— Понятно, — сказала Лесрей. — Тогда ты напрасно проделала такой долгий путь.
— Послушай меня. — Я двинулась вперед, но здоровяк оттащил меня назад. Я бросила на него уничтожающий взгляд. — Сначала скажи своему идиоту, чтобы он отпустил меня.
Лесрей медленно вздохнула.
— Нет.
Я ожидала этого и не собиралась проявлять слабость. Я никогда не была из тех, кто искательно улыбается и молит. Делай ставки с позиции силы, даже если ты в шаге от проигрыша.
Я протянула лапу, схватила грубияна за предплечье и вывернула, вращаясь вместе с ним, чтобы добавить силы. Он пытался сопротивляться, используя только мускулы, но я была натренирована Тамурой и хорошо знала, как использовать силу мужчины против него. Он вскрикнул, когда его запястье согнулось так, что едва не сломалось. Я выбила его ногу из-под него и отпустила, поворачиваясь обратно к Лесрей. Холодный стальной укус коснулся моей шеи. Другая моя похитительница, рыча, стояла рядом. Я перевела на нее свой сверкающий взгляд и улыбнулась. Она отшатнулась, ее собственные глаза стали пустыми, когда Сссеракис обернул ее в конструкт. Я протянула руку и осторожно отвела нож от своего горла. Женщина упала на колени. Ее страх был восхитителен и имел странный привкус перезрелых яблок. Я прошла мимо нее, приближаясь к Лесрей.
К ее чести, Лесрей не убежала и не дрогнула. Она встретила меня лицом к лицу, прямая спина, непоколебимый взгляд.
Я остановилась всего в паре шагов от нее. Она была на расстоянии удара. Я могла бы с легкостью создать в руке источникоклинок и вонзить его ей в сердце. Но я обуздала свой гнев, выпрямила спину и встретила ее как королева, которой когда-то была. Она была выше меня, но ненамного. Я смогла разглядеть шрамы на искривленной плоти под ее фарфоровой маской.
Здоровяк взревел и бросился на меня сзади. Лесрей подняла руку, чтобы остановить его, и отдала приказ на другом языке. Мужчина остановился и подошел к упавшей на колени женщине.
— Освободи ее, Эскара.
Я поколебалась несколько мгновений, затем пожала плечами. Сссеракис уничтожил конструкт и вернул мою тень обратно. Женщина ахнула и разрыдалась. Здоровяк поднял ее, и они ушли.
— Это было очень драматично, Эскара, — сказала Лесрей. Она двинулась вперед, ее сопровождающий следовал за ней по пятам. У меня не было другого выбора, кроме как последовать за ней. Черт бы ее побрал.
— Ты сама все начала, — сказала я. — Из-за тебя мои люди в клетке на поверхности замерзают насмерть.
— Хм, — промычала Лесрей. — И они останутся там до тех пор, пока ты не согласишься уйти. — Она взглянула на меня одним глазом. — Для тебя здесь ничего нет, Эскара. — Я заметила, что на ней не было обуви. Она шла босиком по льду и оставляла за собой подтаявшие следы.
— Перестань быть такой чертовски мелочной и послушай меня, Лесрей.
— Интересный выбор слов, Эскара, — рявкнула Лесрей. — Учитывая то, что ты появилась в моем городе покрытая запекшейся кровью и воняющая ею. — Я должна была признать, что в этом она была права. Я вымыла лицо и волосы, как могла, но кровь впиталась в мои кожаные доспехи, и я боялась, что никогда не отмою пятна.
Лесрей остановилась у загона, где содержались существа, похожие на шелковистых жирных собак с ластами вместо ног. Она что-то сказала мужчине, ухаживавшему за животными, и он ответил, в то время как помощница Лесрей делала пометки в своем свитке.
— Несмотря на все наше недоверие друг к другу, Лесрей, мне нужна твоя помощь.
Она посмотрела на меня, и ее глаз расширился от потрясения. Левая сторона ее рта приоткрылась, но и правая, казалось, отвисла под маской. Она быстро взяла себя в руки и снова придала своему лицу обычное выражение.
— Моя помощь? Для чего, Эскара? Какой мир ты пытаешься спасти на этот раз? Какой угрозой ты пытаешься заставить меня подчиниться?
— Джинны уже работают над тем, чтобы успокоить Оваэрис.
— Я вижу. И, полагаю, ты хочешь поставить это себе в заслугу?
Помощница что-то сказала, и Лесрей ответила. Затем они снова двинулись вперед, быстрее, чем раньше. Я легко догнала их и зашагала рядом.
— Меня не волнуют заслуги, Лесрей. Меня волнует угроза, которая все еще существует. Ты ее видела.
Мы прошли через огромную арку в следующую пещеру. Я подняла глаза и увидела, что деревянная платформа все еще поднята.
— Эскара, я видела иллюзию, созданную демоном, который вселился в тебя. И после этого ты хочешь, чтобы я преклонила колени и собрала армию, чтобы принести ее в жертву под твоей командой?
Гордость — бесполезная эмоция. Хотя у меня есть братья, которые питаются ею. Говорят, что, как и страх, однажды вспыхнув в человеке, она растет и питается сама собой.
Слова Сссеракиса встряхнули меня и заставили остановиться. Какое-то мгновение я стояла, вспоминая, что сказал Джамис. Они не пойдут за мной. Они слишком боятся меня. Но они пойдут за Лесрей.
