Когда я подошла ближе, размеры гуля ошеломили меня. Он присел на четвереньки, как собака, пытающаяся уменьшиться в размерах, и все же его голова была в двадцати футах надо мной. Его руки и ноги были тонкими — это сравнительный термин, — но они были покрыты упругими мышцами. За долгие годы спаррингов с Тамурой я знала, что худой не означает слабый. Его глаза были плотно прикрыты грязной тканью, но при моем приближении он втянул носом воздух, и потрескавшиеся губы приоткрылись, обнажив коричневые и желтые клыки. Подтек слюны, величиной с мою голову, сорвался с челюстей чудовища и упал, быстро уйдя в пересохший грунт. Я была совершенно уверена, что проклятая тварь была достаточно велика, чтобы проглотить меня целиком, если бы попыталась, и, скорее всего, попросила бы десерт. Одна из его лап царапала землю, оставляя на песке глубокие борозды своими черными когтями.
Я остановилась в дюжине шагов от него и вытянула шею, чтобы посмотреть ему в лицо. Земля продолжала дрожать от яростного рычания чудовища. Теперь я была на расстоянии удара. Я знала, с убийственной уверенностью, что он может убить меня прежде, чем я успею ответить.
— Бракунус, — громко позвала я. Рычание немедленно прекратилось. Гуль склонил свою массивную голову набок. Я порылась в голове, чтобы сказать что-нибудь еще, но ничего не нашла. Вблизи монстр казался огромным. Я не могла понять, как живое существо может вырасти таким большим.
Бракунус рванулся вперед, его голова дернулась в мою сторону, и он остановился всего в нескольких шагах от меня. Он заполнил все мое зрение. Я не могла видеть ничего, кроме серого лица с потрескавшейся и покрытой волдырями кожей, почти земного, но неправильных пропорций. Морда у него была слегка вытянутая, нос слишком плоский, уши напоминали ямки, а шерсть жесткая, волокнистая и белая, как кость. И запах. Я не была уверена, было ли это из-за самого существа или из-за лохмотьев, которые оно носило, но вонь была невыносимой, как от падали, которую оставили гнить на несколько дней. Запах был сладковатым и тошнотворным, и мне потребовалась вся моя воля, чтобы не подавиться. Гуль снова фыркнул, так сильно, что мой теневой плащ зашевелился, и я чуть не угодила в пасть чудовища.
— Я знаю тебя, — невнятно то ли проревел, то ли прорычал Бракунус. Неудивительно, учитывая, что это существо не было создано для того, чтобы говорить на языке землян. Честно говоря, я была весьма удивлена, что он вообще мог говорить. Я никогда раньше не слышала, чтобы гуль говорил. Стоит также отметить, что, несмотря на общую вонь, исходившую от монстра, его дыхание было еще хуже. Меня слегка потрясло, что я не свалилась с ног от какой-нибудь инфекции, просто оказавшись на пути этого ядовитого дыхания.
ЭСКА! Сссеракис выкрикнул мое имя у меня в голове, и я поняла, что уже некоторое время стою неподвижно, ничего не говоря. Шок от изумления — один из моих недостатков.
— Зачем ты закрываешь голову этой тряпкой? — спросила я. Ну, это, наверное, было больше похоже на крик. Голова монстра была прямо передо мной, достаточно близко, чтобы я могла протянуть руку и дотронуться до нее, хотя я и представить себе не могла, что захочу совершить такую ужасную вещь. Но по какой-то причине, возможно, из-за его огромных размеров, я почувствовала необходимость докричаться до него, чтобы быть услышанным.
Дура! Как ты можешь надеяться доминировать над существом, если начинаешь с того, что спрашиваешь.
Бракунус широко раскрыл рот, и его язык выскользнул из пасти. Он был длинный, розовый и с шипами, как у кошки. И длиной он с меня. На мгновение язык повис передо мной, и я почувствовала непреодолимое желание повернуться и убежать.
СТОЙ НА МЕСТЕ! Крик Сссеракиса чуть не сбил меня с ног, так громко он звучал в моей голове.
— Если ты еще раз замахнешься на меня этой штукой, я оторву ее, Трус, — прорычала я. Что ж, я сказала Я. Слова, конечно, слетели с моих губ, но они были не моими. Через меня говорил Сссеракис. Я и не знала, что ужас способен на такое. Честно говоря, я была немного встревожена тем, что он может вот так узурпировать контроль, но у меня не было времени беспокоиться об этом, когда древний гуль размером с особняк был в шаге от того, чтобы сожрать мой труп, королева я или нет.
Гигантский гуль отступил на несколько футов, втягивая носом воздух. «Сссеракис?» Прогорклое дыхание снова ударило мне в лицо.
Я почувствовала, как чужие слова рвутся у меня с языка. Я стиснула зубы и подавила Сссеракиса, возвращая контроль над своим телом. Сссеракис бушевал внутри, словно змея, терзающая мою душу. Или, возможно, как ребенок, который в гневе крушит свою комнату, только эта комната — мой разум. Моему ужасу не понравилось, что его вот так отрезали, но ему пришлось заново учиться, кто из нас главный. Нам нужно было время, чтобы снова привыкнуть друг к другу. Мы оба отвыкли делить тело на двоих.
Бракунус наблюдал за мной. Я думаю. Из-за ткани, закрывающей его лицо, трудно было сказать наверняка, но его гигантская голова маячила неподалеку. Я заметила, что его когтистые лапы все еще шарили по земле, как будто он хотел разорвать меня в клочья.
