— Ярослава, теперь у тебя два дома. Тут и у папы. Ты можешь жить где захочешь, — чеканю ровно, хоть и дается это с трудом. — Но к врачу мы поедем в любом случае.
Дочка едва заметно кивает. Снова смотрит на Руса и, потихонечку к нему придвинувшись, берет за руку.
Это удар под дых? Он самый, но я улыбаюсь.
— Вот и хорошо. Одевайся тогда. Ты у меня… нас очень смелая девочка, — хвалю, чтобы смазать все то, что дочь восприняла за негатив.
— Мам… А ты же со мной будешь зубы смотреть? Ты обещала…
— Конечно буду, моя хорошая.
Из детской выхожу выжатой как лимон. Не утро, а настоящий кошмар. Кажется, я провалилась как мать сейчас окончательно. Закрываю за собой дверь в ванной и накрываю лицо ладонями. Потряхивает.
Сама от себя не ожидала такого бурного всплеска эмоций. Я кипела. Излучала негатив. Транслировала свою взбешенность. Отыгралась на ребенке, получается?
Одна только мысль в таком вот ключе убивает.
Как я до такого докатилась? Иначе же хотела. Всегда планировала иначе!
Ручка на двери резко дергается, и я вместе с ней.
Это Градов. Ну ему-то чего от меня надо? Тоже решил высказаться?
— Пришел добить меня окончательно? Давай, я готова, — надрывно смеюсь и открываю кран.
— И часто у вас так? — прижимается затылком к стене.
Смотрю на него в зеркальном отражении.
— Первый раз, — умываю лицо прохладной водой. Хорошо, что еще не делала макияж.
— Ты уверена, что из-за меня. Правильно понимаю?
— Нет, — мотнув головой, тянусь за полотенцем.
— Ты ее избаловала.
— Не тебе судить о том, как я ее воспитывала!
— Не уверен.
— Градов, тебе в кайф это все, да? Я морально вот тут, — топаю ногой, — сейчас умираю. А тебе весело. Ты пришел добавить, да? Пожалуйста, выскажись, можешь не стесняться в словах и формулировках. Может, тебе легче станет, что я, тварь такая, ребенка от тебя скрыла?! А он был тебе нужен, ребенок этот? — повышаю голос. Не кричу. Просто злюсь. На себя. На него. На обстоятельства. — Или ты думаешь, что, раз спишь с малолеткой, у тебя опыт в воспитании детей имеется, а?
Рус ухмыляется.
Весело ему, блин.
— Ты не думала отдохнуть?
— Что?
Моргаю. Таращусь на него, абсолютно не понимая, к чему он это вообще.
— По-моему, ты не вывозишь, — отталкивается от стены. Делает два шага и останавливается напротив меня.
Он высокий, поэтому приходится чуть задрать подбородок. Это на автомате происходит.
— Что ты сказал? Я не вывожу? Я?
— Угу, — снова кивает. — Нервная. Очень.
Он продолжает улыбаться, а мне хочется огреть его по башке, да хоть вон, дозатором для жидкого мыла.
22
— Мама, я оделась.
Яся скребется в дверь, и я чуть ли не отпрыгиваю от Градова в сторону.
Такое странное ощущение. Навеивает чем-то из прошлого, когда он так близко.
— Молодец, — быстро завязываю волосы в хвост и, прихватив косметичку, выхожу из ванной.
Руслан следует за нами молчаливой тенью.
Пока я быстро убираю синяки под глазами, добавляю румянца и крашу ресницы, Яра с Русом сидят в гостиной на диване и говорят про… врачей?
Прислушиваюсь.
— Ты тоже их боишься? — шепчет Яся.
— Очень, — подтверждает Руслан.
— А мама ничего не боится! — заявляет моя дочь. — Я хочу быть как мама и ничего не бояться.
У меня на глазах тут же выступают слезы. Всхлипываю. Хорошо, что тушь водостойкая.
— Твоя мама самая смелая, — снова Рус.
— А ты самый сильный, — с гордостью утверждает Яра. — А ты научишь меня драться?
— Научу.
— Класс! — Яська взвизгивает. — Теперь точно Самсонова отлуплю в группе.
Градов громко смеется после слов дочери, а потом спрашивает:
— Он тебя обижает?
— Он меня покусал в том году. Даже след остался. Вот, смотри!
Представляю, как она задирает футболку и показывает место укуса на боку. Следов там не осталось, конечно, но Яре приятнее думать иначе.
— Вот видишь! Видишь?!
— Вижу.
— А в этом году у него четырех зубов передних нет. Выпали! — Яся хихикает. — А у меня уже два выросли. За лето! Представляешь?
Надеваю водолазку, распускаю волосы, прохожусь по ним расческой и выхожу в гостиную.
— Едем? — спрашивает Рус, а я замечаю, как он облапывает мою фигуру глазами.
Не очень-то и приятно. Я ему не его малолетка!
На улицу выходим втроем. Машина Руслана припаркована на улице. Пока ехали в лифте, договорились, что Яся поедет с ним, а мы с мамой на моей.
Кстати, о маме, она тоже на улице. Говорит по телефону. Улыбается.
Руслан быстро помогает Ярославе забраться в машину и пристегнуться. Дочка весело болтает ногами, когда он закрывает дверь и подходит ко мне.
— Я говорил с юристом, — начинает наш не заканчивающийся разговор, — в принципе, вся бумажная волокита займет неделю. Максимум полторы, чтобы признать отцовство.