— Блядь! — Я ненавидела это. Мне была ненавистна сама мысль об этом. Я ненавидел ее и ненавидел всю эту чертову ситуацию, из-за которой это было необходимо.
Проглоти это, Эска. Есть вещи поважнее. Наша дочь замерзает на поверхности. Норвет Меруун беспрепятственно пожирает Севоари. Твоя гордость того стоит?
— Заткнись на хуй, Сссеракис.
Ты знаешь, что я прав.
— Ты должен быть голосом страха, а не разума.
Я вырос.
— И кто же теперь, черт возьми, барахтается в гордости?
Я подняла глаза и увидела, что Лесрей остановилась. Она с любопытством смотрела на меня, вероятно, удивляясь, почему я разговариваю сама с собой. В ответ я сердито посмотрела на нее. Ненавидя ее за все, что она со мной сделала. За зов пустоты, который она во мне пробудила. Я не могла этого сделать. Я должна была это сделать. Чего стоит гордость? Ничего. Всё. Это валюта, которую можно потратить и проглотить, когда придет время. Что ж, время было подходящим. И все же это было нелегко сделать.
— Что нужно сделать, чтобы заставить тебя поверить, Лесрей? — спросила я.
Она вопросительно посмотрела на меня, но ничего не сказала.
Я закрыла глаза, подавила свою гордость и опустилась на колени перед Королевой Льда и Пламени.
— Я не королева. — Я прорычала эти слова, только так я смогла выдавить их из себя сквозь стиснутые зубы. — Я перестала ею быть много лет назад. Моя дочь больше не королева. Йенхельм захвачен. Меня не волнуют заслуги или то, что я командую. — Я открыла глаза и встретилась взглядом с Лесрей. — Угроза реальна. Клянусь в этом. Прямо сейчас монстр поглощает Другой Мир, и, если мы его не остановим, он воспользуется великим разломом, чтобы проникнуть в Оваэрис.
— Пожалуйста, Лесрей, отбрось свою ненависть ко мне и помоги мне остановить этого монстра. — Я вздохнула. — Тогда ты можешь вернуться к попыткам убить меня.
— Мою ненависть к тебе? — удивленно спросила Лесрей.
Она повернулась к своей помощнице.
— Прикажи им опустить грузовую платформу. Отнеси меха и еду королеве Хелсене и ее людям. — Она снова перевела взгляд на меня. — Но они могут подождать в клетке, пока мы не договоримся.
Лесрей повернулась и зашагала прочь.
— Пойдем, Эскара. Нам с тобой нужно многое обсудить.
Я стояла и смотрела ей вслед, затем повернулась и уставилась на платформу. Я еще не полностью отказалась от своей гордости и не последовала за Лесрей по пятам, как собачонка. Я ждала, когда платформа опустится, пока не увидела, как из-за завывающего ветра в вышине выпала клетка. Я не могла хорошо разглядеть их с такого расстояния, но мне показалось, что Трис и его воины тесно прижались друг к другу, а Сирилет стояла в центре, там, где было теплее всего. Я и не знала, что моя дочь так плохо переносит холод. Но, с другой стороны, я еще многого о ней не знала.
Глава 32
Мы сидели за деревянным столом в ледяной комнате, Лесрей и я. Слуга, одетый в меха, принес вино. Я пригубила его, оно показалось мне странно острым, с привкусом виски. Я одобрила ее вкус, но не более того.
Я подождала, пока мы не остались одни в этой холодной, пустой комнате.
— Что под маской?
— Ты утверждаешь, что знаешь меня, Эскара, — сказала она. — Но ты не знаешь. Ты сама призналась, что ты больше не королева. Ну, а я королева.
— Справедливо. — Эта сучка была права, и я умоляла ее о помощи. — Что под маской, королева Алдерсон?
— Мое лицо. — Она пожала плечами. — То, что от него осталось. Я вижу, после экспериментов Лорана ты осталась невредимой, в основном. — Ее взгляд метнулся к моей лапе.
— В основном, — сказала я. Моя потерянная рука не имела никакого отношения к Железному легиону, но я не видела причин ее поправлять.
Она не боится. Сссеракис казался смущенным. Ни нас, ни того, что происходит. Это не похоже на фанатиков Джозефа. Она не приглушила свой страх слепой безмятежностью. Я думаю, она маскирует его.
Эмпатомантия. Лесрей имела установку на эту ненавистную школу магии. Я спросила себя, нашла ли она способ обратить ее на себя? Способ запретить эмоции, которые она не хотела испытывать.
Жестокость. Я не могу читать ее, Эска.
Я тоже никогда не могла. Одна из многих причин, по которой мы не ладили в детстве. Главная причина в том, что она все время пыталась меня убить.
Мы смотрели друг на друга, как игроки, пытающиеся разгадать ход событий по выражению их лиц. Я продержалась дольше.
— Допустим, я верю тебе, Эскара. — Лесрей начала барабанить пальцами по столу. — Допустим, я верю, что монстр, которого показал нам твой демон, реален. Чего именно ты ожидаешь?
— Твоей помощи в убеждении остальных. Полазийцев, пахтов, гарнов, Торгового союза. Всех. Они не станут слушать меня, но ты… тебе они доверяют. — Я усмехнулась. — Ты им нравишься, хотя я не могу понять почему.
Она перестала барабанить пальцами по столу.
— Я вижу, ты все еще не переросла свою детскую злобу.
— Мою злобу? Ты пыталась убить меня, Лесрей.