Дочь расплывается в улыбке, начиная притопывать на месте, а потом еще несколько минут наблюдает, как Руслан садится в машину и скрывается за воротами. Те, в свою очередь, медленно закрываются после его отъезда.
— Ясь, давай спать укладываться, — нарушаю тишину первой.
— Ага, — опускает голову и топает на второй этаж, повесив нос.
— Ясь… — иду следом. — Ну ты чего?
— Почему папа с нами не живет? — спрашивает уже в ванной, стаскивая с себя домашнее платье.
— Доченька, мы об этом с тобой уже говорили. Папа приезжает всегда, когда ты просишь.
— Он бы мог жить с нами и никуда не ездить, — Яра пожимает плечами, мол, это же такие очевидные вещи.
Нервно стучу кончиками пальцев по краю раковины, а потом выдаю очередную чушь:
— Мы с твоим папой не женаты и не можем жить вместе.
— А если поженитесь? — тут же ловит меня за язык Ярослава.
— Ну, если поженимся, — улыбаюсь, — тогда можно.
— Значит, вам надо пожениться.
— Чтобы жениться, нужно узнать друг друга получше.
— Это как? — запрокидывает голову, рассматривая меня очень внимательно.
— Ходить на свидания вдвоем, например. Целоваться, — смеюсь.
— Нет! Целоваться нельзя. Я не хочу, чтобы у нас завелся еще один ребенок. Нам же не надо, мама! — отчитывает меня, как школьницу.
— Ну вот видишь, — теперь я ухватываюсь за слова, — а свиданий без поцелуев не бывает.
— Да? — спрашивает недоверчиво.
— Угу.
— Тогда не надо жениться, пусть папа просто приезжает к нам почаще.
— Я ему передам. — Касаюсь Яськиных волосиков на макушке, а потом аккуратно стягиваю резинку с хвоста. — Ну что, зубы чистить будем?
— Будем.
Пока Ярослава вооружается щеткой и тюбиком зубной пасты, быстро смываю макияж и закручиваю волосы в пучок. Потом еще минут десять наблюдаю за тем, как Яра справляется с чисткой зубов, и включаю воду в душе.
— Давай, заскакивай, — подаю малышке руку и помогаю принять душ. На самом деле просто периодически придерживаю, чтоб не грохнулась на плитке. С недавнего времени Ярослава стала фанаткой душа, и ее ни в какую не затянешь в ванну.
— Я все, мам!
— Выключаю.
Беру с полки полотенце и заворачиваю в него Ярославу.
— Я сама, мам!
— Сама-сама, — отступаю и наблюдаю за тем, как Яра, не вытершись до конца, уже бежит в кровать.
— Тебе почитать?
— Не, — забирается под одеяло голышом.
— Трусы забыла надеть.
— Не сегодня, — хихикает.
— Ладно. Полежать с тобой?
— Ага.
Укладываюсь на соседнюю подушку и гашу свет. Ярослава засыпает мгновенно. Минуты за две. Судя по всему, день у нее сегодня был максимально насыщенный, она даже рассказать о нем не успела, как делает это каждый вечер перед сном, если ее вот так не вырубает.
Поправляю одеяло, целую дочь в щечку и аккуратно, стараясь не шуметь, выхожу из детской, прикрывая за собой дверь.
Оказавшись у лестницы на втором этаже, вспоминаю о том, что мама хотела со мной о чем-то поговорить, да и вообще вела себя сегодня странно. Хотя нет, вру, она последние недели две так себя ведет. Первая почти не звонит, жизни не учит, Яру не ругает…
Чудеса, в общем-то.
Спускаюсь на первый этаж и по горящему на кухне свету понимаю — мама там.
Заглядываю и вижу ее стоящей у кипящего чайника.
— И мне налей, пожалуйста, — прошу и сажусь на высокий барный стул у кухонного островка.
— С сахаром?
— Ага, — зеваю, лениво потягиваясь.
— Устала? — спрашивает мама и ставит передо мной кружку с чаем.
— Этот подкаст вытянул из меня все силы. Морально оказалось гораздо труднее, чем я себе придумала.
Мама кивает и берет чашку уже для себя. Садится напротив, пристраивая локти на поверхность островка.
— Ты поговорить хотела…
— Да, — кивает с едва заметной улыбкой.
— Надеюсь, у нас все хорошо? Если это очередной разговор про мои отношения с Градовым…
— Нет, — тут же быстро качает головой и, поправив очки, обхватывает кружку ладонями.
— Тогда что? — понижаю голос.
— А он тебе что-нибудь говорил? — смотрит на меня украдкой. — О том, почему он бросил тебя и уехал?
— Нет.
— И ты не спрашивала?
— А какой сейчас в этом смысл, мам? Разлюбил, наверное, — пожимаю плечами. — Сейчас все иначе, у каждого из нас своя жизнь. Все, что нас хоть как-то связывает, это Ярослава. Точка.
Мама поджимает губы и снова кивает.
— Понятно…
— Ты сказала, что про Руслана мы говорить не будем.
— Ну да, я о себе рассказать хотела, Насть…
43
— О себе? — улыбаюсь. — Это тема нравится мне больше. И что там у тебя?
Мама отворачивается, и я замечаю, как она старается спрятать растерянную улыбку.
— Ма-а-ам?!
— Ох, в общем, Настя… Я тут… Замуж выхожу, — тараторит и сразу замолкает.
Ждет моей реакции?
Я если честно, даже не до конца верю, что все правильно расслышала.
— Замуж? — переспрашиваю, хмуря брови.
— Тебя это так удивляет?
