Достаю телефон, снимаю блокировку, открываю галерею и протягиваю ему.
Глава 53. Мира
Вечером, сидя дома на кухне, я раз за разом прокручиваю в голове сегодняшний суматошный день. Разговор с Максом, с Яром, с ними обоими. Я очень рада, что мы втроем смогли найти общий язык.
Братья-Ольховские, наконец, помирились. Ярослав начинает становиться прежним собой. Макс… Это Макс. Правильный и упрямый. До невыносимости благородный и жёсткий там, где таким следует быть.
Люблю его. Всем своим сердцем. Иногда стоит пройти через трудности и горе, чтобы обрести свою истинную любовь.
Ярославу это все ещё предстоит. Но сейчас перед ним стоят совсем иные задачи. Богдана Глебовича арестовали, а значит, управление бизнесом перешло на Яра. Ему теперь предстоит за кратчайшее время разобраться со всем.
Мой отец обещал помочь. Сказал, что раз в конечном итоге все достанется Стасику, ради внука он вытащил бизнес конкурента из ямы. Ее даст тому загнуться.
В который раз поражаюсь широте и доброте его сердца. В который раз благодарю все высшие силы, что есть, за такого замечательного отца.
— О чем задумалась? — спрашивает Маша заходя на кухню.
— Да так, — отмахиваюсь. Смысл пояснять то, что она прекрасно видит сама? — Малышню уложила? — спрашиваю, перевожу разговор.
— Да. Спят без задних ног, — устало улыбается. — Стасик тоже?
— Угу, — киваю. — Он уснул так и не прослушав даже половины сказки.
— Вымотался, бедненький, — произносит с нежностью.
— У всех сегодня был сложный день, — подтверждаю. — Чай будешь? — показываю в сторону заварника. — Там ромашка с мелиссой. Как раз то, что нам надо.
— Давай, — соглашается. — Зефир? — достает из верхнего ящика коробку сладостей. Сбоку срывается и начинает падать вниз большая трехсот граммовая шоколадка.
— Шоколааад, — хором произносим с Машей. Переглядываемся и начинаем смеяться.
— Пожалуй, зефир оставим на следующий раз, — подмигивая мне убирает коробку обратно.
Маша наливает чай, я ломаю на кусочки и открываю шоколадку. За окном уже давно стемнело, на кухне горит теплый свет.
— Слава звонил, — Маша обращается ко мне садясь за стол с кружкой горячего травяного напитка. — Они скоро приедут.
— Они? — удивляюсь. — Разве моему биологическому отцу некуда идти? — спрашиваю с сарказмом. Обида гложет изнутри.
— Мира, не хочу навязывать тебе свое мнение, но и промолчать тоже не могу, — Маша отставляет кружку с чаем суть в сторону. — Не будь строга с отцом, он тебя любит. Ты единственное, что осталось у него от прежней жизни. От женщины, которую он любил всем сердцем.
Молчу. Перевариваю. Эмоции в сердце бушуют так сильно, что справиться с ними практически невозможно. Обида, горечь, тоска, все смешалось. Бурлит. Бушует. Рвет на части.
— Он пытался найти о себе хоть что-то. Искал любые зацепки. Но так сложилось, что не нашел, — вздыхает. — Понимаю, что тебе было плохо без папы. Но и ты пойми, ему было хуже в разы.
Тихий уверенный голос разбивает напрочь остатки былой обороны, оголяет сердечные раны, причиняет невыносимую боль.
— Ты хотя бы помнишь себя. Его. Маму. Ты помнишь, Мир! У тебя все это есть! — произносит с печалью в голосе. — А у него нет. Никаких воспоминаний о прошлой жизни. Совсем.
— Так разве бывает? — вырывается глупый вопрос. — Полная потеря памяти?
— Бывает и не такое. Поверь, — заверяет.
— Я верю, — признаюсь. — Но не могу приказать своим чувствам. Разумом все понимаю, сердцем же, — делаю вдох. Замолкаю.
— Не вини его, — кладет свою раскрытую ладонь сверху, слегка сжимает приободряя. — Он не виноват.
— Угу, — киваю. Опускаю голову вниз, смотрю на чай.
В горле стоит комок, дышать становится трудно. Слезы подкатывают к глазам, грудь рвет изнутри.
Дышу. Концентрируюсь именно на этом. Не хочу реветь. За сегодняшний день хватило с лихвой. Слез пролила уже море, толку от них все равно нет, только потом носом шмыгаю.
Как хорошо, что мы с Максимом помирились. Вспоминаю тепло его рук на своей талии, как он меня прижимал и успокаивал, какие слова говорил. На душе в тот же миг становится лучше. Чище и светлее.
Пожалуй, Маша права, с полным отцом все же стоит поговорить.
Но моим мыслям не дали прийти к какому-то логическому завершению. Даже решение касаемо отца принять не получается, мои размышления прервали самым беспощадным образом. Из спальни раздается негромкий плач, а это значит единственное. Стасик проснулся.
В ту же секунду забываю обо всех своих переживаниях. Поднимаюсь со стула, спешу к нему. Раз встал посреди ночи, то что-то случилось. Иного быть не могло.
Залетаю в комнату и застываю, даю глазам привыкнуть к полумраку. Пока же присматриваюсь, как могу.
— Мама, — жалостливо зовёт.
Мой маленькой мальчик стоит посреди ковра и трёт глаза кулачками, взъерошенный весь.
— Ты чего проснулся? — подхожу к малышу, поднимаю на ручки, целую.
— Пить хочу, — говорит спросонья. Отношу в кроватку, кладу.
— Держи, — подношу к его рту трубочку от бутылочки с водой, что лежит рядом. — Пей.
