— Мы же с тобой договорились, — напоминаю, — как только сможешь одна гулять с собакой, то сразу заведем.
— Я уже могу!
— Не можешь.
Яська дует губы, а потом обнимает Рику за шею. Собака, с которой никто так никогда не общался, судя по всему, в шоке. Стоит, не двигается, а чуть погодя лижет Яськино лицо.
Дочка заливается смехом, а я наблюдаю за Русланом. Он волнуется? Только сейчас это понимаю. Волнуется. Вроде вида и не подает, но его движения сами за себя говорят, и то, как он на Ясю смотрит, словно боится ее.
Ну да, надо мной издеваться-то проще, чем найти общий язык с дочкой.
— Покажи, где кухня. Я быстро ужин ей сделаю. Вы пока пообщаетесь. Ты же продукты по списку закупил?
Градов кивает и пропускает меня вперед.
— Яся, пойдем в дом, холодно на улице.
— Ну мам! А Рика? Ей тоже холодно, — переводит взгляд на Руслана и делает просто самые невинные глаза.
— Мы ее с собой возьмем, — Градов улыбается и прихватывает собаку за ошейник.
Яська прокручивается на триста шестьдесят градусов и несется к дому. Скачет, как горная коза, по ступенькам, постоянно на нас оглядываясь.
Руслан открывает дверь, пропускает нас вперед, заводит собаку, а потом заходит сам.
— Где можно руки помыть? — спрашиваю, пока снимаю с Яськи куртку. Потом раздеваюсь сама.
— Прямо и налево.
Ну да, у него всю жизнь все налево. Не могу не уколоть его, хотя бы в своей голове.
— Яся, руки помой.
Быстро моем руки, и дочь несется в огромную гостиную. Усаживается на ковер и подзывает к себе пса. Сама при этом с интересом постоянно посматривает на Руслана.
— Кухня там, — произносит Руслан.
— Хорошо.
Градов отворачивается и направляется к Ясе, садится на ковер рядом с ней. Что-то говорит. Тихо, я не слышу. Дочка улыбается, и я чувствую просто дичайший приступ ревности. Еще немного — и вспыхну.
Тру бедро и с тяжелым сердцем иду на кухню. Никто мне ничего не показал, поэтому хозяйничаю сама. Пока готовлю, прислушиваюсь к голосам. Слышу, как Руслан смеется. Яра тоже.
Через полчаса зову дочку поесть. Руслан в это время разговаривает по телефону — решает какие-то рабочие моменты. Она быстро орудует вилкой и снова уносится в гостиную.
Выдыхаю. Так и подмывает выглянуть и подсмотреть, что они делают, но я держусь. В конце концов, я сама решила с ним не воевать. Пока все вроде получается очень даже неплохо. Да и Ярослава явно нашла с ним общий язык. Хотя она в своем стремлении обзавестись папой с кем угодно бы этот общий язык нашла.
Когда звонит Агата — напрягаюсь.
— Привет, — отвечаю, усаживаясь на барный стул.
— Насть, нужна твоя подпись. Срочно. Ты дома?
— Не совсем, — зажмуриваюсь.
— Это последнего рекламного контракта касается. Мне позвонили, поторопили. Мы вроде все решили по ним, они просят подписать в течение часа. Я к тебе сейчас подскочу.
— Я за городом, Аг.
— Так, за час я тогда не успею.
— Езжай ко мне, мне сорок минут отсюда до квартиры. Все успеем.
— Поняла тебя. Еду.
Отключаюсь, прижимая край телефона к подбородку. Нужно как-то собирать Ясю в сторону дома. Одну ее с Градовым я не оставлю.
Крадусь в гостиную и слышу тихий голос Руслана. Они с Ярославой обсуждают… гимнастику?
Дочка ходит на занятия. Профессиональной гимнасткой быть не хочет, но заниматься в секции ей нравится. Мама моя, конечно, уже третий год пребывает в шоке, она не видит смысла посещать занятия, если ребенок не хочет стать чемпионом мира. По ее мнению, лучше эти силы отдавать на что-то другое.
— Как у вас дела? — присаживаюсь на краешек дивана.
— Хорошо. Мама, а у папы есть медали. Представляешь?
— Представляю, — улыбаюсь. — Руслан, можно тебя на минутку?
Градов рывком поднимается на ноги, и мы вместе выходим из гостиной.
— Тут такое дело… Мне нужно уехать. Давай продолжим встречу в следующий раз.
— Ярослава может остаться здесь.
— Руслан… Пожалуйста.
— Мы договаривались, Южина.
— Я понимаю, но…
— Мам, а можно на улицу?
Яся уже трется рядом с нами и заглядывает мне в глаза.
— Погуляешь с папой возле нашего дома, — выпаливаю первое, что приходит в голову. — У нас там отличная площадка.
— Ура!
Дочь несется на поиски своей крутки, а я прячу взгляд. Чувствую, как Руслан на меня смотрит. Если не убить, то покусать готов точно.
— Прости, — выдавливаю из себя шепотом и иду помогать Ярославе поправить капюшон.
На улицу выходим втроем. Градов молчит. Если и хочет мне высказать что-то, при ребенке, слава богу, этого не делает.
— Я с папой поеду! — верещит дочка.
— Ясь…
Немного теряюсь, к такому я готова точно не была.
— Забирайся, — Рус открывает ей дверь своей огромной машины.
— А кресло? — смотрю на все происходящее растерянно.
— Я подготовился, — Рус ухмыляется, а я вижу у него в машине детское кресло.
— Молодец, — выдаю расстроенно. Нет, я точно не готова к происходящему.
