Ярослава привстает на носочки, опускается и снова привстает. Понимаю, что начинает егозить уже. Истерика прошла, слезы высохли, мама рядом, обстановка знакомая, можно дальше бежать сломя голову по этой жизни.
— Беги уже, я сейчас подойду.
Ярослава расплывается в улыбке и вышмыгивает за дверь. Судя по лицу, она снова бодра и весела. Все забыла. Ни о чем не сожалеет и радуется каждому моменту.
Смотрю дочери вслед несколько секунд и упираюсь ладонями в края раковины. Стискиваю зубы. Боль только нарастает. По-хорошему, нужно сделать укол. И чем раньше, тем лучше.
Слышу голос Яси. Она что-то спрашивает у Руслана. Он ей отвечает. Толком не разобрать, потому что я зациклилась на ощущениях, они такие, будто мне чуть ли не сустав выкручивают.
Аккуратно опираясь на левую ногу, выхожу из ванной, практически сразу сталкиваясь глазами с Русланом. Они с Ярой стоят в прихожей. Она ему что-то взахлеб рассказывает. Он кивает.
Забавно, но у него прямо на лбу написано, что вот такие смены настроение ребенка, ему не просто непонятны, они его явно пугают.
Замечаю, как проходится взглядом по моей ноге. Я не могу полностью на нее наступить, ну и выдаю себя еще тем, что обессиленно растираю бедро ладонью. Это не помогает от боли, просто успокаивает. Переключение внимания иногда работает.
Руслан ловит мой взгляд. Чуть прищуривается. Сообразил, конечно, поэтому и смотрит.
— Мам, а можно мне папа сказку почитает?
— Конечно.
Честно, сейчас меня этот вариант на все сто процентов устраивает.
— Пошли, — Яся на радостях берет Руса за руку и тянет в свою спальню.
Градов на ходу снимает обувь и куртку. Я же, дождавшись, когда они исчезнут за дверью детской, кое-как ковыляю на кухню. Достаю из холодильника ампулу с обезболивающим. Вспоминаю, где лежат шприцы. В последнюю уборку я закинула их на самый верх.
Травма давно не обострялась, и я с чего-то решила, что они мне больше не понадобятся, по крайней мере, в быстром доступе точно.
Одна только мысль о том, чтобы встать на табуретку, открыть шкаф и достать шприц, вводит в панику. Это кажется нереальным, но я кое-как справляюсь. Правда, когда набираю лекарство в шприц, понимаю, что я доставала его больше двадцати минут.
Аккуратно стягиваю джинсы и, придерживаясь за край стола, сажусь на стул. Пальцы подрагивают, когда выпускаю воздух из шприца. Готовлюсь к тому, чтобы себя уколоть, но не успеваю, потому что слышу голос Руслана:
— Помочь?
18
Вздрагиваю.
Руслан уже зашел на кухню. На нем серый спортивный костюм. Рукава худи закатаны до локтя, руки в карманах. Выражение лица без каких-либо эмоций. Чистое полотно. Захочешь понять, о чем он думает, голову сломаешь, но не отгадаешь.
— Яська быстро вырубилась, — кивает себе за спину. — Пару страниц всего прочли.
— Перенервничала просто.
— Ты была права, — подходит ближе и забирает у меня из рук шприц.
— В чем? — запрокидываю голову. Смотрю на него снизу вверх.
Градов не красавчик. Никогда таким и не был. Особенно если учесть поломанные уши. Но глаза, в глаза я без памяти влюбилась тогда. А еще в его отношение ко мне. Как к принцессе…
Сейчас Рус, конечно, иначе выглядит. Идеально оформленная щетина, модная стрижка, в которой виски убраны почти под ноль, а волосы на челке и макушке зачесаны назад. Одежда другая. Парфюм дорогой, часы. В плечах чуть шире, татуировка на запястье.
И манера разговаривать другая. Более жесткая, когда человек не просто уверен в себе, он прекрасно понимает свою значимость, статус…
— Когда настаивала на своем присутствии, — кладет шприц на стол и оглядывается.
— А, это. Я просто хорошо ее знаю, — улыбаюсь. — Она бойкая с виду. А на самом деле та еще стесняшка.
— Да я понял, — кивает и моет руки. Возвращается, берет шприц, по второму кругу выпускает из него воздух, присаживается передо мной на корточки. — Ну, че? На раз, два, три? — смеется и втыкает в меня иголку.
— Ай!
— Врачи советуют не смотреть на шприц, — ухмыляется.
— Ммм, хороший совет, — стискиваю зубы.
— Готово.
— Спасибо.
— Да всегда пожалуйста. Давно?
— Что? — непонимающе на него гляжу, а еще испытываю непреодолимое, почти покусывающее желание натянуть джинсы обратно на задницу. Неуютнененько как-то.
— Обострилось?
— Пару дней.
— С твоей ногой только пятилетку на руках и таскать.
— Ей шесть!
— Я образно, — кривит губы и рывком поднимается на ноги.
— А пора бы уже знать точно, раз так серьезно настроился быть отцом!
— С больной головы на здоровую не перекладывай.
— О, ну да, самый психически стабильный Руслан, мать его, Градов, — фыркаю.
Градов ухмыляется. Весело ему.
— Извини-извини, — все с той же улыбкой. — Ты была права. Во всем, что сегодня утром мне говорила. Если не против, то я, пожалуй, сам к вам приезжать буду. Первое время.
— Отличная идея. У нас как раз уволилась няня. Можешь занять ее место.