Малыш делает несколько глотков, закрывает глазки и засыпает. Я убираю бутылочку к стене, укрываю его, оставляю на щеке лёгкий поцелуй.
— Спи сладко, родной, — шепчу еле слышно. Уходить не спешу. Сижу рядом с ним.
В голову вновь лезут разные мысли. О Максе, о Яре, о старшем Ольховском, о моем родном отце. Смотрю на своего сына, думаю и понимаю, что самое ужасное, что может случиться в жизни, так это забыть.
Забыть свое детство, юность, молодость. Родителей, семью, друзей. Любимого человека. Вашего с ним ребенка.
Так страшно становится, аж дыхание спирает. Резко становится холодно.
Бедный отец! Ему пришлось пройти через это. Он двадцать лет был одинок!
Из коридора доносятся посторонние звуки. Медленно поднимаюсь с мягкого ковра, выключаю свет, выхожу.
— Мира, Слава и Стас приехали, — ко мне подходит улыбающаяся Маша. — Не будь с ним слишком сурова, — между делом шепчет на ухо.
— Не буду, — так же тихо отвечаю ей.
Подхожу к мужчинам, они уже сидят за столом на кухне. Сажусь напротив.
— Привет, — первым здоровается Стас.
— Здравствуй, — приветствую и его.
— Ты не против после ужина прогуляться? — спрашивает не отрывая от меня взгляд. Напряженно ожидает моего ответа. Не давит. Но очень хочет, чтобы я с ним пошла.
— Я только за, — улыбаясь разбиваю вдребезги возникшее напряжение. — Только сначала всем нам нужно сытно поесть! — ставлю на стол керамическое блюдо из духовки. Запеченное румяное мясо, поджаренная кусковая картошка, лучок, морковка, младший перчик. Ммм… Вкусно-то как! Умеет Маша приготовить шедевр, даже а ресторан не захочешь идти.
Раскладываю ему по тарелкам, кладу в рот кусочек и от наслаждения закрываю глаза.
Вот же кайф!
__________
История Молота — "Мой сводный Б.Е.С." Там мы встретим и Яра, и Ваньку, и Макса с Мирой. Про Яра будем писать после Молота) Так что не пропускайте отличную новинку! Жду вас там!
Глава 54
Мира
— Значит, ты совсем ничего из прошлого не помнишь? — спрашиваю родного отца. Мы сидим в парке на лавочке, я болтаю ногами.
— Лишь некоторые фрагменты и то, не четко, — говорит спокойно, но в глазах стоит боль.
Смотрю на отца и понимаю, насколько страшно оказаться на его месте. Нет ничего хуже, как не помнить себя.
— Я очнулся в больнице в небольшом городке за несколько сотен километров отсюда, — начинает рассказ. Слушаю затаив дыхание. — Медперсонал сказал, что в коме я повел чуть больше месяца. В больницу меня привезли какие-то люди. Оставили в приемном отделении и скрылись. Единственная зацепка, которая у меня появилась, так это городские номера. Их машина засветилась на камере и если сам номер был обработан специальным средством, которое камера не распознает, то номер региона почему-то не тронули. Поэтому после выписки из больницы я отправился сюда.
— У тебя не было даже документов? — удивляюсь.
— Ни денег, ни документов, — мурашки по коже. — Я остался один и ни с чем. Даже имени своего не мог вспомнить!
— И как же ты выжил? — спрашиваю, а у самой в горле стоит ком.
— Я знал, что у меня есть семья. Что где-то есть люди, которые меня любят и ждут, — произносит печально. — Ради этого я и жил. Боролся с памятью все эти годы. Работал без сна и отдыха, искал. Я находился в постоянном поиске. Хотел найти вас. Брался за любую, даже самую невероятную зацепку.
— И не нашел? — шепчу.
— Однажды я нашел одну зацепку. Приехал по адресу. Дом был знакомым, двор тоже. Когда я пришел туда, то поймал странное дежавю, — вздыхает. — Позвонил в дверь, но мне никто не открыл. Я несколько дней провел рядом с тем домом. Постоянно поднимался, стучал в дверь, звонил. И дальше бы продолжил делать то же самое, но ко мне вышла соседка. Она сказала, что хозяйка квартиры умерла, а ее дочь забрали в детский дом.
— И? — спрашиваю с надеждой. — Неужели тебя не узнали?
— Неа, — качает головой в отрицании. — Она сказала, что с этой женщиной и девочкой никакой мужчина не проживал, а меня она впервые видит. Пригрозила вызвать полицию, если ещё увидит хоть раз.
— А ты что? — мне становится все интереснее. Даже несмотря на сминающую в груди боль.
— А что я? — пожимает плечами. — К ментам мне было ни в коем случае нельзя. Я без памяти, без документов, без официальной работы. Они б в два счета закрыли меня и все, никаких дальше поисков.
Тут я с ним совершенно согласна. Он никому был не нужен все эти двадцать с небольшим лет. Его скорее бы растоптали и уничтожили, чем помогли.
— Понимаешь, я даже имени своего не смог вспомнить. Пришлось придумывать новое, — ухмыляется. — Потом вышло так, что я пару раз помог одному влиятельному человеку. Нашел его дочь, когда та взбрыкнула и сделала из дома. Потом нашел ее ещё раз, — тепло улыбается вспоминая тот случай. — Затем он посоветовал обратиться ко мне своему другу, когда у того произошла похожая ситуация с сыном. Так и вышло, что я стал профессионалом по поиску людей. Я находил всех и вся, каждого из тех, кого просили отыскать. Но только не мог найти тех, кто ждёт меня.