Да, мы последние дни не раз обсуждали его отцовство и тот факт, что нужно признать его официально.
Такие разговоры давались, да и сейчас даются с трудом, хоть головой я и понимаю, что это вроде как… правильно. Возможно, именно на их фоне у меня повысилась тревожность, и я взрываюсь просто по щелчку теперь.
— Насколько я знаю, молодой человек, моя дочь официального согласия на проведение теста ДНК не давала, — снова вмешивается мама. Она уже прогулялась, поговорила по телефону, успокоилась и вновь готова к скандалам.
— Мама, пожалуйста!
— А что я такого сказала? Это не правда разве?
— Мужика себе найдите, подобреете, может, — без тени юмора произносит Руслан и, повернувшись к нам спиной, идет к своей машине.
В этот момент, конечно, нужно видеть выражение лица моей мамы. Она готова Градова прямо тут на части разодрать.
— Что он сказал? — шепчет, прижимая ладонь к груди.
— Мам, поехали уже.
— Ты слышала? Слышала? Это вот такого отца ты своей дочери хотела?
— Выбирать как-то не приходится.
— А надо было думать, с кем спишь!
— В следующий раз обязательно. Ты едешь?
— Воздержусь, — мама раздраженно вешает сумку себе на плечо и гордой походкой направляется к калитке территории ЖК.
И куда я теперь дену Ярославу? Снова придется тащить ее с собой на работу?
— Ты не мог промолчать? — сажусь к Русу в машину. Накидываю на себя ремень и пристраиваю сумку на колени. Плевать, из клиники возьму такси.
Градов приподнимает бровь. Да неужели?! Ага, типа не понимает, о чем я. Ну-ну.
— Она моя мама, вообще-то. Бабушка твоей дочери, на минуточку.
— Я в курсе, — выкручивает руль. — Вот пусть внучкой и занимается. Меня лечить не надо.
— По твоей милости мне теперь не с кем оставить ребенка! Няню я еще не нашла, мама обиделась и уехала. В сад после зубного я ее не потащу, придется брать с собой на работу, — шиплю на Руслана, погладывая на Ясю через зеркало. Она сидит в огромных наушниках. Руслан ей на днях подарил.
— Могу забрать ее на до двенадцати. Потом у меня тренировка.
— Да? И все это время будешь выгуливать вблизи моего офиса?
— Разберемся, — бросает раздраженно.
А нечего раздражаться, сам виноват!
— Хорошо. Главное — далеко ее не увози, чтобы не пришлось тащить обратно через полгорода под звук ее истерики!
Оставляю последнее слово за собой и отворачиваюсь.
— У тебя месячные, что ли? Харэ истерить.
Приоткрываю рот от подобной наглости. Шлепаю губами, как рыба на воздухе.
— Ты совсем охамел, Градов? Ребенок в машине!
— Она не слышит.
— Да какая разница?! Ты не имеешь права со мной так разговаривать!
— Увы, но как с английской королевой я с тобой беседовать не буду, — пожимает плечами, вгоняя меня в настоящее бешенство своими интонациями.
Нет, я точно превращаюсь в истеричку. Точно…
— Чтоб ты проиграл свой бой! — выпаливаю на эмоциях и вижу, что Руслан улыбается еще шире.
Козел!
23
Руслан
— Рус, ты куда пропал? — истерит Пашка в трубку.
— Уже еду в Москву.
— Откуда? Тебя все потеряли. Ты забыл, что сегодня премия «Мужчина года»?
— Мне обязательно там быть вообще?
— Естественно, обязательно, Градов. Ты номинирован и, в свете последних событий, конечно же, ее заберешь.
Далась она мне, конечно, эта премия, но Паша думает иначе. Он вообще в последнее время как бешеный налегает на медийку. Заставляет как можно больше светить рожей…
— Ладно. Часа через два буду.
— Все. Жду тебя на базе в три.
— Понял.
Отключаюсь и бросаю телефон в подстаканник. Башка трещит адски. Вчера было ровно пять лет, как умерла бабушка. По факту единственный родной для меня человек, которого вообще интересовала моя жизнь. Родители бухали постоянно, им до сих пор кроме бутылки никто не нужен.
А ба, она так и не увидела мой бой за мировое чемпионство, но даже это событие меркнет на фоне появления Яськи. Бабушка не узнала и не увидела мою дочь. Вот это гложет. Она долго болела. Последний год провела в клинике. Я перевез ее в Москву, как только смог, как только появились на это средства. Прожила здесь три года, а потом окончательно сдала.
Умерла во сне…
Похоронить просила в нашем родном городе, собственно, поэтому за несколько часов до премии я нахожусь на пути обратно в столицу.
Делаю звук громче. По радио крутят Элкину песню. Вышла на днях. Честно говоря, Зарецкой даже автотюн не помог. Перещелкиваю радиостанцию. Меня эта мелодия порядком достала еще задолго до ее выхода в свет.
Давлю на педаль газа чуть сильнее, а мысли снова возвращаются к Ярославе. Такая она интересная, конечно.
Я до сих пор не понял и в какой-то степени не осознал, что такое по-настоящему быть отцом. Можно сказать, только учусь… Пару месяцев назад даже представить себе подобного не мог, а теперь это моя реальность. Моя жизнь.
Отцовство оказалось гораздо сложнее, чем я всю жизнь думал. Шестилетний ребенок — это маленький, упрямый и абсолютно не сидящий на месте человек.