Артем закивал.
– Инициатива снизу, дадад. Но может быть наказуемой.
– Демшиза моде офф, – попросил Тимофей.[15]
Артем улыбнулся ему и пафосно сообщил:
– Умные не надобны, надобны верные.
Тимофей сплюнул, почти по-настоящему, а Елена Игоревна досадливо сказала:
– Никакому Кремлю не надобны верные, умные, глупые, толстые и так далее. Кремлю, губернатору, воспитателю, маме с папой, кому угодно надо, чтобы было просто и тихо. Все накормлены и довольны, никто не плачет и не хулиганит, не подожжет квартиру и не затопит соседей. Просто когда все строем, следить легче, вот и все.
– А тех, кто строем, это… – начала Полинка, запнулась, но так и не обошлась без тавтологии: – …устраивает?
– Ну, пока дети – да.
– А мы дети? – уточнила Полинка.
Елена Игоревна улыбнулась.
– Дети, конечно, – сказал Миша, улыбаясь иначе. – В сказки верите если, в добрых воспитателей. Специально травят же, со всех сторон: свалка эта, нормы ПДК подняли, чтобы чрезвычайку не вводить, воду из-под крана пить опасно, кормят ядом: в каждой печеньке пальмовое масло, в курице антибиотиков больше, чем больной за неделю выпивает, я про ГМО уж не говорю, нигде в мире такого нет. Это вам нечаянно, да?
– Интересно, – сказала Елена Игоревна, показывая Артему что-то в телефоне. Тот поднял бровь, но кивнул и пошел к кофеварке. – И кто же, по-вашему, все это специально делает? ЦРУ, масоны?
– Смейтесь, ага, – сказал Миша, перестав улыбаться. – Как будто не понимаете, для чего парковки платные, дороги платные, кому надо, чтобы ОГЭ и ЕГЭ, чтобы человек вводился в рабочий оборот как можно раньше, чтобы вырос здоровый послушный идиот, который поработает тридцать лет там, где скажут, а потом быстренько сдохнет, чтобы ни пенсии ему не платить, ни на лечение не тратиться.
– Миш, ты специально?.. – возмущенно начала Машка.
Тимофей не выдержал:
– Слушай, ну хорош хрень нести, ты хочешь сказать, что это…
– Стоп, – неожиданно резко сказала Елена Игоревна. – Тимофей, больше ни слова. Маш, он специально. Он провокатор.
– Заш-шибись, – сказал Миша, снова заулыбавшись, и попытался встать, но сзади уже стоял Артем. Он придержал Мишу за плечи. Миша оглянулся и улыбнулся шире.
– Маш, ты его откуда взяла? – спросил Тимофей, вставая рядом с Артемом.
– Познакомились, в контакты постучался просто, нормально все… – пробормотала Машка, испуганно глядя то на Мишу, то на Артема и Тимофея. – Миш, ты правда провокатор?
Миша засмеялся, пристально разглядывая Елену Игоревну.
– Когда в контакты постучался-то? – спросил Тимофей.
– Ну вот, когда свалку закрыли, в тот же вечер.
– Ага, ты ж на машине подъезжала, по номеру и тебя, и телефон сразу пробили, – пояснил Тимофей.
– Миша, или как вас, вы полицейский или сотрудник правоохранительных органов? – четко спросила Елена Игоревна.
– Ребят, вы параноики, честное слово, – сообщил Миша, с удовольствием оглядывая обалдевших, возмущенных и испуганных выживателей.
– Прекрасно, – сказала Елена Игоревна, поднимая свой телефон. – На прямой вопрос под запись не подтвердил, что сотрудник. Значит, считаем, что обычный гад, пришел в чужой дом хаять родную страну. Так?
– Дурдо-ом, – протянул Миша и, кажется, прикусил язык, потому что Артем сдернул его со стула и за шиворот поволок к двери, как огромного, но нетяжелого плюшевого мишку.
– Маш, ты уж прости, – сказал Тимофей замершей Машке и метнулся ко входу придержать Артему дверь.
– Куртку его возьми! – крикнула вслед Елена Игоревна и вполголоса добавила: – Сейчас же съезжаем отсюда. С хозяином созвонитесь, что окончательно чаю – хана. Маш, Тимофея потом спроси, что с телефоном и аккаунтами делать. Ваню предупредить не забудьте.
Глава шестая
– Вот, знакомьтесь: Матвей, Алекс, Ксюху ты знаешь, а это моя мама Елена Игоревна, – пробормотала Саша и отшагнула, чтобы исподлобья понаблюдать за церемонией знакомства.
Церемония оказалась гораздо короче, чем ожидала Саша, и не слишком мучительной. Мама, похоже, искренне обрадовалась и тому, что дочь нагрянула, и тому, что не одна, а с диковинным сопровождением и без внятного объяснения. Конечно, она еще по телефону попробовала в привычном режиме оперуполномоченного с тридцатилетним стажем расколоть ее на тему «Ты беременна, из универа гонят или вляпалась в криминал?», а сейчас, крепко обняв, отстранила Сашу, быстренько вытерла глаза и пару секунд, прочно удерживая дочь за плечи, чтобы не вздумала скрыться в неизвестном направлении, пристально разглядывала ее в поисках нежелательных изменений. Но ничего не нашла и в стадию знакомства с компанией скользнула, до упора выкрутив ручку обаяния и легкости нрава.