— Ну няню мы по-любому найдем.
— Мы? — приподнимаю бровь.
— Ну ты же не думала, что я не вложусь материально. Если что-то нужно, пиши. Можешь прямо сейчас и списком.
— У нас все есть, Руслан, я не бедствую, как ты заметил.
— Поздравляю, — кивает, — но ты же меня поняла.
— Да, поняла-поняла. Подумаю. Хотя… Может быть, машину новую? Буду возить дочку в детский сад, как думаешь?
Руслан подходит ближе, бросает на меня насмешливый взгляд, а спустя секунду становится серьезным.
— Шутка, — растерянно хлопаю глазами. — Слушай, мне тут нужно…
Смотрю на свои ноги. Сколько можно сидеть тут в трусах со спущенными штанами? Градова я не стесняюсь и, уж конечно, не пытаюсь соблазнить. На удивление, я чувствую себя в его присутствии комфортно, когда он настроен миролюбиво. А еще осознаю, что ничего такого особенного к нему не чувствую больше. Только сейчас меня догоняет мысль о том, что он просто отец моего ребенка.
Не страшный монстр, не проблема, а просто человек. Человек, который, я очень надеюсь, сделает мою дочку еще счастливее своим присутствием рядом с ней.
Конечно, мне предстоит долгий путь в борьбе с ревностью, вряд ли я смогу по щелчку пальцев смириться с тем, что Яська теперь не только моя… Но я буду стараться.
Упираюсь ладонью в поверхность стола и поднимаюсь, перекидывая всю нагрузку на здоровую ногу.
— Отвернись хотя бы для приличия, что ли.
Градов хмыкает, а потом резко тянет мои джинсы за шлевки, в одно движение натягивая плотный бледно-голубой материал на мою задницу.
— Пожалуйста, — шепчет с ухмылкой.
19
Неделю спустя
Достаю с полки коробку с капсулами кофе и уже который раз за неделю возвращаюсь к инциденту, произошедшему на этой самой кухне.
Что это было вообще?
Заряжаю кофемашину.
— Пожалуйста, — кривляюсь, повторяя слова Руслана.
Нет, наглости ему точно не занимать. Облапал еще, блин! Тру ладонями бедра, словно до сих пор хочу избавиться от его прикосновений.
Радует только то, что Градов в тот вечер практически сразу уехал.
Папаша года, блин. Дочь спать уложил, ее матери штаны надеть помог и свалил. Нет, хорошо, что свалил. Я, честно говоря, прямо-таки подвисла тем вечером. Забыла, каким Рус может быть наглым и беспардонным. Потом еще вспомнилась эта его малолетка…
Чувак, у тебя там молоденькая девчонка модель ждет, пока ты тут в Айболита играешь!
— Фыр! — передергиваю плечами и смотрю на часы. Мама должна подъехать с минуты на минуту. Везем сегодня Ясю к зубному. У нее заболел зуб.
Мама предложила свою помощь, потому что мне сразу после приема у доктора нужно быть в офисе, да и моральная поддержка не помешает. Яська терпеть не может врачей. Как огня боится.
— Ясь, ты как? — заглядываю в спальню к своей малышке. Она еще валяется на кровати в одних трусах. — Болит?
— Нет, — запрокидывает голову, чтобы лучше меня видеть.
— А если честно?
— Не болит, мам.
Яся знает, что я знаю, как сильно она боится стоматологов, конечно. Но все равно думает, что, если соврет, мы никуда не поедем.
Прохожу в комнату и присаживаюсь на край дочкиной кровати. На кухне шумит кофемашина, а по квартире уже гуляет запах кофе. Раньше я терпеть не могла утро. Ранние подъемы, растяжка, тренировка, потом школа.
Мы с мамой в шесть утра ехали в зал на автобусе в любую погоду. Было темно, сыро, туманно... Хотелось спать. А мысль о том, что потом предстоит еще половину дня провести в школе, убивала. Поэтому утро я ненавидела. Эта ненависть сохранилась потом на долгие годы, уже после травмы, универа, с появлением ребенка, я по-прежнему терпеть не могла утро.
Наверное, только тогда, когда мы с Яськой стали жить вдвоем, ситуация изменилась. Появилось вот это утреннее спокойствие и леность. Мы никогда никуда не торопились особо. Завтракали, я пила кофе и уже с искренним желанием делала растяжку за двадцать минут до будильника дочки.
— Доктор только посмотрит твой зубик, Ясь.
— Нет! Не хочу, мне не надо.
Набираю в грудь побольше воздуха. Тащить ее туда силком и в истерике в мои планы не входит, конечно, но и убедить, что все не так страшно, проблематично.
— Давай мы вместе? Доктор посмотрит твой зубик, и мой.
— Нет.
— Яся…
— Я не пойду. Не пойду. Не пойду!
Стискиваю зубы. Морально готовлюсь к непростой поездке в клинику, а в дверь звонят. Что-то мама рановато как-то.
Пока иду открывать, подбираю на полу в коридоре Яськины игрушки. Плюшевый заяц, коляска и кукла.
— Ярослава, я же просила убрать! — чуть повышаю голос, просто чтобы она меня услышала из другой комнаты.
Щелкаю замком и открываю дверь. На экран, куда транслируется изображение с камеры, не смотрю просто потому, что знаю, кого ждать. А лучше бы посмотрела, конечно. Не выглядела бы сейчас ошарашенной.
— Ты чего тут? — хмурюсь, рассматривая Руслана через порог.