илась – не соседях, конечно, еще не хватало, и не наглых. Один был похож на Олежку, первую тайную любовь из девятого «Б», второй – просто жгучий брюнет с застенчивой улыбкой, но без наглой поволоки в глазах. У Лены никогда не было жгучих брюнетов. Впрочем, у нее никогда никого не было – будем так считать простоты ради. Во всяком случае, она никого не помнила и помнить не хотела.
Лена долго колебалась, а холод в животе копился и вымораживал, так что надо было что-то с ним делать. Я сильная взрослая женщина, пусть и без кошки, напомнила она себе и почти уже повела пальцем по экрану – и тут представила, как этот жгучий без поволоки будет ее кормить-поить и разглядывать, высчитывая, не вышла ли она за придуманный им лимит, а если вышла, то не может ли он себе позволить чего-нибудь… Что именно может позволить себе жгучий, да и любой другой соискатель Лениного местами чересчур пышного тела, Лена представляла себе с трудом, и что самое обидное, кажется, не хотела ни представлять, ни пробовать. Окажется несостоятельной – стыдища же будет. Да и раньше будет: допустим, понравится Лене, как этот жгучий выглядит по жизни, говорит и держит вилку, поедет она с ним в нумера или, может, в убитую однушку на Орджоникидзе, допустит она его к своим сокровищам, упакованным в незатейливое хлопковое белье без кружев и специальных прорезей, – и дрогнет брюнет. А у Лены еще и ноги месяц не бриты.
Лена убрала палец от экрана и пошла в ванну бриться и выщипываться. А с утра, до работы, забежала затовариться элегантным нижним бельем. Зря, конечно, потому что такого рода отсеки в ТЦ «Весна» работали с десяти.
Лена вернулась в обед, зашла в отдел «Пикантные штучки», где на нее тут же напала тощая девица с тщательно замаскированным угрем под носом. Девица была приветлива, обходительна и высокопрофессиональна, она понимала блеяние Лены со второй ноты, точно определяла ее размеры и не глядя выдергивала из разных ящиков ровно те трусы, бра и пояса, которые фигурировали в их непростом диалоге.
Лифчик Лене даже понравился, он был не столько развратным, сколько интересным и, наверное, довольно удобным. Но трусы Лену доконали. Она их даже в руки брать не стала. Просто представила на себе, сравнила полученную картинку с торчащим на входе презрительным манекеном, оживила ее под аккомпанемент девушкиного «На вашего кавалера это обязательно произведет впечатление», вздохнула и пошла прочь. Искренне огорченная девица пыталась ее удержать рассказами о скидках и акциях, но Лена сказала:
– Девушка, милая, мне ж к этому бахатству для комплекта только леопардовых лосин не хватает. И кофты с люрексом.
– Почему же… – начала девушка и хихикнула.
Лена развела руками, вышла за стеклянную дверь, вытащила телефон и удалила оба приложения, напомнив себе как-нибудь под настроение вернуться за лифчиком – конечно, когда будет другая продавщица.
А еще через день Лена почти случайно увидела Олежку. Ну как случайно: не увидела бы, если бы с утра не оказалась возле его дома, из которого Олег так и не переехал. И не узнала бы ни за что, если бы до того не нашла его старую давно заброшенную страничку «ВКонтакте». Все равно узнала с трудом: на страничке он был лохматый, чуть полноватый и со здоровенной щукой, а в жизни оказался бритым наголо и сильно раскачанным, так что ходил, растопырив локти. У Олега была новая машина, не очень дорогая, насколько понимала Лена, корейский внедорожник, но очень большая и очень ухоженная. И спутница у него тоже была очевидно новая, тоже не очень дорогая, но очень ухоженная – небось и силиконовая вся, под маской и шубкой не видно. Зато видно, что Олежка и машиной, и спутницей гордится примерно одинаково.
Тоже старых бросил, подумала Лена. Сволочи вы, ребята, все-таки.
Она вздохнула и пошла на работу дальним путем, чтобы нечаянно не пройти по бывшей Ленина и не увидеть остальных сволочей. Почему-то Лене казалось, что сейчас это ее просто убьет.
Впрочем, к офису она подошла уже совершенно спокойной и умиротворенной. А расспросы заподозрившей что-то Наташки встречала так туманно и игриво, что та уверилась в эффективности своего промоушена и стала жарко советовать какие-то особенные сообщества, про которые ей говорили подружки. Лена делала вид, что слушает, доводя Наташку до крайнего восторга. Та, похоже, уже почувствовала себя как минимум профессиональной бандершей и наставницей перспективной куртизанки, и тут Лена все испортила. Она рассеянно кивнула в очередной раз и небрежно спросила:
– Наташ, а если котенка маленького взять, его сильно трудно к лотку приучить?
– Фу ты, – сказала Наташка, помолчав. – А я-то думала.
– А что ты думала и что не так? – спросила уязвленная Лена.
Наташка отмахнулась. Лена пожала плечами. В дверь толкнулись, заглянула Гуля из делопроизводства, улыбнулась, поздоровалась и сказала себе за спину:
– Да, она здесь.
И посторонилась, пропуская Салтыкова.
Глава шестая
– Давно тут не была? – спросил Салтыков, с интересом озираясь.
