Девчонка оттормаживается прямо передо мной, задирает голову, трет ладони друг о друга и спрашивает:
— Ты ведь мой папа, да? — смотрит на меня во все глаза. — Я тебя по телевизору видела. А еще, — шепчет заговорщически, — у мамы в альбоме есть твои фотографии. Много. — Достает телефон и показывает мне сфотканные бумажные снимки. — Вот! Вы там целуетесь, — хихикает.
Настя? На фотках я и Настя. Этим фоткам не меньше семи лет точно. С ней у меня даже были отношения. Нормальные отношения. Ее я любил.
— Бабушка говорит, что дети от поцелуев рождаются. И глаза у нас одинаковые. Видишь? — Берет меня за руку и включает фронталку на телефоне. — Вот, смотри же!
И правда одинаковые. Ярослава — копия Насти. Только глаза мои…
Бред.
Встряхиваю головой. Какая чушь! У Южиной не может быть от меня ребенка. Не может ведь?!
— Тебя зовут как? — присаживаюсь перед девочкой на корточки.
Штормит знатно. Все это похоже на какой-то безумный бред, если бы она только что не касалась моей руки, подумал бы, что сплю.
У меня дочь есть?
Стоп. Харэ, Руслан. Очередная провокация.
— Яся. А тебя Руслан. Я знаю, — шепчет Ярослава и обнимает меня за шею. Это происходит неожиданно. Настолько, что моя реакция, тренированная годами, дает сбой.
Вздрагиваю. По спине пробегает холодок. Я в своей жизни мало контактировал с детьми. Более того, они мне никогда особо не импонировали.
Аккуратно отдираю ее от себя, чтобы держать на вытянутых руках.
— А что еще тебе бабушка говорит? — спрашиваю у мелкой, а сам задаю себе лежащий на поверхности вопрос — какова вероятность, что она может быть моей дочерью?
— Что надо учить цифры! А я так не люблю цифры, — вздыхает девчонка, — а ты любишь цифры?
— Только на банковском счете, — ухмыляюсь, и Яся тут же копирует мою ухмылку. С двумя хвостами на макушке она выглядит еще забавней.
— Ярослава, вот ты где! — подбежавшая к нам женщина лет сорока шумно выдыхает. Смотрит на девчонку, потом на меня. По глазам вижу, что узнает. Меня последние несколько лет каждая собака узнает. — Простите, — бормочет. — Она снова сбежала.
— Нормально, — улыбаюсь, рассматривая девчонку внимательней, и выпрямляюсь.
— Ярослава, так нельзя, — начинает отчитывать, судя по всему, нянька. — Я же чуть с ума не сошла!
Она тащит девочку за руку к тачке. Ярослава оглядывается. Смотрит на меня щенячьим взглядом.
Машу ей рукой, и девчонка сразу растягивает губы в улыбке. Машет в ответ.
Не то чтобы я горю желанием обрести ребенка, но, если Ярослава и правда окажется моей дочерью, я сделаю все, чтобы ни Южина, ни ее семейка больше никогда девочку не увидели.
5
Руслан
Настоящее
В общем-то, увидеть Настю и посмотреть ей в глаза захотелось после встречи с малявкой.
Буря внутри не давала покоя всю ночь, и под утро я позвонил Павлику, чтобы тот вышел на Южину и организовал нам встречу в рамках промоушена предстоящего боя.
Когда она зашла в кабинет, ничего не екнуло и не отозвалось. Единственное, что я чувствовал, — лютую ненависть.
Она, конечно, знатно прифигела. Ее не предупредили заранее, выдернули из ее привычного ритма, это по глазам читалось. Наглым и лживым глазам.
— Рус, там Шевцов приехал, — сообщает Паша.
Макар Шевцов — начальник моей службы безопасности. Естественно, он еще до встречи с Южиной получил задание все о ней узнать. Все, что можно, и что нельзя, желательно тоже.
— Здорово!
Пожимаем друг другу руки и одновременно смотрим на Пашку. Тот мгновенно исчезает из кабинета вместе с Глебом.
— Узнал? — возвращаюсь в кресло.
— Держи, — Макар кидает на стол папку.
Придвигаю ее к себе. Беру в руки. Открываю. Бегло листаю страницы.
Южина Анастасия Станиславовна. Есть дочь. Не замужем. В Москву перебралась пять лет назад. Закончила журфак. Ведет свой канал. Неплохо зарабатывает.
Ухмыляюсь.
— Не замужем, значит, — барабаню пальцами по столу.
— Кстати, ни в каких длительных отношениях замечена не была. Ну либо хорошо шифруется. В медиа о личном вообще не говорит. Так что пришлось потрясти ее знакомых.
— О как!
— В свидетельстве о рождении девочки вместо отца прочерк.
Открываю страницу с копией свидетельства. Отчество у Ярославы — Валентиновна. Кто бы сомневался. Не могу не заржать.
— Ты чего? — Макар чуть сводит брови к переносице.
— Она ребенку отчество от имени мамаши своей дала. Эту старую дуру Валентиной зовут.
Макар ухмыляется.
— Я смотрю, любишь ты эту женщину прямо-таки нежно.
— Я из-за этой твари месяц в больничке провалялся. Первые дни думал — отъеду. С концами.
— Она тебя, смотрю, тоже…
— Ага, это у нас обоюдно. Ладно, работай тогда пока. Хочу знать, с кем Настя встречается, общается, маман ее где сейчас. В общем, ты сам все знаешь. Мне нужно как можно больше информации, прежде чем нанести официальный визит.
