Тертис придвинулся ближе, все еще без усилий контролируя воинов Триса, даже когда они окружили меня.
— Она считает, что эта ситуация из-за нее?
— Эта женщина-землянин высокомерна, брат, — пророкотал Аэролис. — Я уже сталкивался с ней раньше.
— Пожалуйста, Аэролис, — взмолилась я. Я чертовски ненавижу просить, особенно у наших бесполезных мудаков-богов, но я все равно это сделала. — Прекрати.
Аэролис несколько мгновений смотрел на меня, а камни кружились, как листья, подхваченные течением.
— Скоро придет и твоя очередь, женщина.
Трис снова закричал, мучительная боль вырвалась из глубины ее души. Он вытянул руку, взмахнул косой и одним ударом разрубил Сломанный Нос пополам. Битва, если ее можно так назвать, закончилась очень быстро. Даже если бы его воины контролировали ситуацию, я не думаю, что они смогли бы противостоять моему сыну, но, будучи марионетками Тертиса, они были всего лишь пшеницей перед ним. Но в этом-то и был весь смысл. Это никогда не должно было стать испытанием силы или мастерства, никогда не должно было стать сражением, в котором Трис не смог бы победить. Дело было не в сражении. Дело было в жертвоприношении. В его решимости.
Что еще могут потребовать эти твари, Эска?
Мой сын, окруженный расчлененными трупами своих воинов, своих друзей, позволил своему клинку растаять. Он упал на колени посреди этой бойни. Он плакал, закрыв лицо руками, кричал, рыдал навзрыд. Мне следовало пойти к нему, дать ему то скудное утешение, которое я могла, но слова Сссеракиса эхом отдавались во мне, разжигая новый страх. Что еще Джинн мог потребовать у меня?
Я обернулась и увидела, что Сирилет все еще играет с шкатулкой-головоломкой. Ее рот приоткрылся, глаза остекленели. Она в последний раз повернула одну из секций, и шкатулка раскрылась, как цветок, раскрывающийся навстречу солнцу. Она выпала из безвольных рук моей дочери и со стуком ударилась о землю. Сирилет не пошевелилась. Она просто смотрела, открыв рот и безвольно опустив руки. Я подбежала к ней, помахала рукой перед ее лицом, потрясла за плечи. Она не пошевелилась, не ответила, даже не моргнула. Я выкрикнула ее имя. Нет ответа. Я шлепнула ее по щеке. Ничего. Как будто она просто исчезла.
Я повернулась к Джиннам. Они оба зависли неподалеку.
— Что вы с ней сделали?
Аэролис с грохотом приблизился ко мне.
— Интересная головоломка, не так ли, женщина? Просто решить для такого методичного землянина, как она, но единственный способ открыть ее — отдаться ей целиком. — Джинн протянул каменную руку, и открытая шкатулка, оторвавшись от земли, поплыла к нему. Я рванулась к шкатулке, но невидимая сила отбросила меня в сторону. — Теперь ее разум принадлежит нам.
— Верни это, — прорычала я. — Верни ее.
Несколько мгновений Аэролис молча парил в воздухе.
— Нет.
Трис, пошатываясь, поднялся на ноги, отошел на несколько шагов от учиненной им бойни, посмотрел на кровь на своих руках. Его вырвало. Сирилет сидела позади меня, пуская слюни и ничего не соображая. И наши придурковатые боги, плавающий в воздухе камнепад и буря времени, каким-то образом умудрялись выглядеть довольными. О, как же я их, блядь, ненавижу!
Тертис заискрился, когда подплыл ближе ко мне.
— Хочешь узнать, какое у тебя задание, женщина? Мы разработали его специально для тебя.
Осторожнее, Эска. За всем этим кроется нечто большее, чем мы предполагали. В голосе моего ужаса послышалось страдание. Я почувствовала страх Сссеракиса как эхо собственного. Страх уже не за себя, а за Сирилет. За то, что с ней сделали.
— Чего вы хотите от меня? — Я откусывала каждое слово, едва сдерживаясь. Я хотела напасть на них, разорвать их на части, потратить все свои силы — и силы Сссеракиса — и посмотреть, сколько именно нужно силы, чтобы убить бога. Но я также знала, что это бессмысленно. Однажды я уже пыталась это сделать и потерпела неудачу. Даже если бы у меня получилось, это не спасло бы Оваэрис. Не вернуло бы павших товарищей Триса. Не вернуло бы моей дочери разум. У меня не было выбора, кроме как сделать то, что хотел Джинн.
Аэролис скрутился.
— Твое задание — переговоры.
— Чего мы хотим? — треснул Тертис. — Что ты можешь предложить нам для обеспечения нашего сотрудничества?
Блядь! Переговоры и дипломатия никогда не были моими самыми сильными качествами. Нет. Они принадлежали Сильве, и ей так и не удалось научить меня этому. Я была слишком поспешной, слишком прямолинейной, слишком честной, никогда не умела скрывать своих желаний и не могла угадать, чего хотят другие от своей игры. Чего хотели от меня Джинны? Что я могла им предложить? Они были богами и могли иметь все, что хотели. Я была простой смертной, которому нечего было предложить, кроме самой себя. И внезапно это показалось очевидным.
— Мою жизнь, — сказала я. — Вы ненавидите меня, хотите убить. Сделайте это. Забирайте мою жизнь и…
Аэролис загрохотал.
— Если бы мы хотели тебя убить, ты уже была бы мертва.
