— Закончите праздник в VIP-комнате.
Мне хочется закричать от его тона, опасной близости, но я только оплетаю руками его шею и жадно наклоняю к себе. Это большее притворство, чем на свадьбе, у нас в зрителях весь чертов клуб. И я, как и тогда, не целую Николая, только приоткрываю собственные губы, чтобы вся вина лежала на нем. Я не имею власти над Главой Братвы… он прав. Но наши тела слишком податливы и глупы, чтобы не создать притяжение.
Я провожу пальцем по его губам, скорее размазывая, чем стирая помаду.
— Увидимся дома.
Слабо отталкиваюсь от его груди, иду в сторону винтовой лестницы. Я была здесь с мужем несколько раз. Мы сидели в стеклянной кабинке на потеху публике, но никогда не закрывались в приватной комнате, куда он сослал меня с девочками. Вряд ли я когда-либо окажусь в ней с Николаем. Для нас и окружающих небезопасно, если мы останемся наедине.
КВИН
Расставание с подругами было… тяжелым. Мы провели вместе несчастные семь часов.
Картинка перед глазами была в легкой дымке от алкоголя и сдерживаемых слез, когда меня привезли к причалу. У него стояло только два транспорта: штатный небольшой катер и блестящий продолговатый скоростной полностью черного цвета. На радио шпиле был бантик… вроде бы розового цвета. В глубине ночи при желтом свете фонарей не разобрать.
— Это мой подарок? — спросила у Марка.
Он был моим водителем сегодня, с ним впервые выходила на воду без Николая.
— Да, миссис Громов.
— Мило. — кутаюсь в плед, который забрала из VIP-комнаты.
Я не чувствую радости. Внутри равнодушное тепло, с которым помогло спиртное и прикосновение к прошлой жизни. Объятья, шутки и пошлости Таиши. Рассудительность, улыбки и внимание Лизы.
Не ценишь, что имеешь. И я буду так же сильно-сильно скучать по этому месту? — ухмыляюсь, не без труда поднимаясь по лестнице в спальню.
Сейчас три ночи, но Николай не выключил свет. Слышу звуки в ванной, двери почти нараспашку.
По пути в гардеробную скидываю туфли, платье, оставляя его где-то в проходе, набрасываю на плечи короткий халат. К этому времени звук льющейся воды прекращается.
Я захожу в ванную, наблюдая на полу белую рубашку, далее — брюки. У нас обоих следы из одежды.
На его предметах гардероба красно-бордовые следы. Где-то пшики-брызги, в других местах капли. Я не гадаю — это кровь.
Николай стоит в полотенце, обернутом вокруг бедер. Его татуировки приковывают взгляд, но я сильнее этого.
Мужчина безмолвно встает у своей раковины и выдавливает остатки зубной пасты на щетку. Передаю свой тюбик, беру средство для снятия макияжа.
Мы стоим под звук льющейся воды и чистки зубов около минуты.
— Ты остановилась, потому что считаешь секс капитуляцией?
Убираю от лица полотенце и смотрю на мужчину через протяженное зеркало. Он действительно решил об этом поговорить в такой час?
— Потому что не хочу приравнивать его к эмоциональной близости. Прошлый вечер был… несчастным случаем. Тебя не должно было быть здесь.
Умоляю прохладную воду спасти заложенное сознание.
Николай обходит меня. Думаю, он покинет уборную, но напоследок муж касается моих волос, чуть сжимая.
— Это твоя кровь или того парня? — смачиваю губы — Ты ранен?
Я знаю, что Николай убийца, боец, но я никогда в жизни не видела крови от насилия. Действительно ли он хорош в бою? Чем занимался? Есть ли на нем повреждения, которые я не заметила? Блять. Я волнуюсь за него.
— Ох, Королева. — глубоко смеется, покачивает головой — Надеюсь, ты достаточно пьяна, чтобы признать, что представляла прошлой ночью меня.
— Не будь так самовлюблен.
Отталкиваю, но Николай не двигается, а заставляет повернуться к зеркалу. В нем отражаюсь я без макияжа все еще с укладкой, в черном халате. За мной на голову выше мужчина с мощным телом, горящими глазами. Его руки стоят на стойке раковины по обе стороны от меня, заключая в клетку.
— Подумай еще раз. Ты смотришь на меня, ревнуешь.
— Это не ревность. Ты унизил меня, заигрывая с другой.
Усмешка. Это всегда его хренова усмешка.
Сглатываю и произношу одними губами:
— Да… — заставляю себя закрыть глаза, чтобы Николай прекратил держать каждый из органов чувств под контролем — я представляла тебя. А теперь выйди и держись своей стороны постели.
У моего уха слышится довольный смех, а затем ощущение тяжести исчезает, раздается щелчок двери.
ГЛАВА 6-7
ГЛАВА 7
НИКОЛАЙ
Этим утром я сильнее обычного не хотел покидать постель и Квин. Она забросила на меня ногу, а рука лежит так, что моя кожа нагревает сапфир ее обручального кольца. Но я получил сообщение от Сергея. От звука уведомления жена даже не пошевелилась.
Он уже направлялся на Остров. Не один.