Пока еду домой, постоянно наблюдаю в зеркала, что машина Руса не отстала и что он никуда не увез мою дочь.
Боюсь ли я оставлять ее один на один с Русом? Естественно. Но я вроде как решила вести себя миролюбиво… Да и Ясе лишнее расстройство не нужно.
— Не больше часа, Руслан, — смотрю на Градова, уже стоя на детской площадке. — Она болеет часто.
— Понял.
Рус кивает и поворачивается ко мне спиной. Ярослава в этот момент уже лезет на качели. Градов ей что-то говорит, и она хохочет.
Окидываю их взволнованным взглядом и возвращаюсь в машину. Агата уже ждет меня на подземном паркинге. Там и пересекаемся. Быстро подписываю документы, и Аг улетает обратно.
Не спеша поднимаюсь на этаж, и как только переступаю порог квартиры — накатывает. Волнение, злость, ревность. Несколько раз выглядываю в окно. Радует, что оно выходит на детскую площадку. Градов и Яся все еще там. Он ее не увез никуда. Не украл…
Нервно тру плечи, а потом минут десять наворачиваю круги по квартире, периодически выглядывая в это чертово окно.
Когда в дверь звонят, вздрагиваю.
Открываю и вижу на пороге заплаканную Ясю, сидящую у Градова на руках. Она всхлипывает, роняет очередную крокодилью слезу и тянет ко мне руки.
17
— Что случилось?
Первая мысль, которая возникает в голове, вцепиться Градову в горло. Вторая — зачем я только оставила их вдвоем? Что я за мать такая?!
Если бы я думала головой, моя малышка сейчас бы не рыдала!
— Ты ушла, и она почти сразу захотела домой, — поясняет Руслан. — Разревелась, — договаривает негромко.
Киваю, но смотрю на него, как на врага в этот момент. Злюсь на себя, но мне нужен тот, кого я сделаю виноватым, чтобы было не так больно. Чтобы чувство вины не съело меня без остатка.
— Хорошо, — забираю у него Ярославу. Прижимаю к себе. Крепко-крепко.
Сколько она с ним времени провела в итоге? Минут пятнадцать?
Ярослава иногда и маме моей такие истерики устраивает. Она ее не раз ко мне на работу в выходные посреди дня в слезах привозила. Я сама в этом виновата. Очень привязала Яру к себе. А как иначе в моей ситуации? У нее кроме меня никого. Мама моя не в счет тут.
Я, как могла, старалась заменить ей обоих родителей…
Может быть, в чем-то переборщила, избаловала, но как могла, как умела, как чувствовала.
Не хотела, чтобы она чувствовала себя обделенной любовью отсутствующего папы. Пыталась тянуть за двоих. Да, поощряла многое, не стоило, наверное…
А как иначе?
Я помню маленькую себя. Вечно злая мама, которая на всех, как ротвейлер, бросается. Я же в казарме жила. Никакой похвалы и доброго слова. Только требования и дисциплина. А еще вечные упреки мне за моего непутевого отца, который ее бросил.
Такой я быть не хочу.
— Ну все-все. Не плачь, — глажу Ясю по голове и смотрю на Руслана. — Проходи, — киваю в сторону кухни, и Градов перешагивает через порог.
Может быть, лучше было перед ним дверь захлопнуть сейчас? Прямо перед носом?
Глупо. Кому это нужно?
Яська тем временем крепко обнимает меня за шею. Снова всхлипывает.
— Давай умоемся сходим? Давай? — спрашиваю, пока тащу дочь в ванную. Рус остается позади. Так и стоит посреди прихожей.
Он немного в шоке. Это видно. Не ожидал, судя по всему, что Ярослава закатит ему истерику.
Открываю кран. Подставляю ладонь под струю теплой воды и ставлю Яру на пол.
— Я сама.
Ярослава всхлипывает и набирает воду в ладошки. Перенимает инициативу.
Наблюдаю за тем, как она умывает лицо, переступаю с ноги на ногу, и меня отшвыривает к стене от резкой боли в тазобедренном суставе. Стиснув зубы, выдыхаю через нос. Боль растекается по ноге, подобно бегущей из жерла вулкана лаве.
Тру бедро, когда Яська поворачивается, улыбаюсь и подаю ей полотенце, стараясь не сместиться ни на миллиметр при этом.
— Что у вас случилось?
Спрашиваю, а сама стараюсь не дышать при этом. Каждое, даже малейшее дуновение ветра в период обострения травмы — горение заживо. Больно. До истерики больно.
Страшно вспоминать сейчас даже, что когда-то вот такая боль была нормой. Сразу после падения, после операций…
— Ясь… Руслан тебя обидел чем-то? Что-то сказал? Сделал?
— Нет. Я просто по тебе соскучилась. Зачем ты ушла?
Дочка теребит пальчиками свой длинный хвост. У нее очень светлые волосы. Многие готовы за такой тотал-блонд баснословные суммы ежемесячно отдавать.
Яркий блонд и не менее яркие голубые глаза просто с сумасшедшими радужками. Убойное сочетание. Ярослава очень, ну просто очень красивая девочка.
— Ты же сама согласилась погулять с папой вдвоем.
— Не соглашалась, — трясет головой. — Я без тебя не хочу, мамочка.
— Ну все, не плачь.
— Я больше без тебя нигде-нигде не останусь!
— Ясь…
Обнимаемся. Кое как сползаю по стеночке, чтобы быть я дочкой на одном уровне. Прижимаю ее к себе. Яра всхлипывает. Глажу ее по голове, спине. Шепчу, как сильно ее люблю и чувствую, что отпускает. И ее, и меня.