— Ты будто не здесь. Не со мной.
Элла подходит ближе и обнимает меня за плечи, упираясь коленом в сидушку дивана, стоящего напротив камина.
— Мне нужно уехать.
— Сейчас?
Слышу в голосе Эллы капризные нотки недовольства, но дальше этого она никогда не заходит.
— Это срочно.
— Ладно, — натянуто улыбается и льнет ко мне сильнее. — Буду ждать тебя в кровати, — шепчет, касаясь губами мочки моего уха.
Зарываюсь пальцами в ее темную шевелюру. Целую и поднимаюсь на ноги. Быстро принимаю душ. Одеваюсь и сажусь в тачку.
Через сорок минут оказываюсь у Настиного ЖК. Это спонтанная поездка. На эмоциях. Они не притихли, а только распалились после ее ответов. Она врала мне в лицо сегодня. Улыбалась и продолжала врать.
Это раздражает. Башку ей открутить хочется.
На территорию попадаю без проблем. Охранник, сидящий в будке, знает меня в лицо. Просит фотку, автограф и пропускает без единого вопроса.
В домофон не звоню. Набираю номер Насти. Еще только десять вечера, вряд ли она спит, но, скорее всего, уже дома.
— Открой, — произношу в трубку отрывисто.
— Что… Где ты?
— Под дверью в подъезд. Открой, иначе перебужу весь дом.
— Руслан…
— Один раз прошу.
Настя мнется, но через пару секунд открывает. Поднимаюсь на десятый этаж. Дергаю ручку двери в квартиру, и она поддается. Переступаю порог, практически нос к носу сталкиваясь с Южиной.
— Поговорить надо.
— О чем? — отступает, стягивая полы халата плотнее.
Неосознанно прохожусь взглядом по ее ногам, обутым в пушистые белые тапки. Антисексуально. И тем не менее оторвать от нее взгляд оказывается нелегко.
— О твоем вранье.
— Я тебе не врала…
— Уверена? А может быть, нет? — подхожу чуть ближе. Рассматриваю Южину. — Может быть, — перехожу на шепот, — она моя дочь? — смотрю на Яську. Она спит на диване в гостиной, которая отлично просматривается из Настиной прихожей.
— Нет, к тебе она не имеет никакого отношения, — Южина пятится, и мне приходится сделать шаг. Потом еще один и еще, пока эта дрянь не вжимается спиной в стену.
После сцены у детского сада моя ненависть к этой семейке увеличилась во сто крат. Они тогда скрыли от меня правду. Действовали сообща со своей мамашей и сейчас пытаются повторить прошлый сценарий.
— Врешь, — расплываюсь в улыбке. — Я до сих пор знаю, когда ты врешь, Настя. Я же выясню. Зачем накалять?
Слышу лживые ноты в ее голосе. Помню их. Она никогда не умела врать. Даже удивляет сейчас, как справляется со своей работой.
— Уходи. Ты нам никто, Руслан.
12
Настя
Слышу, как мой голос срывается. Становится скрипучим и до омерзения писклявым.
Мне кажется, это уже доказывает ему, что Ярослава — его дочь.
Он обо мне семь лет не вспоминал, почему появился теперь? Ему по-прежнему доставляет удовольствие причинять другим боль? Не важно, какую, моральную или физическую. В этом весь Руслан Градов. Он всегда таким был, а я была слишком глупа и молода, чтобы это понять. Я была им очарована. Красивый, спортивный, на пять лет меня старше. За ним все девчонки бегали, а он выбрал меня. Лучше бы не выбирал.
— Поверь, — склоняется над моим ухом, — у этого «никто» есть права.
— У человека, который переспал с моей лучшей подругой, никаких прав нет и быть не может.
— Все еще лелеешь обиды семилетней давности? — улыбается. — Ты пойми, я сейчас по-хорошему с тобой пытаюсь поговорить. Компромисс какой-то найти.
От его слов эта самая обида накрывает новой волной. Да, она еще жива. Жива, потому что я его любила. Так сильно любила, а он…
Он меня предал. Мне девятнадцать лет тогда было. Я еще в универе училась. На край света была за ним готова уехать, а потом мы поругались. Из-за ерунды. Или не совсем…
В общем, факт в том, что ночью того же дня я застала его в клубе со своей лучшей подругой. Своими глазами какие-то минуты видела это соитие. Смотрела и поверить не могла, что это правда. Мозг отказывался понимать. Руслан отпираться не стал. Было бы глупо, слишком все очевидно. Да и не в его это стиле.
Ни отпираться не стал, ни объяснять, даже удержать меня не попытался. Просто выгнал. Сказал, чтобы я катилась на все четыре стороны. Было больно. Адски, а через два месяца я узнала, что беременна. Градов тогда уже в Москву перебрался. Я искренне хотела ему все рассказать, поехать, решить, что нам делать теперь, но мама убедила меня, что в этом нет смысла.
У него тогда карьера поперла. Ему никто не нужен был.
— Моя мама была права с самого начала, — выпаливаю на эмоциях и, не удержавшись, бью его по плечу. — Ты никогда мне не подходил. Жалкий трус и предатель. Был, есть и будешь. Только попробуй тронуть мою дочь, только попробуй!
Градов ловит мое запястье, крепко сжимает, и я вижу, что от его улыбки и следа не осталось. Взгляд холодный. Губы сжаты, он даже желваками играет.
— Я сделаю ДНК. Если тест покажет, что она моя дочь, о спокойной жизни забудь, — отрезает металлическим голосом. — Поняла меня? И мамаше своей шизанутой передай. Весело будет всем.