По тону мамы я чувствую, как она волнуется. Как девчонка, ей-богу.
— Да нет. Точнее… Да. Конечно удивляет, в хорошем смысле! За кого? — улыбаюсь. — Когда ты успела вообще? Все рассказывай, я от тебя теперь не отстану. Кто он? Как его зовут? Как вы познакомились?
— Случайно познакомились. Пока ты в отпуске была. Его зовут Семён Михайлович.
— И кто он?
— Отставной генерал. Вдовец. Детей нет…
— И что за случайность? — делаю глоток чая.
— Не поверишь, в супермаркете. Оказалось, мы все три года живем в соседних домах.
— И? — улыбаюсь еще шире.
— Ну и как-то, — мама поправляет волосы, заметно нервничая, — закрутилось все. Быстро так…
— Он тебе нравится?
— Конечно!
— Ну так это же хорошо. Я тебя поздравляю, мам.
— Ты правда не против?
— А почему я должна быть против?
Мама отводит взгляд, и я понимаю в этот момент, что она думает о том, что сама она когда-то была против Руса…
В этот момент ловлю себя на вспышке агрессии. То есть моя мама и правда считает, что я в свои годы буду мстить ей за прошлое и вставлять палки в колеса сейчас? Истерики устраивать, так выходит?
— Ты знаешь, я хочу вас с ним познакомить. Тебя, Ярославу…
— Конечно.
— Тогда, может быть, вы с Ясей заедете ко мне на ужин в эту субботу?
— Конечно заедем, — улыбаюсь. — Мама, я так за тебя рада!
Я и правда рада. Мне всю жизнь казалось, что маме нужен мужчина. Сильное плечо. Человек, о котором она будет заботиться, человек, который будет заботиться о ней. У нее должна быть своя жизнь. Своя личная жизнь. Она же такая красивая, молодая и совсем не должна жить мной и Ясей.
— Значит, вы приедете?
— Ну естественно приедем, мам. Что ты там себе напридумывала? — вздыхаю и допиваю чай.
— Спасибо, но сначала я должна рассказать тебе кое-что еще, Настя.
— Не пугай так, — смеюсь, — а то у тебя лицо сейчас такое, будто ты похоронила кого-то.
— Я и похоронила, наверное…
— Мам, ты что такое говоришь-то?
Мама бросает на меня растерянный взгляд и опускает голову. Мне кажется, я никогда в жизни ее вот такой не видела. Уязвимой.
— Ты меня пугаешь сейчас, — шепчу, обхватывая кружку ладонями.
— Это касается тебя и Руслана.
— Мы же договаривались, что не будем…
— Подожди, Настя. Я должна сказать. Объяснить. Понимаю, что уже поздно и, может быть, тебе совсем не нужно, но ты должна знать, так будет правильно.
— Ну… Ладно, — пожимаю плечами, прилипая к спинке стула. Чувствую себя в этот момент не в своей тарелке.
— Ты помнишь Сазонова?
— Конечно, — ухмыляюсь. — Еще бы не помнить, ты так хотела, чтоб я вышла замуж за его сына, — закатываю глаза. — Когда мы с Русланом расстались, это была твоя идея фикс.
— Мы с тобой тогда не бедствовали, если ты помнишь.
— Помню, — киваю.
— Я сделала в своей жизни немало плохих вещей. Одна с ребенком на руках, нужно было крутиться. Я и крутилась. Обещала себе, что у моего ребенка будет все. Сазонов был моим непосредственным начальником, потом быстро продвинулся вверх по карьерной лестнице, а меня посадил на свое место. Мы зарабатывали деньги. Как он любил говорить, доили систему.
— Ну я догадывалась, что заработать на машину, квартиру, платное образование для меня, реабилитацию ту же, законно с твоей зарплатой и на твоей тогдашней должности нереально. При чем тут Руслан?
— Я слегка заигралась в Бога, Настя, такое случается. Сазонов предложил поженить наших детей, и мне это показалось отличной идеей. Сначала. До того момента, пока я не увидела, как ты страдаешь из-за Руслана.
— Ты сейчас о чем, мам?
— Он уехал тогда, потому что сел бы. По-настоящему. Его поставили перед выбором. Ты или свобода. Он выбрал второе, потому что знал и понимал, спасать его некому. Статья серьезная.
— Ты сейчас шутишь так?
Хмурюсь. Это даже звучит нереально. Так же не бывает. Ну не бывает! Нет!
— Я серьезно. Ты должна была выйти замуж за Сазонова-младшего, но он облажался, — закатывает глаза, — даже когда ему расчистили дорогу.
— То есть ты хотела посадить Руса, если бы он меня не бросил?
Мама робко кивает.
Она кивает, а я дышать не могу. Сазонов же тогда ко мне подкатывал. Цветы дарил. Боже, предложение какое-то нелепое делал. Кольцо дарил. Я даже выкладывала его надетым на безымянный палец на свою страничку, но через три дня удалила, потому что это ведь абсурд какой-то.
В тот момент я просто хотела доказать Русу, что одна точно не останусь. Дура.
— Я…
— Как ты могла, мам? — шепчу и чувствую, как по щекам катятся слезы.
— Я верила, что он тебе не подходит. Я хотела для тебя лучшего. У него плохая семья, плохие гены. Ты не понимаешь, что чувствует мать восемнадцатилетней девочки, которая связывается не пойми с кем, Настя, и я желаю, чтобы ты никогда этого не узнала. Слышишь?!
— Я забеременела от него, мам. Понимаешь? Ты же меня убедила ничего ему не рассказывать о ребенке. Ты мне это внушила! Ты сознательно хотела оставить Яру без отца…