Он
Отец изменился в лице, мама одернула его за локоть.
— Папа, наверное, просто догадался. Ты в то время был сам не свой… Больше мы тебя с этой девицей не видели, сделали верные выводы… — промямлила она. — Да?
— Да, — нашелся отец. — Догадался.
— Догадались?
По их лицам было видно: родители лгут!
Мне внезапно стало нечем дышать. Я резко вскочил, сжав пальцы в кулак. Отец побледнел и отшатнулся. Мама неловко поднялась, повиснув на плече.
— Богдаша, успокойся. Успокойся, Богдаша. У отца сердце слабое, что ты здесь кулаками машешь.
— Отстань, мама! И сядь… Оба сядьте! — рявкнул я.
Галстук превратился в удавку, я ослабил его немного, потом сорвал яростно и втоптал в ковер. Хотелось выть от отчаяния и бессилия, открывшаяся правда была слишком жестокой.
— ПОЧЕМУ?!
— Не понимаю, о чем ты…
Отец снял очки, начал натирать безупречно чистые линзы.
Я взвыл, подскочив к нему, и надел очки на нос.
— В глаза мне смотри! Ты вмешался?! ТЫ?! — заорал так сильно, что на лицо отца вылетели капельки слюны.
— Богдаша… — закудахтала мама.
— Ты тоже молчи! Ты… Подлая… Какие вы подлые… Подлые! Мрази! ЗАЧЕМ?!
— Не говори так со мной! — возмутился отец.
— Соврешь мне еще раз, и я… на твои седины не посмотрю. Я дам тебе по морде, — пообещал я и добавил. — И все деньги из фирм заберу. С молотка твою фирму продам. За бесценок. Она все равно денег столько не приносит. Ярмо на моей шее. Мой бизнес намного прибыльнее.
— Ах ты решил хвалиться, что стал таким состоятельным? В десятки раз состоятельнее меня в твои годы? — поинтересовался отец и колюче рассмеялся. — Скажи мне за это спасибо! Что мы вовремя вмешались и устранили помеху. Посмотри на себя, каким человеком ты стал, какие дела решаешь! С министрами запросто на ты, руки высшим чинам жмешь, а женщины какие…
— П…ц! — ругнулся я. — Просто п…ц! Ты Алексея нанял?! Ты?! Где он?!
— Я ничего не знаю! — отмахнулся отец. — Я бы сам об эту девчонку провинциальную пачкаться не стал, нанял нужных людей, которые такие проблемы решают, заплатил и все. Ты вверх пошел, сын. Иногда нужно чем-то жертвовать.
— И ты… Ты за меня решил, да? Решил моей любовью, моей жизнью пожертвовать. Моим ребенком, в конце концов!
— Ты упускал перспективы, провинциальная мышь тянула тебя на дно.
— Держаться за столом не умела, даже столовые приборы не все знала, — вякнула мама. — Деревня.
— Да вы и в подметки Насте не годитесь! Вам до нее как до небес, расти и расти! Зато Хелен вам по душе пришлась, — рассмеялся я.
Я рухнул на диван и начал смеяться, до слез. Родители переглянулись испуганно.
— Хелен, конечно, держать приборы умеет. А еще она члены хорошо держать умеет. Разными способами. Вам, мои дорогие, проститутка приглянулась. Дорогая, но суть, шлюха... Гены у нее! Блядские! — снова захохотал. — Развела вас, стариков, а вы и рты разинули. И ее беременность от меня — это еще очень большой вопрос, уши развесили. Вот и оставайтесь с внуком от шлюхи, я и пальцем не пошевелю, чтобы помочь ей или… вам!
Я вытер слезы с лица. Мне было паршиво и горько, что родители таким образом в мою жизнь влезть решили.
— Через час я приеду к себе и увижу на телефоне номер телефона и все контакты человека, который «решал» вопрос с Настей, — я мрачно посмотрел на отца. — Если этого не будет, разорю те бизнесы, которыми ты еще сам управляешь. У меня такая доказательная база роскошная. Любой мент мне за это подмахнет радостно. Отправишься на старость лет на нары, позорище, а ты… — посмотрел на маму. — Молчи. Детей моих вы не увидите. И ноги моей здесь больше не будет. Никогда, — плюнул на пол.
***
Я и половины пути до дома не преодолел, как на мой телефон пришло требуемое.
Отец струсил и решил не испытывать мое терпение. Следом за его сообщением пришло еще текстовое сообщение от мамы:
«Мы хотели как лучше. Прости!»
Как лучше они хотели.
Вот как так, а? Ну как… Я ведь и не подумал на них.
Ни тени сомнений у меня не возникло!
Ни одной гребаной тени сомнений.
Так паршиво на душе: мое настроение плескалось на дне, я совсем забыл, что хотел устроить нам с Настей праздник.
Призвал себя собраться, заехал за цветами, свернул в ювелирный и долго стоял у витрины. Девушка предложила помочь, заглядывая в глаза:
— Если вы не знаете размер пальчиков своей девушки, можете сравнить с моими, — протянула свою кисть. — Все говорят, что у меня изящные пальчики.
Второй рукой она смахнула волосы, отправив их через плечо, провела острыми коготками по ключице, как бы предлагая не только колечко примерить, но и себя заодно. Посмотрел в ее личико — куколка, лет двадцати-двадцати трех от силы, а уже умеет себя предложить, вместе с товаром.
— Спасибо, здесь мне ничего не надо! — разозлился и вышел.
Благо, ювелирный ряд бесконечный, а модных витрин — очень много! Не все же себя предлагают, далеко не все, есть и нормальные люди.