— Думаешь, и правда ребенок твой?
— Девчонке шесть. На меня она не похожа, конечно, но черт его знает. Вероятность пятьдесят на пятьдесят. Ну и Настя нервничала сегодня сильно на словах о ребенке.
— Рус, я не лезу никогда, но тем не менее, тебе это все зачем?
— Хочу знать правду.
— А если она и правда окажется твоей дочерью?!
— Заберу себе.
— Заберешь ребенка у матери?
— Могу себе позволить в своем положении.
— Она же журналюга, волну поднимет, если что.
— Не поднимет, — качаю головой, — будет молчать и делать все, что я говорю.
— С чего вдруг?
— Рычаги давления у меня есть, поверь. Я их всех там с дерьмом смешаю.
— Месть? Девушке? Как-то низко, Градов.
— Просто верну должок, Макар, не больше. Я погнал, короче, у меня еще тренировка сегодня. Опоздаю, Шелест шкуру с меня спустит.
— Давай.
Макар кивает, а я выхожу из кабинета, прихватив с собой папку.
Прежде чем забуриться в зал, совершаю пробежку в пять километров. Машина Богдана Николаевича уже на парковке, а значит, я должен уложиться в шестнадцать минут. Засовываю наушники в уши и стартую.
Подготовка к бою началась еще месяц назад. Впереди еще шестьдесят дней. Если я выиграю, стану чемпионом мира по версии UFC. Мне тридцать один, и затягивать уже становится критично. Я долго к этому шел. Занимательно, что, когда почти добрался до цели, в моей жизни снова появилась Настя. Теперь еще и с ребенком…
— Вяло-вяло, — Богдан Николаевич хлопает в ладоши у входа на нашу базу.
Он тренирует меня уже три года. Настоящий мастодонт. Лучший в своем деле. Чемпионом он стал позже, чем планирую я, но у него за спиной была лютая травма ноги. После такого в октагон вообще не возвращаются, а он вернулся и всех нагнул.(Прим.автора: Богдан Шелест, герой трилогии «Законы безумия»)
Для меня он пример для подражания. Всегда был. Я отчетливо помню, как подростком смотрел тот его бой… С тех пор шестнадцать лет прошло.
— Где вся твоя концентрация? Внимание явно где-то не здесь, Руслан. С таким настроем в клетке тебе делать нечего.
— Щас включусь. Щас.
— Ты если это для меня делаешь, — ухмыляется, — то про пояс можешь забыть. Пошли в зал, рассказывай по дороге, что за траблы там у тебя.
Вытираю пот со лба рукавом лонгслива и делаю несколько жадных глотков воды из бутылки.
— У меня тут вроде как дочь нарисовалась…
— Дети — это хорошо. Дети — эти стимул усердней работать. А тебе в последнее время этого усердия явно не хватает. Давай на ринг запрыгивай. Сейчас тебе Жору для спарринга пригоню.
Киваю, оказавшись на ринге прямо напротив Жоры, почти в первые секунды пропускаю удар, отвлекаясь на свои мысли. Падаю плашмя. Сразу.
В ушах гул и Настины признания в любви семилетней давности.
Твою же мать!
6
Настя
— Яська, — ловлю воздух губами и крепко прижимаю к себе дочь.
Это все моя вина. Мне казалось, что чем дольше Яся не будет знать правды, тем проще и легче нам всем будет. Ошиблась.
Яся сама решила искать отца. Сделала какие-то свои выводы по тем фоткам, которые, между прочим, были далеко запрятаны. Увидела Градова на улице и подошла. Поэтому и сбежала от Лизы…
— О чем вы с ним говорили?
Спрашиваю, а у самой такой хаос в голове, не понимаю, как только буквы в слова связываются.
Я знала, что когда-нибудь у нас с Ярославой состоится подобный разговор, но не думала, что это случится так скоро. Цели очернять отца в глазах ребенка передо мной никогда не стояло. Но и открыто рассказать малышке, что своему отцу она не особо-то и нужна, я тоже не смогла, несмотря на то, что моя мать до сих пор пытается.
Иногда я слышу, как у нее прорываются отдельные фразы на эту тему, и стараюсь все это дерьмо пресекать. Мне кажется, после рождения Яси мама начала ненавидеть Градова еще сильнее. А я? Я просто смирилась с тем, что все вот так вышло. Какой смысл жить в этой злобе? За столько лет можно было и с ума сойти, если постоянно об этом думать и кого-то в чем-то обвинять.
— Ясь, — сжимаю дочкину ладошку.
— Я показала ему фотографии, — тянется за телефоном и открывает галерею. — Вот.
— Умница моя, — выдавливаю из себя улыбку. Да уж, моя дочь явно продуманней меня. — И что он сказал?
— Ничего, — Яся жмет плечами, а потом вся скукоживается. Еще немного, и заплачет.
Поддерживаю ее объятиями, а сама пытаюсь продумать дальнейший план действий. Да, сама я не хочу видеть его в нашей жизни. Мне он противен. Его не было, когда нам нужна была его поддержка. Он ушел. Он предал. Не только меня предал, но и эту чудесную девочку тоже.
Нервно заламываю пальцы.
Что мне ей сказать?
Правду? А если Градов будет отрицать? Это же просто добьет Яську…
Боже, ну почему? Почему я не выкинула эти злосчастные фотки?!
Вытираю прокатившуюся по щеке слезу, тяну ртом воздух.
— Он уехал еще до того, как ты родилась, зайка.