Еще несколько дней назад Квин предложила четыре варианта утечки, и один из них сыграл ночью. Система сопоставления расчетов нашла безупречный отчет. Он слишком идеальный, чтобы сходится с секретной информацией других поставщиков. Борис — главный из финансовых советников уже перепроверил информацию, солдаты получили добро на захват предателя.
Им является Ярослав — управляющий погрузочными станциями в других городах восточного побережья. Через него проходит второй этап отмывание краденного.
Смотрю на жену, медленно выползая из-под нее, словно поднимаю ногу с мины. Еще одна из моих краж, которая усложняет жизнь своим присутствием и упрощает счетом и бизнес хваткой.
Сколько раз еще Квин скажет мне “нет”, подвергнет сомнению мое решение? От ее отказов руки чешутся что-нибудь разрушить. Жена не имеет права так себя вести. Она не дура и понимает иерархию Братвы, даже если в ней только один человек выше нее — я. Здесь с властью и женщинами дело обстоит иначе, но Квин… Блять. Ее нужно поставить на место, перестать давать столько информации и свободы. Она должна понять, в каком мире теперь существует и перестать держаться за надежду. Я вижу, как она уверена, что вернется к близким — одна из причин ее наглости. Надежду убить сложнее, чем любое другое чувство, но не невозможно.
Скоро выхожу из спальни, заметив, что Квин проснулась, но не показывает этого. Отлично, на самом деле ей стоит привести себя в порядок, для этого достаточно времени, пока идут приготовления, собираются почти все присутствующие на Острове Грома.
— Проследи, чтобы она не завтракала. — говорю Анне.
— Ник…
Сестра чуть хмурится. Неуверенность в моих действиях начинает раздражать, даже со стороны сестры.
— Да, у нее три минуты.
Павел кивает на подготовленный небольшой стол. Ярослава и так доставили избитого, но в сознании. Теперь он сидит связанный посреди большого спарингового круга практически в центре Острова. Около сорока людей толпятся вокруг. Не уверен, каждый ли действительно хочет это видеть, но у них нет выбора.
— Ложная преданность и слабости, — беру катану, рассматривая идеальное лезвие, в котором отражается Квин, стоящая рядом с Павлом — то, чего не должно быть ни у одного из нас.
Я подхожу к Ярославу, которого подняли из постели. На нем ублюдская полосатая пижама, которая стала чуть розовой. Просил Сергея обходится с дохлым мужиком как можно нежнее.
Несмотря на то, что только ночью я убил парня, прикоснувшегося с Квин, жажда крови не утихает. Я не зависим от насилия, как Сергей, но подхвачу это развлечение в любой момент.
Поднимаю катану, чувствую запах гребанной мочи своей жертвы, не слышу мольбы — они всегда одинаковые. Делаю взмах, и его руки освобождены. Еще один — все тело, но придурок не встает со стула. Выбиваю.
Круг моих людей шепчется.
— Ты будешь наказан даже если станешь валяться у ног и не давать сдачи, так что проведи последние минуты как вор, пытающийся отстоять собственную жизнь. — приседаю перед белым, как полотно, мужчиной, нас слепит солнце — Иначе обещаю — мы здесь надолго.
Он встает с противными звуками, чтобы снова упасть от удара в челюсть. — зуб вылетел в толпу.
Хватаю идиота за воротник, даже в таком состоянии соображаю не задевать его обосанных штанов. Наношу еще несколько ударов, затем протягиваю руку брату.
— На твое усмотрение.
Сергей вкладывает серп в ладонь.
— Знаешь, как наказывали воров в России семнадцатого века? — сжимаю рукоятку — Лишали конечн…
— Прошу, не надо, просто убейте!
— Не перебивай меня! — не помню, что именно повредил в теле Ярослава, держа того на грани жизни — Конечности, которыми они пытались присвоить чужое.
У меня нет чувства времени, когда я наконец выпрямляюсь, вытираю руки и лицо. Беру пистолет и не прицеливаясь добиваю ублюдка. Это действительно приносит освобождение.
— Вы отлично передаете сплетни, как говорит моя жена. Так что сделайте так, чтобы о происходящем узнало как можно больше человек. — отпускаю затихшую толпу.
Многие женщины в шоке, военные смотрят на меня с уважением, жадностью на тело Ярослава, прошедшее мясорубку.
Я вытираю волосы, когда поворачиваю голову на зрителей со стороны дома. Там стоит Квин, которую Павел удерживает на месте, а рот затыкает рукой. Она уже перестала сопротивляться, ресницы мокрые от слез.
Смотрю на Павла, он отпускает жену, которая закрывает руками лицо, а затем быстро уходит в дом. Первый раз должен быть сложным? Без понятия. Здешние женщины вряд ли раньше видели убийство, но знают, что это такое, не обманываются насчет того, чем занимается их начальство, мужья, сыновья.
— От этого корабликом не откупишься. — мрачно Павел, пока Сергей занимается сортировкой оружия.
— Откупаться? — изгибаю бровь.
Ожидаю увидеть Квин в спальне, когда иду, чтобы принять душ и переодеться, но в комнате пусто. Не знаю, хотел бы я увидеть ее сейчас или нет. Посмеятся в заплаканное лицо или осторожно поднять и объяснить, что это было необходимо, это часть нашей жизни. Возможно, количество таких моментов сократиться, когда бизнес начнет переходить в легальное русло.