протяжении всех моих лет в академии. Если бы у меня не было твердой моральной уверенности Хардта, на которую я могла опереться после Ямы. Если бы Имико не оттащила меня от края пропасти после смерти Сильвы. Я столько раз чуть не стала той, кем сейчас был Трис, но каждый раз кто-нибудь из моих друзей спасал меня. Теперь я понимаю, что рядом с Трисом не было никого. Ви ушла. Присутствие Сирилет никогда не приносило спокойствие, ни в чем и никому. Я… Нет. Я никогда не пыталась оттащить его от края пропасти. Как раз наоборот. После смерти Ви я увлекла Триса с собой за край. Только у него не хватило опыта, чтобы снова выбраться оттуда. И когда я это сделала, когда я, наконец, проснулась и выбралась из тьмы и отчаяния… Будь я проклята, но я не взяла его с собой. Я оставила его там. Я его бросила.
Трис сердито смотрел на делегацию Тора, его руки сжались в кулаки. В нем не было страха, ни капли. В его сердце не было ничего, кроме ярости и ненависти. Я подошла и положила руку ему на плечо, и он отпрянул от меня, широко раскрыв глаза и угрожающе глядя на меня.
Рихтер прочистил горло. За это я чуть не проткнула его призрачным шипом. Маленький, покрытый шрамами человек из Тора шагнул вперед и выпрямился во весь свой небольшой рост, как будто собирался произнести самую важную речь в своей жизни.
Или, может быть, последнюю.
— Мы согласны, — сказал Рихтер.
Я вздохнула с облегчением.
Рихтер снова прочистил горло:
— С одним условием.
О, блядь, спасите нас всех от надутых петухов с раздутым чувством собственной важности.
Рихтер поднял руку и указал на Триса:
— Мы требуем, чтобы Жнец сдался народу Тора ради правосудия.
Трис хохотнул.
— Правосудие? Что, черт возьми, ты можешь знать о правосудии?
— Ты убил бесчисленное множество людей в Торе…
Трис шагнул вперед. «Это было правосудие!» — закричал он.
— Убийство никогда не бывает правосудием, — огрызнулся Рихтер.
— Убийце и подобает говорить такие вещи. — Трис вытянул руку в сторону и сформировал источникоклинок, гигантскую косу.
Рихтер отступил на шаг, вытаращив глаза на своем лоскутном лице.
— Ты угрожаешь мне на переговорах?
— Я угрожаю тебе? — Трис двинулся вперед, занимая место, которое уступил Рихтер. — Что бы ты назвал требованием моей головы, если не угрозой?
Могла ли я на самом деле это сделать? Могла ли я пожертвовать своим сыном, чтобы спасти Йенхельм от войны, которую он не мог себе позволить? Чтобы спасти Оваэрис от гибели под натиском Норвет Меруун? Не пойми меня неправильно, я ни на секунду не верила, что только королевство Йенхельм стоит между Оваэрисом и уничтожением, но я также знала, что Сирилет и я стоим в центре всего этого. Мы были стержнями, от которых зависело, устоит наш мир или рухнет. Мы не могли позволить себе развязать войну против Тора. Не могли позволить себе отвлекаться от реальных конфликтов, которые разворачивались вокруг нас. Я уже делала это раньше, жертвовала кем-то, кого любила, ради общего блага. Я могла бы сделать это снова. Ради мира. Ради урегулирования. Ради Оваэриса.
У тебя странный способ убедить себя сделать то, что необходимо.
Пошли они все нахуй! Я шагнула вперед, встав между Рихтером и моим сыном. Их рычание быстро прекратилось, и обе пары глаз повернулись ко мне: Рихтера с подозрением, Триса с сомнением. Как на человека, готового к предательству.
Я сверкнула глазами и пронзила Рихтера яростным взглядом:
— Ты не заберешь у меня моего сына.
— Ха! — фыркнул Рихтер и поднял руки, как будто я только что доказала ему, что он победил. — Я был прав. Вы приходите сюда, заявляя, что стремитесь к миру, и ведете переговоры, держа нож за пазухой.
Трис ощетинился у меня за спиной, но я ответила, не дав заговорить своему сыну.
— Нож за пазухой? Гребаный нож? Вы начали эту войну, убив мою дочь, а теперь, чтобы положить ей конец, требуете жизнь моего сына. Кто из нас, Рихтер си По, ведет переговоры, держа нож за пазухой? — Мой шторм вырвался наружу, прошелся по моей коже, изогнулся дугой из моего темного плаща и прочертил жгучие линии в земле.
Рихтер остался стоять на месте, но я чувствовала исходящий от него страх. Остальные члены делегации ничем не отличались. Одни запихали Источники себе в рот, другие обнажили мечи. Все были в ужасе. Моя репутация и гнев лишили их мужества.
Отправь их обратно в их город. Заставь распространять страх, как чуму. Сейчас мы слабы, но, когда их город будет в страхе, когда нас будет кормить весь континент, представь, чего мы смогли бы достичь. Даже Норвет Меруун съежилась бы перед нами.
— Значит, это все, Королева-труп? — сказал Рихтер, и улыбка на его лоскутном лице свидетельствовала о победе, которой он не заслужил. — Твой фальшивый мир разбился вдребезги из-за лжи, которой он является?
Моя тень колыхнулась подо мной и поползла по земле к делегации Тора. Похоже, переговоры сорвались. Все произошло так быстро. На самом деле, ты мог бы подумать, что я уже научилась заключать мир и вести переговоры. По-видимому, нет.
— Да будет так, — сказал Рихтер, отступая назад. Один из членов делегации передал ему поводья лошади, и он вскочил в седло. Лошадь переступила с ноги на ногу, сминая копытами увядающую траву. — Мы притащим вас обоих обратно в Тор в цепях и проследим, чтобы правосудие свершилось.
Угрозы. Есть два типа людей, которые угрожают. Те, кто уверен в своей победе, и те, кто уверен в своем поражении.