Нагорный Карабах на карте
Однако проблема приобретала более широкие масштабы. Как выяснилось, армянская община и армянское лобби Соединенных Штатов оказывали колоссальное давление на американское правительство, в связи с чем армянский вопрос на переговорах между М. С. Горбачевым и властями США стоял особенно остро. Урегулирование этого вопроса стало одним из условий сближения Америки и Советского Союза, и тогда партийным лидерам в Азербайджане стало ясно, что сторонники отделения Карабаха заручились мощной международной поддержкой, против которой их республике в одиночку не устоять.
В итоге Политбюро ЦК КПСС признало требование о включении Нагорного Карабаха в состав Армянской ССР проявлением экстремизма и сепаратизма, однако конкретных действенных мер по нормализации конфликта предпринято не было.
25 февраля 1988 года из Агдама (поселение близ карабахского города Аскеран) в Степанакерт выдвинулась группа вооруженных и агрессивно настроенных мужчин с единственной целью: найти и проучить тех, кто выступал за отделение Карабаха от Азербайджана. У Аскерана их уже ждали противники, также вооружившиеся холодным и огнестрельным оружием. В ходе конфликта были убиты двое мужчин.
Непростая ситуация обострилась после телевизионного выступления заместителя Генерального прокурора СССР А. Ф. Катусева, находившегося на тот момент в Баку. Он объявил, что в Аскеране убиты двое азербайджанских юношей, «забыв» при этом упомянуть, что один из них погиб от рук азербайджанского милиционера.
Весть о стычке у Аскерана молниеносно разнеслась по Армении и Азербайджану. На следующий день в Ереване прошел крупный митинг, в котором приняло участие около миллиона человек. Параллельно в азербайджанском городе Сумгаит широко распространились слухи о том, что здесь вскоре должно произойти нечто страшное, и слухи эти были небезосновательны.
26 февраля 1988 года в Сумгаите начались беспорядки и погромы, основной целью которых был отлов местных армян. Как выяснится позже, город был к этому готов. С грузовиков повсюду сбрасывались булыжники, на местных предприятиях была заранее заточена арматура, изготовлены пики и топоры. В это время местная милиция бездействует, а в некоторых случаях даже участвует в погромах.
В центре города началась настоящая кровавая бойня: погромщики останавливали автобусы, вытаскивали оттуда людей и заставляли произнести слово «фундук» по-азербайджански (считалось, что армяне не могут выговорить звук «ф»). Так, тех, у кого это не получалось, хватали и избивали до полусмерти. Самосуд вершился прямо на улицах, за несколько дней были сожжены дотла сотни автомобилей и разграблены тысячи квартир.
Однако при этом некоторые менее радикально настроенные азербайджанцы пытались оказать помощь ни в чем не повинным армянам, пряча их в своих домах, тем самым рискуя собственной жизнью. Из детских садов водители-азербайджанцы десятками вывозили армянских детей.
Только в конце дня 29 февраля в город прибыла рота морских пехотинцев Каспийской флотилии и воздушно-десантный полк с приказом избирательно использовать спецсредства и стрелять только холостыми патронами. В результате беспорядков десятки военнослужащих были ранены, а в городе введен комендантский час – беспрецедентное для советского времени решение. Общее число убитых, по официальным данным, составило 32 человека, около 500 человек получили ранения. Однако, по заявлениям местных моргов, погибших было не менее 70, а армянская сторона считала, что жертв было еще больше.
Тем временем в городском руководстве Сумгаита также царили беспорядки. В этот тяжелый для страны час первый секретарь горкома партии покинул город, отправившись в отпуск по разрешению первого секретаря ЦК. Сам секретарь ЦК при этом приезжает в Сумгаит и проводит трехчасовое совещание, собрав всех руководителей заводов и предприятий, тем самым фактически «обезглавив» город в тот момент, когда толпа уже буйствовала на улицах.
Реакция Москвы на события в Азербайджане была неоднозначной. М. С. Горбачев с неохотой отнесся к предложению отправить в Сумгаит российские войска и медлил с принятием мер. По всей видимости, в Кремле не были готовы к решительным шагам. Нежелание идти на уступки кому-либо Михаил Горбачев позднее объяснял тем, что в стране на тот момент было 19 потенциальных очагов межнациональной розни и уделять особое внимание одному из них нецелесообразно.
В те дни, когда в Сумгаите царила жестокая травля армян, кровавые события разворачивались и на их исторической родине. Армянские поселения, где жили азербайджанцы и курды-мусульмане, подверглись массовым организованным нападениям, в ходе которых не обошлось без раненых и убитых. Попытки терроризировать азербайджанское население случались в районе населенного пункта Масис и в Нахичеванской республике. Количество жертв, разумеется, не шло ни в какое сравнение с тем, что было зафиксировано в Сумгаите.