– Так давно, что никогда, – усмехнувшись, ответила Лена и погладила скатерть. Скатерть была качественная, спокойно-богатая, как и весь интерьер малого зала, разительно отличавшийся, насколько успела заметить Лена, от отделки основного помещения ресторана.
Салтыков удивленно спросил:
– Как это? Мы же в «Бостоне» как раз ту победу отмечали.
Ту, подумала Лена, как будто другие были, но вдаваться в эти тонкости не стала:
– Это другой «Бостон». Тот рядом с нами был, на бывшей Куйбышева, как уж ее теперь, – Вознесенской. У Саакянца там доля была, поэтому его тоже пытались отжать. Не смогли, но Леонтьеву, он тогда директором был, все прикрыть пришлось. А потом, видимо, договорился и здесь уже открыл, и вроде нормально все – крутышки сюда одно время просто ради статуса ходили, место хорошее, мэрия рядом и так далее. Не знаю, правда, кто теперь хозяин, Леонтьев или передал кому.
Салтыков на последнюю фразу отреагировал жестом, который должен был показать, что эти тонкости совершенно непринципиальны, и пояснил не столько Лене, сколько помалкивавшему Тимуру:
– Место знатное, с историей, причем свежайшей. Балясникова прямо здесь приняли, да?
Лена пожала плечами и углубилась в меню. Тимур моргнул и опять полез глазами в большой телевизор на стене, беззвучно тасующий сцены с рекламного вида красавцами и красавицами. Салтыков униматься не собирался и махнул маячившему у двери официанту.
– Готовы сделать заказ? – поинтересовался тот, взяв блокнотик наизготовку.
– Уважаемый, я правильно понимаю, что мэра прямо здесь брали? – спросил Салтыков довольно громко.
Лена напряглась, но официант хладнокровно поинтересовался:
– А как вам было бы удобнее?
– Нам как по правде, – сказал Салтыков.
– Ты работу поменял, что ли? – пробормотала Лена.
Салтыков хмыкнул и уставился на официанта. Тот охотно и не понижая голоса сообщил:
– Ровно на этом месте. Ярослав Антонович на вашем как раз месте сидели, а этот, второй, – где вы вот сейчас.
Официант аккуратно указал на Лену и снова застыл, обозначив полную готовность хоть рассказывать дальше, хоть принимать заказ.
– Гер, у меня таких денег нет, не надейся, – предупредила Лена и углубилась в меню.
– Такие вообще мало у кого… – пробормотал Салтыков и последовал ее примеру.
Официант вполголоса и с очень серьезным лицом уведомил, что с тех пор дверь в зал держится открытой, если гости не просят обратного. Пока никто не просил.
– Так и мы тоже не попросим, – задумчиво протянул Салтыков, захлопнул меню и сказал: – А вот чего попросим: может, что-то предложите? Фирменное, что только у вас бывает, и чтобы вкусно.
Официант уточнил, озвучивать ли постное меню, кивнул навстречу ухмылке Салтыкова и принялся докладывать о видах жаркого, потом под напором Геры перескочил на перечисление супов, о каких Лена и не слышала никогда. Опять будет пыхтеть и рычать, как мхатовская прима на пробах в порно, подумала Лена, вспомнив манеру Салтыкова, бесившую ее в течение всей выборной кампании. Но теперь вместо бешенства поднялась сентиментальная грусть, как последние годы при звуках какого-нибудь ненавидимого в детстве «Ласкового мая».
Тимур, нахмурившись, пытался разглядеть в меню мелкие строчки. Его бормотание Лена не услышала, но официант, похоже, просто догадался – или соотнес момент с внешностью гостя – и заверил, что свинина, если есть, указана крупно, а в основном-то всё из мраморной алтайской говядины и казахской баранины. Сама Лена есть особо не хотела, но подумала, что имеет все основания не устоять перед казахской бараниной и перед холодным болгарским супом со смешным названием таратор. В ресторане она не была сто лет, уж всяко больше десяти, а человек, сидящий на месте официально признанного рекордсмена-взяткодателя, не имеет права отказывать себе и таратору в мелких слабостях.
Салтыкову выбор Лены понравился настолько, что он тоже добросил болгарский суп поверх собственного солидного заказа и принялся не слишком умело, но и не слишком нудно каламбурить насчет того, как славно они теперь потараторят. И тут Тимур, поведя точеным носом, выразил надежду, что это не таратор и не казахская баранина такую отдушку дают. Лена с Салтыковым принюхались, но ничего не уловили. Однако официант был привычный и обученный.
– Сегодня приехали? – уточнил он. – Запах как на улице, да? Пробивается, к сожалению. У нас так-то защита лучшая в городе, тройные фильтры, меняем каждый день почти, но иногда просачивается, когда жарко.
– Скоро нейтрализаторы появятся, они прямо расщепляют, а если с ионизатором вместе брать, так озон сплошной, боссу скажите, – посоветовала Лена.
– Сечешь фишку, – одобрительно сказал Салтыков, когда официант удалился, а Тимур, незаметно продолжавший принюхиваться, сообщил с гадливым выражением:
– Жесть. Это всегда так?
– Так о чем и речь! – воскликнул Салтыков. – Прикинь, как на этом сыграть можно.