— Козел! — выпаливаю ему в лицо. — Только попробуй вмешать во все это Ясю.
— Я? — Рус кривит губы. — Ты сама ее вмешала. Много лет назад. Как и всегда, послушалась свою мамочку? — ухмыляется, а меня трясти начинает.
— Она, в отличие от тебя, была рядом с Ясей все это время! — кричу ему в лицо и понимаю, что совершила признание.
— Так, значит, Ярослава — моя дочь? — прищуривается.
— Делай ДНК, — вырываю свою руку из его захвата и отхожу в сторону. — А сейчас пошел вон, — указываю на дверь. — Видеть я тебя больше не желаю.
— О, поверь, скоро мы будем видеться очень часто, Настя, — шепчет, снова оказавшись рядом со мной. — Очень. Потому что тест, — достает телефон, — я уже сделал.
Сглатываю. Во все глаза смотрю на файл заключения ДНК-теста и в ужасе отступаю. Он поэтому со мной поехал сегодня? Поэтому помогал искать Ясю…
Он все знал! Он уже больше суток знает!
Боже мой…
— Как? Ты не имел права делать тест без моего согласия… Не имел.
— На что я еще не имел права? Поделишься?
Сарказм Руслана зашкаливает, как и ужас ситуации в целом. Он знает. Он теперь знает!
С опаской поглядываю на гостиную, в которой спит дочь. На мгновение мне кажется, что Градов сейчас просто оттолкнет меня, пройдет вглубь квартиры и заберет у меня Ясю. Заберет, увезет, спрячет. Устроит скандальный суд, подключит все свои связи, и… Я потеряю свою дочь навсегда.
Эти мысли жалят до едкой, нестерпимой боли. Чувствую легкое головокружение, и меня так сильно тянет вниз. Манит растянуться на полу, потому что силы, кажется, покидают меня с такой невероятной скоростью, что удержаться на ногах становится все труднее.
— Не трогай ее, — шиплю Русу в лицо и ощущаю, как начинают подгибаться колени.
Градов успевает перехватить меня до того, как я соскользну по стеночке к полу. Держит стальной хваткой. Больно впивается пальцами в талию. На коже в этом месте теперь точно останутся синяки.
— Не смей к ней приближаться. Слышишь?!
— Это угроза? — Руслан растягивает губы в улыбке. Гадкой. Наглой. Жестокой.
Это пугает до чертиков — вот такой его настрой. Без лишних слов, с максимумом действий и решений. Он может. Я его знаю. Он на все что угодно способен.
Градов — жестокий человек. Злопамятный. Он не умеет прощать. Он не умеет любить.
— Ты знал, — качаю головой, — уже днем все знал и делал из меня дуру.
— Я ли? Значит так, завтра я хочу ее увидеть. Вечером. Часов в семь. Привезешь вот по этому адресу. — Смотрит в телефон, и почти сразу я слышу, как на мой падает сообщение. — Но сначала расскажешь ей, что я ее отец. Расскажешь так, чтобы у нее не сложилось впечатление, что я ее бросил. Поняла? — встряхивает меня, как куклу. — Ты же не хочешь потерять ее навсегда, правда?
13
Потерять навсегда?
Его слова эхом разносятся по комнате. По крайней мере, в моей голове это выглядит так. Я не верю в то, что слышу. Он не посмеет. Не посмеет же?
Упираюсь ладонями Руслану в плечи и отталкиваю его от себя. Отстраняюсь. Мне нужен воздух. Нужно пространство. Совершаю два глубоких рваных вдоха, а успокоиться не могу. Внутренний мандраж сжирает. Руки трясутся. Я не верю, что он мне все это говорит.
Где-то в глубине души я все еще думаю, что он тот самый парень, который меня любил…
Глупая, наивная дура!
— Ты меня услышала? — переспрашивает Руслан все так же холодно. — Не думай, что я шучу. Мама со всеми своими связями тебе не поможет, даже не надейся.
Киваю. Тру щеки, нос, шею. Выдыхаю. Нужно взять себя в руки. Я не имею права раскисать, не имею права просто!
— Хорошо, — соглашаюсь. Сейчас это оптимальный вариант, хотя бы для того, чтобы Руслан ушел. Покинул нашу квартиру. — Я с ней поговорю и, если она сама захочет, привезу к тебе.
— Хорошо, — Градов кивает. — Если решишь устроить скандал на публику, пользуясь своим положением, пожалеешь. Заранее предупреждаю.
Снова киваю. Мне нечего ему сказать. Нечем крыть. Нечего противопоставить. Я не дура, понимаю, что за эти годы в своем положении он обзавелся связями. Серьезными связями, переть против которых будет дуростью с моей стороны. Градов и раньше не отличался человеколюбием, а теперь и подавно.
Закусываю внутреннюю сторону щеки, пока Руслан окидывает взглядом нашу прихожую, чуть дольше задерживает его на мне, а потом, максимально плавно развернувшись на пятках, покидает квартиру, мягко прикрывая за собой дверь.
Закрываюсь на защелку и медленно сползаю по стеночке к полу, захлебываясь в немом рыдании. Зажимаю рот ладонью, чтобы, не дай бог, дочь не услышала, как я тут скулю.
Ненавижу себя за эту слабость, но страх поработил. Здесь и сейчас. Я его боюсь. Я боюсь за своего ребенка.
Ненавижу его! Как же сильно я его ненавижу! И себя. За слабость. За вечное желание пойти по мирному пути. Желание сгладить углы и даже не пытаться бороться.