Казалось, чтобы не провоцировать дальнейшее ухудшение и без того плачевной ситуации, было достаточно четкого политического решения руководства страны, которого, однако, не последовало. Виной тому была то ли недальновидность Москвы, то ли зреющий заговор против Михаила Горбачева, то ли нерешительность самого Генерального секретаря. Как бы то ни было, Кремль стоял перед фактом: две республики вступали в братоубийственную войну, что было на руку тем, кто рассчитывал на скорый крах Союза.
Претензии армян на изменение статуса Карабаха – отнятие Карабаха у Азербайджана и передача Армении – отвечали интересам тех сил, которые жаждали изменений в Советском Союзе. Естественно, западные аналитики прекрасно понимали, что такой серьезный конфликт не может не способствовать разрушительным процессам в СССР. Однако у данных процессов была и другая подоплека.
7 декабря 1988 года будто сама природа воспротивилась кровавому армяно-азербайджанскому противостоянию: в Армении случилось небывалой силы землетрясение. За считаные секунды погибло около 25 тысяч человек, полностью уничтожен город Спитак.
Но поселившаяся в сердцах людей ненависть к вражескому народу была сильнее горя. В Азербайджане тысячи людей собирали средства, чтобы помочь пострадавшим, однако Армения отказалась принять от них гуманитарную помощь. Вместе с тем в Баку нашлись люди, которые устроили фейерверк по случаю такого наказания армян. Казалось бы, здесь, в эпицентре землетрясения, среди руин и трупов, не место политическим дискуссиям, но это было не так.
На место происшествия прибыл Генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев. В общении с потерпевшими глава выяснил, к своему удивлению, что даже в этот тяжелый час карабахский вопрос стоял все так же остро. Несмотря на тяжелое физическое состояние и огромные материальные потери, проблема статуса Нагорного Карабаха продолжала волновать население едва ли не больше прежнего. Позже в прямом эфире Горбачев возмутился рвением «бородачей» к власти, имея в виду комитет «Карабах» – общественное движение в поддержку требования о передаче автономной области из состава Азербайджанской ССР в состав Армянской ССР. В дальнейшем было дано указание об аресте членов этого комитета.
Горбачев в городе Ленинакан после землетрясения
В начале 1990-х годов армяно-азербайджанское противостояние достигло своей наивысшей точки. Время митингов ушло в прошлое, и теперь в Закавказье по-настоящему льется реками кровь. Некогда братские народы были разделены стеной трупов, не осознавая, что горе у них было общее. Понимание того, что слезы армянских матерей такие же горькие, как слезы азербайджанских женщин, потерявших своих сыновей, придет гораздо позже, но это будет уже другое время.
Растерянность власти, всплеск жестокой национальной розни и оправдание самых мерзких злодеяний волею своего народа повлекли за собой тяжкие последствия. Улицы стали открыты для представителей преступного мира, которым было все равно, под чьими знаменами воевать; их интересовали лишь насилие и деньги.
Тем временем союзные республики, почувствовав слабость Центра, стали предпринимать попытки самостоятельного решения обрушившихся на них проблем. Неуклюжие старания Москвы вернуть авторитет соседей и повлиять на них обернулись крахом.
12 января 1990 года радикалы из Народного фронта Азербайджана выступили по Центральному бакинскому телевидению. С телеэкрана звучали недвусмысленные заявления о том, что Баку переполнен бездомными азербайджанскими беженцами из Армении, тогда как тысячи армян жили в столице в незаслуженном комфорте. Призыв к действиям был понят с полуслова.
Сутками позже на площади Ленина – центральной площади Баку – собралось около 50 тысяч человек. Агрессивная толпа, разделившись на группы, стала методично, дом за домом, «очищать» Баку от армян. На город хлынула волна беспорядков, массовых драк и погромов. Людей выбрасывали из окон, вытаскивали из квартир и безжалостно забивали до смерти. Местных азербайджанцев предупредили: кто будет помогать армянам, тому, мягко выражаясь, несдобровать.
Кровавая история Сумгаита повторялась спустя два года. Судя по всему, и здесь погромщики подготовились к бойне заранее: они быстро и уверенно перемещались по городу, безошибочно находя и определяя своих жертв по спискам. Радикалы были вооружены обрезками металлических труб, заточками из арматуры. Вскоре становится ясно: среди погромщиков мало коренных бакинцев. Как и пару лет тому назад, во время погромов в Сумгаите, кровавое «правосудие» вершили приезжие. По словам очевидцев, внушительную часть радикалов составляли еразы – ереванские азербайджанцы, которых сами бакинцы, к слову, отнюдь не жаловали.
Однако в толпе буйствовали не только так называемые еразы. Часто улицы громили и те, кто пострадал от армянских боевиков в Нагорном Карабахе и потому жаждал мести. Дело в том, что еще в конце 1988 года армяне начали изгонять азербайджанское меньшинство. В сельских районах совершались набеги на азербайджанские деревни, жителей жестоко избивали или убивали, а их дома поджигали. Кто успел спастись, тянулись в Азербайджан, где, как выяснится, теплый прием их также не ждал.