Просто когда вляпываешься в грязь, потом кажется, будто она тебя всюду преследует, а мне самому еще очень и очень долго придется отмываться и замаливать свою вину перед Настей и Яной.
Выйдя из ювелирного с кольцом, я позвонил Хелен.
Набрал ее номер, пришлось послушать изрядное количество гудков, прежде чем роковая, какой она себя считала, мадам соизволила ответить. Гадина набивала себе цену даже в мелочах, и как только я с ней сексом занимался. Хоть целовать не додумался, и все время в резинке был, и на том спасибо. Я был более чем уверен, что она мою сперму из резинки в себя усердно засовывала, чтобы нарочно залететь — какая все-таки дрянь.
— Добрый вечер, Богдан. Давно не слышала тебя. Соскучился?
— А ты?
— Очень, — выдохнула она.
— Я не о том хотел спросить. Соскучилась ли ты по борделю?
— Не понимаю, о чем ты, Богдан.
— Давай не будем. Я о твоем прошлом наслышан. О шлюханском притоне с приставкой «Элит» тоже знаю. Даю тебе сутки на то, чтобы ты просто и тихо без шума покинула город. Иначе о твоих подвигах на эротическом поприще и о том, как и сколько ты мужчин за один раз можешь обслужить, все узнают. Все те люди, которые считают тебя приличной. Не хочешь плохой славы, просто сваливай! И бизнесы свои сверни по-тихому, я им жизни не дам, обанкрочу. Останешься, я тебе такую славу обеспечу, придется имя менять и внешность!
— Богдан, что ты такое говоришь.
— Не изображай дуру, Пушненко. Сваливай.
Глава 35
Она
Кто-то позвонил в дверь.
Я почему-то поняла, что это Богдан, даже не видя, кто стоит за дверью.
В моей душе просто щелкнуло понимание, что это он — и все.
Открыла дверь и сделала шаг назад, пропуская его в съемную квартиру. Он вошел и занес с собой аромат цветов.
В руках Богдана красовалась огромная корзина, нежный букет, по гамме похожий на те, что раньше он любил дарить мне — нежно-розовые, кремовые и чайные розы соседствовали с тонкими соцветиями гипсофил.
— Это лишнее, — вспыхнула я, но было сложно оторвать взгляд от букета.
— Прошу давай хотя бы сегодня, перед важным событием забудем о разногласиях? — попросил Богдан. — Кстати, я так и не поужинал. Может быть, сходим куда-нибудь?
— Думаешь, стоит? — усмехнулась я. — Боюсь, мне кусок в горло не полезет.
— Брось, нам это нужно. Прогуляемся, развеемся.
— Вот только я никак не готовилась для заведений твоего уровня.
Внезапно Богдан шагнул ко мне и обнял, прижав к стене. Его пальцы зарылись в мои волосы, приводя их в беспорядок, перебирали прядь за прядью. Губы мужчины медленно и горячо скользили по лицу, зацеловывая меня так, как никогда до этого.
Каждый поцелуй — как важная, неотъемлемая часть меня.
Горячее прикосновение его губ к моим было стремительным, требовательным и в то же время очень нежным, он как будто спрашивал разрешения, и у меня в буквальном смысле подкосились колени. Я вцепилась в широкие плечи Богдана, чтобы не упасть, часто дышала, всхлипывала. Мы дышали друг другу в рот, касаясь губами изредка.
— Богдан… — прошептала я, теряясь в ощущениях.
Голова кружилась.
— Люблю тебя. Жизнь без тебя не имеет смысла. Ты для меня все самое лучшее. Самое-самое лучшее, — его голос дрогнул.
Он прикрыл глаза, и я заметила, как по щеке скользнула скупая мужская слеза. Богдан снова коснулся моих губ, и я ответила на его поцелуй. На этот раз без всяких сомнений.
Меня такая решимость обуяла и желание быть счастливой, что даже если бы тысяча таких наглых прошмандовок, как Хелен, ломились в нашу дверь, я бы каждую за волосы оттаскала и спустила с лестницы. Это мой мужчина… Только мой! Я обняла его крепче, коснулась языка, чувствуя потрясающий вкус.
Никому его не отдам… Хочу быть с ним.
Поцеловала жарко.
— Ох, черт… Я сейчас с ума сойду от желания.
— Я… Я тоже. Может быть, ужин немного подождет?
Богдан кивнул. Я крепко взяла его руку в свою и повела за собой. Мы очутились в зале и не пошли дальше, принялись целоваться, ласкать друг друга, помогая раздеться. Он подхватил меня на руки и опустил на диван, завис сверху, напористо целуя.
Избавившись от одежды целиком, Богдан оперся коленом на на диван и снова начал целовать меня.
Его поцелуи из невинных стали глубокими, жадными.
Пальцы и ладони оглаживали мои бедра, требовательно раскрывая их.
Его прикосновения откликались во мне сильнее и сильнее.
В низу живота горячим комком собралось приятное томление, жар стал сильнее.
Новый поцелуй, касание наших тел, и вот его пальцы дотронулись до меня в самом чувствительном месте.
— Богдан! — громко позвала его по имени, простонав, не в силах сдержать удовольствия в голосе.
Через минуту непрерывных, жарких ласк он опустился ниже, и теперь вместо его пальцев меня коснулось его дыхание, и ласки стали более изысканными, глубокими.
Я извивалась на диване, теряясь в океане эмоций. Вот-вот мое тело сгорит в огне, вспышка могла накатить в любое мгновение.