— Заигрывать можешь немного позже, а сейчас расслабься. Теперь я тебя трахаю, так что наслаждайся.
Glava 41
— Я так хочу есть, что мог бы съесть штук десять бургеров.
Ворочать языком получается с трудом. Во-первых, потому что нет сил, во-вторых, из-за тотального обезвоживания. Заниматься сексом четыре часа подряд в состоянии жутчайшего похмелья — та еще гонка на выживание.
— И запить все это ледяной кока-колой, — добавляю я. — Это было идеальное окончание дня.
— И началом ужасной ночи, — незамедлительно сообщает Маша, которая, в отличие от меня, выглядит бодрой и полной сил. — Ты даже представить не можешь, какую нагрузку испытает твоя поджелудочная после съеденного. А кока-кола простимулирует мощнейший выброс инсулина в кровь, что губительно скажется…
Накрыв ладонью ее рот, я качаю головой:
— Т-с-с. Я буду проживать мой счастливый день так, как я хочу, и плевать, как там себя будет чувствовать моя поджелудочная. Она знавала времена и похуже.
Убедившись, что Маша приняла мои слова к сведению, я убираю руку.
— А знаешь, что бы я съела?
— Что-нибудь глубоко безглютеновое?
— Наоборот. — Маша начинает мечтательно улыбаться. — Я бы хотела чебурек. Жирный-прежирный. Чтобы после него пальцы блестели.
— Секс с таким некошерным типом, как я, пошел тебе на пользу. Ну, раз такое дело, поднимайся. — Преодолев легкое головокружение, я сажусь. — Выйдем в разведку и найдем тебе самый жирный, самый сочный чебурек.
— А еще знаешь, чего хочется? — начинает тараторить Маша, входя в раж. —Бекона. Жареного, с хрустящей корочкой по краям.
— Женщина, хватит меня заводить. — Я прикрываю рукой жирафа. — Еще один стояк и гипогликемическая кома мне гарантирована.
— Хорошо, не буду. — Натянув на себя одеяло, Маша нащупывает на полу телефон. — О, как раз дед Игорь звонит. Привет, дедуль! Да, конечно проснулась и уже давно. Мы с Тимуром даже успели четыре раза заняться сексом…
Если до этого момента я хоть как-то мог ворочать языком, то теперь он намертво прилипает к небу. Все, что я могу — это таращиться на расхаживающую по комнате Машу и слушать свое грохочущее сердцебиение.
— Это шутка! — с милой улыбкой заявляет она, демонстрируя мне выключенный экран. — Ты, что, поверил?
Брак с Машей безусловно прекрасная идея с учетом отсутствующих у меня амбиций дожить до преклонных лет. Ее великолепное чувство юмора уже дважды чуть не заставило меня обделаться, так что имеются все шансы к тридцати скопытиться от инфаркта.
— Немного. — Язык со скрипом отклеивается от неба, заставив меня экстренно устремиться к минибару в поисках какой угодно жидкости.
— Тогда я пойду к себе в номер, чтоб принять душ и переодеться. — Запахнув одеяло поплотнее, Маша берется за дверную ручку. — Встретимся в вестибюле.
— Ты так пойдешь? — Жадно припав к банке ледяной колы, я оглядываю ее ног до головы.
— Ага, — радостно кивает она. — Давно хотела это сделать. У нас в Америке это называется Walk of shame, то есть путь позора.
— Понял, — говорю я, хотя на деле не понял ни хрена.
— Мне нужно на сборы около получаса. Надеюсь, по пути в номер я встречу кого-нибудь, кто осуждающе на меня посмотрит. — Маша застенчиво улыбается. — Walk of shame действителен только при этом условии.
С этими словами она исчезает.
Я машинально нахожу свое отражение в зеркальном шкафу-купе и вижу, что по-дебильному улыбаюсь. И это я еще до конца не осознал, что между нами произошло. На то, чтобы объять факт крышесносного секса с Машей,потребуются не одни сутки. Но даже сейчас это состояние чистейшего кайфа, которое не заменят горы белого порошка.
— Что голову повесил? — Я постукиваю пальцем по жирафьему затылку. —Правда, она офигенная? А какой делает захват. Чуть голову тебе не свернула.
Жираф в диалог не вступает. Как висел — так и висит. Видимо, слишком устал.
____
— Классно выглядишь, — Не удержавшись, шепчу я Маше, когда мы входим в ресторан, разрекламированный интернетом.
Выглядит она действительно потрясно, в особенности для той, кто потратил на сборы не больше двадцати минут. Пахнущие шампунем волосы распущены и струятся по плечам, глаза сияют. Одета она просто, но со вкусом: объемная голубая рубашка, заправленная в светлые брюки, на ногах тряпичные мокасины.
— Спасибо. Это рубашка Роба, кстати.
Я непроизвольно кисну. Ну, приехали. Какого черта я снова слышу имя этого идиота? И что у него за размер такой, если его вещи на Маше так идеально сидят?
— Ну, хоть в чем-то от него был прок, — говорю я вслух.
— Еще я ношу его джинсы, — безжалостно добивает она.
— Надеюсь, ты ему пару своих юбок взамен пожертвовала. У вас вроде модно мужикам щеголять в женских тряпках.
Нахмурившись, я прошу у подошедшего официанта меню. Настроение стремительно катится вниз.
