Кекран и его армия бесов служили той же цели на земле. Он не мог противостоять натиску плоти Норвет Меруун, поэтому охотился на миньонов, которых она отправляла за пределы своей территории.
Однажды я уже встречалась с Кекраном. Странное существо, почти земное по внешности, но искаженная версия моего народа, с кожей, которая, казалось, клубилась, глазами, которые светились злобным красным светом, и конечностями, которые не совсем соответствовали его телу, словно он взял их у другого существа и пересадил себе. Мне сказали, что однажды он сражался с Хайренаак, потерял руку, но выбил ей глаз. Это убедило меня, что, хотя Кекран и выглядел как землянин, он был намного сильнее любого из моего народа.
— Кекран мертв? — спросила я, продолжая идти. Еще один молотильщик ветра подлетел ближе, жужжа крыльями. Теперь у меня было двое зрителей. Они кружили надо мной, наблюдая, не останавливаясь на месте больше чем на секунду или две.
Не совсем. Норвет Меруун оторвала ему руку, обе ноги и половину туловища. Он сбежал, чтобы восстановить силы. То, что Кекран, по-видимому, смог выжить, будучи разорванным на куски, было ужасно само по себе.
— А как насчет других лордов Севоари?
Сссеракис горько усмехнулся у меня в голове, и моя тень скорчилась подо мной. Бракунус должен был охотиться на приспешников Норвет Меруун так же, как это делал Кекран, но гуль — трус и дурак. Я должен был одержать его давным-давно. Несмотря на все его недостатки, он мог бы стать могущественным хозяином. Пауза. Хотя и не таким могущественным, как ты.
— Мне не нужна лесть, Сссеракис. Другие лорды.
Эйр и Диалос. Один, который равен двум, и два, которые равны одному. Сссеракис снова рассмеялся. Мы называем их близнецами, и они это терпеть не могут. У них есть своя территория, и они пытаются держать Норвет Меруун на расстоянии, но им суждено сражаться друг с другом всю свою жизнь. Недавно они позволили этой судьбе отвлечь их от более важной задачи.
Лодос бродит по Севоари, и его не волнуют никакие проблемы. Его мучения бесконечны. Он не может умереть, и все же не желает ничего другого. Каким бы могущественным он ни был, он бесполезен.
Флоун всегда относилась к своей задаче со всей серьезностью, но с тех пор, как баланс был нарушен, она не может сдержать натиск. Она обвиняет меня и поклялась разорвать на части, если я еще раз приближусь к ее территории.
— Смогла бы она это сделать?
Сссеракис несколько мгновений угрюмо молчал. Да. Я слаб, Эска. Я был слаб слишком долго. Когда Железный легион забрал меня, равновесие нарушилось. Норвет Меруун ринулась вперед и захватила мою территорию, уничтожила или поработила моих миньонов. К тому времени, когда ты отослала меня обратно, было уже слишком поздно. Мои города были разрушены, мои миньоны исчезли или стали слишком безмозглыми, чтобы чего-либо бояться. Сама Норвет Меруун стала такой большой, что больше не боится меня.
— Помедленнее. — Я все еще пыталась вникнуть во все это. Жужжание молотильщиков ветра не помогало. Теперь их было пятеро, и их крылья создавали такой гул, что у меня болели уши. У каждого из них были такие же червеобразные наросты, торчащие из рук, туловища и головы и болтающиеся в воздухе.
— Ты хочешь сказать, что слишком слаб, чтобы сражаться с Норвет Меруун, потому что тебя больше никто не боится? — Я давно знала, что мой ужас питается страхом, жиреет на нем. Но когда страха было мало и ужас голодал, или когда он расходовал слишком много энергии, Сссеракис становился маленьким, слабым и вялым.
Да. Смотри.
Моя тень шевельнулась у меня под ногами. Шип чернильно-черного цвета взметнулся вверх и пронзил глаз одного из молотильщиков ветра. Тот тут же умер, его крылья замерли, руки обмякли. Сссеракис втянул мою тень, и монстр рухнул на землю, корчась в последних судорогах. Червеобразные наросты, вросшие в его кожу, еще несколько мгновений извивались, а затем высвободились. И я ничего не почувствовала. Остальные молотильщики ветра продолжали наблюдать. Жужжа крыльями, они порхали надо мной.
Они не боятся меня. Благодаря Сссеракису, я всегда могла чувствовать страх окружающих. Ужас впитывал его, питался им. Он часто использовал меня, чтобы пугать других, обеспечивая себя сытной едой. Но от этих существ не исходило ничего.
Одно из гигантских щупалец протянулось от основной массы Норвет Меруун, вытянувшись на огромное расстояние между нами. Мои крылья распахнулись за спиной, и Сссеракис изо всех сил ударил ими, подняв нас назад, в небо, как раз в тот момент, когда щупальце упало, ударившись о землю там, где я только что стояла, расколов камни и подняв вокруг себя клубы пыли. Оставшиеся молотильщики ветра легко отскочили в сторону и снова приблизились ко мне, не нападая, а просто наблюдая. Щупальце медленно удалилось, волочась по земле, оставляя на ней новую борозду.
Ты чувствуешь это. Страха нет. Я становлюсь слабым без него. Мне нечем питаться. Норвет Меруун больше не боится меня. Я почувствовала, что мой ужас впадает в панику. Я никогда не чувствовала ничего подобного от Сссеракиса. Это был древний ужас, такой же древний, как сам Севоари. Но, столкнувшись с непримиримым врагом, он не знал, что делать.