И он может. Выпусти меня, Эскара. Я сам разберусь с другими лордами Севоари.
— Заткнись! — прошипела я, запирая свой ужас внутри. Затем я обратила свое внимание на гуля-переростка. — Сссеракис здесь. Но меня зовут Эскара Хелсене.
Губы Бракунуса растянулись в улыбке, обнажая множество бесцветных клыков. Я знала это выражение от пахтов. Гуль ухмылялся.
— Ты что, в ловушке, маленький ужас? — насмешливо прорычал он, и на меня пахнуло зловонием. — Какой же ты слабый. Ты бы хотел, чтобы я освободил тебя?
Гнев Сссеракиса вспыхнул с новой силой. Он вырывался из-под моего контроля, как волк, бросающийся на прутья клетки. Я вздрогнула, внезапно вспомнив другой раз, когда Сссеракис схватил мое сердце, угрожая разорвать его в груди.
Я бы никогда так с тобой не поступил. Не сейчас.
— Но ты мог бы.
Бракунус отпрянул и встал на задние лапы, возвышаясь надо мной. Я проигнорировала этого дурака и его позу.
Выпусти меня. Бракунус — трус. Он реагирует только на силу. Я должен показать ему, кто здесь главный.
Я пошатнулась, когда Сссеракис наполовину проломил стену, которую я построила вокруг него. Моя тень билась подо мной, как град, падающий в тихие воды озера. Моя левая рука, теневая, дергалась.
— Я не позволю тебе взять контроль, Сссеракис. Это мое тело.
Мы были разлучены слишком долго. Сссеракис всегда брал себе хозяев, я это знала, но в Севоари он брал только тех, кого считал своими миньонами. Расходный материал, безмозглые твари, которых он мог убить или прогнать по своей прихоти. Он контролировал их: разум, тело и душу. Я не могла позволить этому случиться со мной.
Ты не можешь держать меня взаперти, Эскара. Я не буду прятаться внутри тебя, пока мой мир пожирают.
— Это мое тело, Сссеракис.
Бракунусу, похоже, не понравилось, что его игнорируют. Гуль рухнул на четвереньки, землю сотряслась от удара. Затем он сделал глубокий вдох и издал оглушительный рев, от которого мой теневой плащ захлопал и чуть не сбил меня с ног. А еще от гуля воняло, как от гниющих сточных вод.
— ХВАТИТ! — закричала я Бракунусу.
— Я разберусь с тобой через мгновение, Трус, — прорычал Сссеракис моим голосом.
Моя тень колыхнулась, потянулась от меня, словно пытаясь отделиться. Мир потемнел, свет померк, когда Сссеракис надавил через меня. Бракунус отскочил назад, в панике оглядываясь по сторонам, его голова дергалась из стороны в сторону. Я чувствовала страх, исходящий от древнего гуля, и он был сладок, как мед. Меня наполнили новые силы. Нет, не меня. Сссеракиса.
Мы не можем показывать раздор перед этим существом. Выпусти меня!
— Уходи! — крикнула я Бракунусу, указывая на разлом своей теневой лапой. — Принеси мне харкскую гончую. Я голодна.
Бракунус отступил еще на шаг, все еще напуганный надвигающейся тьмой. Затем гуль повернулся и убежал через разлом обратно в Севоари. Это было к лучшему. Нам нужно было разобраться в наших отношениях, прежде чем он вернется.
— Мама? — Это была Сирилет.
Я не повернулась, чтобы посмотреть на нее, но махнула рукой за спину:
— Не подходи.
Сссеракис отозвал влитую в меня силу, и я споткнулась, едва не упав. Все мои боли разом вспыхнули. Сказалась усталость от боя, который я провела менее суток назад, защищая Сирилет от Кенто, а затем от Создателя. Защищая всех выживших от удара Лурсы и вызванного им шторма, который даже сейчас бушевал вокруг нас. Это было слишком. Я чертовски устала. Я не спала… несколько дней. Не ела. Мне так хотелось пить, что казалось, рот был набит песком. Мне нужно было отдохнуть, а не бороться со своим ужасом. Нельзя победить самого себя. Неважно, кто одержит победу, ты все равно проиграешь. Я упала на колени в грязь, и шок от боли заставил меня вскрикнуть.
— Мы не можем этого делать, Сссеракис, — прохрипела я, уставшая, чертовски измученная. — У нас не может быть разногласий.
Тогда ты не сможешь отгораживаться от меня. Я больше не буду заперт внутри, Эскара.
— И ты не сможешь контролировать меня. Это мое тело, Сссеракис.
Некоторое время мы сидели молча, размышляя о наших разногласиях. Признаюсь, я представляла себе наше воссоединение. Прошло двадцать лет с тех пор, как мы расстались с Сссеракисом, но я часто представляла, как нахожу свой ужас. Радость от того, что мы снова собрались вместе, от того, что мы нашли утешение в постоянном общении. Я думаю, это было ненадолго. Но в моих мечтах мы всегда легко полагались друг на друга, как когда-то. Как два друга, которые долго не виделись, но которым легко и комфортно, независимо от времени и расстояния, проведенного врозь. Это дерьмо аббана. Люди растут, они меняются. И у тех, кому мы когда-то подходили, у тех, кто когда-то так легко вписывался в наши миры, внезапно появляются острые углы, которые перечеркивают все шансы на комфорт и ранят обе стороны. Древние ужасы из другого мира, очевидно, тоже меняются. Мы больше не подходили друг другу. Сплошные локти и колени, неловкость, слишком жарко, слишком холодно.