— Тимур. — Маша кладет мне руки на плечи. — Не ревнуй, пожалуйста. Если тебе так сильно не нравится то, что в моем гардеробе есть вещи бывшего парня, я могу от них избавиться. Правда, эти джинсы винтажные Гуччи, существующие в единственном экземпляре. А рубашка сшита покойной бабушкой Роба перед самой смертью. Она к тому времени ослепла и пуговицы пришивала наощупь целую неделю.
Я вздыхаю. У Маши вечно находится какая-то жалостливая история. То про одноглазую змею, пострадавшую от крыс, теперь вот про ослепшую ткачиху-бабушку.
— Ладно, давай лучше что-нибудь закажем, — примирительно предлагаю я. — Пока оба в голодный обморок не упали.
— Я по-прежнему хочу чебурек, — Маша переводит воодушевленный взгляд с меня на ожидающего официанта.
— Чебурек есть у вас? — спрашиваю я у парня по-русски, но с хреновым британским акцентом. — Очень надо.
Тот смотрит на меня как на идиота, и Маше приходится перевести. Правда слово «чебурек» так и остается чебуреком, что ни на сантиметр не продвигает нас к цели. Пацан так и продолжает непонимающе на нас глазеть.
В любой другой момент я бы плюнул и заказал что-то другое, но ведь речь идет о Маше. К тому же я ей обещал.
Достав телефон, я нахожу в интернете рецепт чебурека и разворачиваю экран к официанту.
— Маш, переведи ему. Если ваш повар сумеет приготовить такое, я заплачу ему до хрена. — Для убедительности я провожу большим пальцем по шее.
В глазах парня отражается испуг и исчезает лишь после того, как Маша говорит все то же самое, но по-арабски. Кажется, с жестами я немного переусердствовал.
На пару минут он удаляется и возвращается, сияя, как начищенный чайник.
— Можно, — говорит аж на ломаном русском и следом называет сумму.
Что могу сказать? За эти деньги можно было на сутки арендовать роскошную яхту и обливаться на ней шампанским. Но восторженный блеск в глазах Маши заставляет меня уверенно кивнуть: мол, за чем дело стало? Несите.
Надеюсь, чебурек в исполнении их охуевшего повара будет действительно вкусным и как следует испачкает ее пальцы жиром.
Glava 42
— Это было невероятно вкусно! — Подставив лицо под солнечные лучи, Маша блаженно жмурится. — Все же иногда стоит нарушить принципы здорового питания. Я такой сытой не ощущала себя очень давно.
После этих слов мое недовольство суммой счета окончательно улетучивается. Кто бы мог подумать, что калорийный фастфуд окажется верным путем с сердцам адептов здорового питания.
— Я чебуреков не ел со школы. И точно не думал, что доведется есть их в ресторане Дубая.
— А теперь почему-то хочется мороженого. Пломбира в сливках и с шоколадной крошкой.
— Леди пошла в разнос, — усмехаюсь я. — Пломбир после чебуреков даже я себе не могу позволить.
— Я могу все это солеными огурцами закусить, и ничего не будет, — беспечно произносит Маша. — Местный климат улучшает метаболизм.
— Ну, тогда давай найдем тебе мороженое. — Я оглядываюсь по сторонам, ища знакомую вывеску. — И хорошо бы купить воды. Как они вообще в такой жаре живут? Поэтому, скорее всего, и не пьют — чтобы не сдохнуть от обезвоживания.
— Секунду, Тимур. — Маша извлекает из сумки телефон и прикладывает его к уху. — Привет, дедуль!
Еще вчера на это фразе меня бы передернуло, но сегодня-то я тертый калач. Ясно, что она снова меня разыгрывает. Не прозвучало ни звонка, ни вибрации.
— Да, у нас все хорошо. Тимур? Он как раз рядом. Сейчас включу громкую связь, и вы сможете друг другу привет передать. — Ткнув в экран пальцем, Маша смотрит на меня и вопросительно улыбается. Мол, классно я тебя развела, да?
Динамик, ожидаемо, молчит, однако, я решаю поддержать игру и напомнить, что не у нее одной есть чувство юмора.
— Привет вам из солнечного Дубая, дедуля! — рявкаю я громко и весело. — У нас все прекрасно. Вчера мы с вашей внучкой напились, как черти, а сегодня все утро трахались.
Довольный шуткой, я смотрю на побелевшую Машу и вздрагиваю, когда слышу до боли знакомый голос, от которого сжимается мошонка:
— А ты, Карлсон, на родную крышу, возвращаться не планируешь, я так понимаю. Не до конца мозги пропил,стало быть. Потому что если надумаешь вернуться, знай, что я твои шпалы прямо у трапа выдерну и в зад тебе запихну.
Официально это самая идиотская ситуация в моей жизни. Если бы рядом было что-то увесистое, вроде булыжника или биты, я бы с удовольствием дал себе по лбу, чтобы отключиться часов на десять и забыть происходящее, как страшный сон.
— Дедуль… — робко подает голос Маша. — Пожалуйста…
Стиснув зубы, я выдираю телефон из ее рук. Пульс частит, но голова соображает на удивление четко. Спасибо жирным чебурекам.
— Игорь Вячеславович, это Тимур. — Чтобы не лопнуть от напряжения, приходится расхаживать из стороны в сторону. — Прошу прощения за эту неуместную шутку. Дело в том, что совсем недавно Маша разыграла меня вашим звонком, и я решил, что она собирается сделать это повторно. Понимаю, что это слабое оправдание, но уж какое есть.
— Ишь, какой вежливый сразу стал! — грохочет трубка. — А ну-ка слушай сюда, Карлсон. Во-первых, я тебе не дедуля…