Мама, кстати, здорово изменилась – не то что даже в желательную, но в давно не чаемую сторону. Слово «расцвела» отстойное и, как правило, не подходит к живым людям вообще, и уж особенно к маме, – но сейчас Саша просто не могла найти термина годнее. Мама схуднула, подобралась и немножко поухаживала за собой. Простенькая с виду прическа смотрелась обалденно, седины не видно, брови ровные, кожа мягко-золотистого оттенка. И одета в давно забытый Сашей простой, но элегантный костюм с юбкой до колена, который делал маму похожей то ли на полицейскую либо банковскую начальницу из триллера, то ли на деловую мамашу мелкой татуированной шлюшки из порнофильма: Ксюха почти насильно показала Саше пару таких, маркированных специальным обозначением из нескольких заглавных букв, относившихся к строгим фигуристым теткам, которые застукивали чадо в самый разгар развратных действий и прогоняли дочкиного ухажера через страшные испытания, чтобы усвоил, гад, чем, как и почему мать родила.
Вспомнив момент из такого ролика, Саша прыснула от неловкости и нелепости предполагаемой постановки мамы в такой эпизод, вскинула глаза, чтобы убедиться, что никто ничего не заметил, – и вдруг обнаружила, что перед нею разворачивается стартовый эпизод именно что такого ролика: эффектная шатенка, сдержанно улыбаясь, пожимает руку невысокому рыжеватому парню, рядом подпирают стеночку рослый альфач и разбитная девица с богатым декольте, светящимся посреди семи одежек и вороха платков и шарфов, как прореха в другой мир, – а из-за двери выглядывает, терпеливо пережидая ритуальный момент, перец чуть постарше в типовом кэжуал, зато с роскошной бородой. Развитие эпизода представилось совершенно на автомате. Смешно, стыдно – и немножко жутко. Нельзя же исключить, что похожие картинки, пусть не такие четкие, были мотиваторами для Алекса с Матвеем. Иначе чего бы они зависли тут?
Изначально план был простым и логичным: забегаем к маме, сугубо визит вежливости и, по словам Алекса, определения рамочных возможностей – в смысле, где ночевать, у мамы, папы, в гостинице или в апартаментах – ага, даже в эйрбиэнби еще есть Чупов, убитые хрущевки с коврами и пара распонтованных хором с задранным ценником, жесть, – а потом якобы мчимся по достопримечательностям, обеим, потому что без свалки ребята, слава богу, предпочли обойтись, как Саша ни подначивала, а на самом деле при первой возможности нападаем на папу с выгоднейшим, по словам Алекса, предложением, причем выгоднейшим не только для Алекса, но и для папы, а также почему-то и для Саши.
Теперь Алекс полыхал улыбкой, которая делала его удивительно симпатичным, добродушно объяснял, что так-то он Саня, конечно, но в универовской группе оказалось четверо Саш, вот и пришлось каждому придумывать никнейм, да так, чтобы не Шура. Ну и пригодилось, чтобы оба, – он кивнул на Сашу, – не вздрагивали, когда зовут.
«Саша! – тут же рявкнула мама и довольно засмеялась: – О, все равно реагируете. Но понимаю, у самой такое было, поэтому все детство по фамилии – Нежданова, и все тут, три Лены в классе, еще четыре в параллели. Матвею с Ксюшей вот полегче, конечно». «Ща-аз», – простонали Матвей с Ксюшей хором и даже глаза закатили одинаково.
Выводов можно было сделать два, даже три. Первый удручающий: пора, Сашенька, что-то делать с гормонами. Второй утешающий: спасибо, что действие происходит в каком-никаком, но офисе, не располагающем к немедленному свальному греху. Будем на это надеяться. И третий: можно, дождавшись удобного момента, предъявить мамане, что другим мозг выносит, а сама выбегает без шапки, если такое здесь возможно, ну или как-то иначе переохлаждается. В нос ведь говорит, хотя иных признаков простуды пока не заметно.
И шустрила мама не по-больному, конечно. Быстро вынесла коробку печенья, предложила ребятам выпить кофе, который у них тут просто замечательный, на удивление, вот и повод машину распаковать, а то только переехали, всё руки не доходят. Народ радостно начал сдирать с себя куртки под воркование Алекса, что он, к сожалению, кофе не пьет, но будет счастлив составить компанию просто под водичку, – так что Саше после нескольких выразительных взглядов все-таки пришлось присоединиться, и кофе действительно оказался вполне толковым, а к нему помимо печенья прилагались сумасшедшей нежности и свежести пончики, которые явно испекла толстая симпатичная девушка с цветными дредами, виновато поглядывавшая из-за ноутбука в самом темном углу – об этом можно было судить по ее малозаметной, но няшной реакции на сложносоставной комплимент Алекса.
Алекс разливался соловьем на самые разные темы, от погоды и успехов Саши в учебе, о которых якобы имел исчерпывающее представление, до неожиданной игривости нонешней весны и, естественно, трагичности ситуации со свалкой. А коли речь зашла, удержаться Алекс, понятно, уже не мог и без колебаний пошел в атаку, выдвигая в мощный авангард свои фаллические приборы и возможность их массового спасительного использования каждым жителем исстрадавшегося Чупова.
Мама, как ни странно, слушала не просто благожелательно, а с растущим интересом. Более того, слушала и девушка с дредами, и бородач в кэжуал, который присел за стол на минутку, чисто обменяться с мамой парой рабочих реплик, суть которых Саша не уловила, однако в итоге тоже налил себе кофе и принялся задавать Алексу деловитые узкоспециальные вопросы, сути которых Саша улавливать не хотела.