Им нужна не ты, Эска.
— Вы хотите Сссеракиса? — спросила я. Смогу ли я отказаться от своего ужаса, чтобы спасти мир? Игнорируя тот факт, что разлука с ним все равно убьет меня, я не была уверен, что смогу принести Сссеракиса в жертву этим существам, так же как не согласилась бы отдать им Триса, Хардта или Кенто. Сссеракис был моей семьей, частью меня. И я бы защищала его изо всех сил, что у меня есть.
Тертис подплыл ближе, искрясь, время вокруг него дробилось.
— Если бы мы хотели заполучить твою мерзость, мы бы уже вырвали ее у тебя.
— И что тогда? — спросила я. — Если моя жизнь уже принадлежит вам, что еще я могу предложить? Чего вы хотите?
Они могли взять у меня все, что хотели, без моего согласия. Они могли создать все, что хотели, одним движением руки. Они были Джиннами. Единственное, что они не могли создать, — это жизнь, но они уже доказали, что могут управлять ею. Они манипулировали воинами Трис, как марионетками, и все это время те умоляли отпустить их, пощадить.
Они могут управлять телами, но не разумами.
Я оглянулась на Сирилет, которая сидела, раскинув ноги, безвольно раскинув руки, с открытым ртом, из которого текли слюни, и пустыми глазами. Они забрали разум моей дочери, заперли его в шкатулке. Удерживали его. Но не могли контролировать. Я была уверена, что так оно и было. Чего они хотели от меня? Чего они не могли у меня отнять? Ни моего тела, ни моей жизни, ни моего разума. Чего-то, к чему они не могли прикоснуться. Знаний, воспоминаний. Чего-то.
Сссеракис понял это одновременно со мной. Ты не можешь отдать это им.
Это был секрет, который я поклялась унести с собой в могилу. И я это сделаю. Должна была сделать. Если бы на карту была поставлена только моя жизнь, я бы так и сделала. Но это была бы не просто моя могила. Это была бы могила для Сирилет, Триса, Кенто и Эсем. Это была бы могила для всех людей.
Забавно выбирать меньшее из двух зол: это все равно зло, и его достаточно, чтобы проклясть тебя.
— Вы хотите знать, как Железный легион это сделал, — сказал я. — Вы хотите знать, как он вернул Тертиса к жизни. — Осталось только трое, кто знал правду: Джозеф, Сссеракис и я. Правда, которая может снова перевернуть мир, даже если и спасет его.
Ты не можешь, Эска. Тогда ты вернешь Ранд и Джиннам их силу. С каждой смертью они становились слабее. С каждым возрождением они снова становятся сильнее. Бесконечная война будет продолжаться до тех пор, пока один из них жив. Если ты откроешь им этот секрет, они смогут возвращаться к жизни столько раз, сколько захотят.
Сссеракис был прав. И мой ужас еще не назвал цену. Более четырехсот жизней землян каждый раз, когда двое из богов воскресали. Мы были бы для них всего лишь топливом, подливающим масло в огонь Вечной войны.
— Я не могу.
— Тогда ты провалишь задание, — треснул Тертис, — и все, чем пожертвовали твои дети, пропадет.
Я посмотрела на Триса. Мой сын стоял среди тел своих друзей, забрызганный их кровью, с глазами, покрасневшими от горя. Я боялась за его рассудок. Я посмотрела на Сирилет. Моя дочь пропала. Ее разум, все, что составляло ее сущность, было принесено в жертву этой гребаной игре, в которую играли боги. Я не могла допустить, чтобы их жертвы были напрасны.
Они планировали это с самого начала.
Я рассмеялась, но в этом смехе было слишком много горьких нот.
— Вы сказали, что я была самонадеянна, думая, что все это касается меня. Но так оно и было, верно? С самого начала. Все это было сделано для того, чтобы вынудить меня рассказать вам, как воскресить мертвых Джиннов. Пошел ты нахуй, Аэролис. Пошли вы оба, но я это сделаю. Я скажу вам. Но того, что вы предлагаете, недостаточно.
— Недостаточно? — прогрохотал Аэролис. — Мы предлагаем исправить ваш мир, сделать его снова пригодным для жизни. Почему этого недостаточно?
— Верните моей дочери разум, — прошипела я.
Тертис треснул.
— Но это было частью платы. Ее задание. Ее жертва.
Камни Аэролиса рассыпались, и порыв ветра ворвался в колизей, в центре которого закружился вихрь в виде песочных часов.
— Мы же сказали, что это переговоры, брат. Пусть будет компромисс.
Компромисс — это не что иное, как приятное слово, обозначающее, когда кто-то так сильно тебя задолбал, что у тебя нет другого выбора, кроме как дать ему все, что он хочет.
— Принято, — сказал Тертис. — Разум твоей дочери. Мы вернем вашему миру условия, пригодные для жизни. А теперь скажи нам, женщина. Как мы можем вернуть наших братьев к жизни?
— Этого все еще недостаточно, — прорычала я богам. — Мне нужно позаимствовать ваш летающий город.
Глава 25
Авгурии. Пророчество. Если бы Тамура еще не рассказал мне, что они дерьмо, я бы догадалась об этом тогда. Предполагалось, что я должна была положить конец Вечной войне. Вместо этого я только что гарантировала, что она будет продолжаться еще долго после гибели обоих миров. Я всегда делаю нечто противоположное ожиданиям.