— Почему они тебя не боятся? — спросила я, когда мы зависли в небе, поднимаясь и опускаясь под мерное хлопанье наших крыльев.
Норвет Меруун выросла слишком большой, чтобы обращать на меня внимание. Ее тело реагирует вяло, но делает это инстинктивно. Она знает, что я не могу причинить существенного вреда ее растущей плоти, поэтому ей все равно. Некоторые из ее миньонов охотно следуют за ней. Гули — трусы и делают ставку на то, что монстр, скорее всего, победит. Остальные порабощены.
— В их коже кишат черви.
Сссеракис издал в моей голове звук, похожий на фырканье отвращения. Они не более чем марионетки. Черви контролируют их. Молотильщики ничего не чувствуют. Я могу убить сотню из них, и они все равно не будут меня бояться!
Я посмотрела вниз, на необъятную массу врага, с которым сражался Сссеракис. Это ошеломило меня. Как кто-то мог надеяться сражаться с чем-то таким огромным, таким всеобъемлющим? Норвет Меруун простиралась от горизонта до горизонта. Сссеракис сказал, что она уже съела половину Севоари. Означало ли это, что полмира уже покрыто ее пульсирующей плотью? Я повернулась, чтобы посмотреть в ту сторону, откуда мы пришли, как будто мои слабеющие глаза могли пронзить расстояние и увидеть великий разлом. Первый стабильный портал между нашими двумя мирами.
— О, блядь!
Да. Соединив наши два мира, наша дочь обрекла Оваэрис на гибель вместе с Севоари. Как только Норвет Меруун уничтожит все здесь, она сделает то же самое с вашим миром.
— Что нам делать?
Сражаться! Проглоти свои Источники. Вместе мы всегда были сильнее. Мы разрежем ее плоть на части и убьем ее миньонов. Если мы причиним ей достаточно боли, она снова научится бояться меня.
Это было слишком ошеломляюще. Слишком велико, чтобы понять. Слишком велико, чтобы сражаться.
— Я не могу, Сссеракис. Я стара. Устала. — Мне не нужен был мой ужас, чтобы произнести следующую фразу, это был страх, которым я мучила себя уже некоторое время. — Я слаба.
Волна отвращения захлестнула меня. Сссеракис, наконец, осознал, в каком состоянии находится тело, которым он обладал.
Ты позволила своему телу увянуть. Твоя магия гниет внутри тебя.
Я горько рассмеялась, когда мы повисли в небе, медленно взмахивая крыльями.
— Да, возраст делает это с телом землянина.
И снова на меня накатило острое чувство отвращения. Это не возраст. Железный легион был старым, но сильным. Ты РАЗРЕШИЛА себе стать слабой.
— Я устала, Сссеракис. Я уже давно устала. — Я не договорила. В этом не было необходимости. Я устала и была одинока.
Ты больше не одинока.
Я ничего не могла с собой поделать. Я не могла бороться. Меня захлестнуло отчаяние. Неизбежность неудачи превратила мои конечности в камень, придавив меня к земле. Даже мои крылья забили медленнее, и мы плавно опустились на землю. Я рухнула рядом с водопадом, глядя на простирающегося передо мной врага. Я знала, что у нас нет ни единого шанса выстоять против него.
— Я устала, Сссеракис, — повторила я. Слова вылетели из меня сами собой. Наконец-то я призналась в этом единственному существу на свете, которое могло по-настоящему понять меня. — Я совершила так много ошибок. Я устала совершать ошибки.
Зов пустоты нахлынул на меня и увлек за собой в открытое море. Попытаться будет слишком тяжело. Усилие будет слишком велико. Неизбежный провал, последствия будут слишком серьезными. Ужасная правда встала передо мной в полный рост. Как и Имико, я не была достаточно сильной, чтобы выдержать тяжесть мира и своей совести. В жизни было столько боли, и было бы проще ее не испытывать. Я чертовски устала быть собой, совершать одни и те же ошибки, все портить. Гораздо проще просто позволить этому закончиться.
Перестань барахтаться в горе, Эскара! Послушай меня. Я знаю тебя. Ты не устала быть самой собой. Ты сильнее этого. Тебя не сломили твои ошибки, ты сильнее этого. Ты устала справляться с ними в одиночку. Но ты больше не одинока. Я здесь. Я с тобой. Мы сила друг друга.
— Что, если мы слабость друг друга?
ПРЕКРАТИ! Это потакающее своим желаниям нытье не похоже на тебя. Это не поможет ни моему миру, ни твоему. Это не спасет твой народ. Это не спасет наших дочерей. Возьми себя в руки и помоги мне. Или мне раздавить твое сердце в груди, сбежать из твоего тела и найти того, кто поможет. Возможно, мне все-таки следовало пойти к нашей дочери.
— Не смей. Даже не думай. — Как бы сильно я ни любила Сссеракиса, я не могла подвергнуть неизбежным мучениям кого-то другого, особенно Сирилет. Она могла думать, что хочет, чтобы ужас завладел ею, но она не понимала, чего это ей будет стоить. Внутренний холод, ночные кошмары. Необходимость вызывать страх у других, чтобы подпитывать ужас.