Тёть Зоин «конский» омолаживающий чай когда-нибудь сведёт меня в могилу. Гадость ещё та! Отвар из конского каштана и коньяк в равных пропорциях ещё никогда так жгли не пищевод. Но бодрит. И легко так на душе становится, беззаботно!
Мои мысли снова возвращаются к Марку: к его горящему взгляду и жадным губам. Приедет — придушу в объятьях! Пожалуй, именно в такие моменты понимаешь, насколько зацепил человек — когда уже не дотянуться до него, а он всё тянет и тянет... Аж места себе нигде не находишь.
Да, после свадьбы Марк уедет с концами, но ведь сначала вернётся! Нужно радоваться тому, что есть.
Тянусь, чтобы поставить чашку на стол, когда начинает звонить телефон. Я примерно представляю, как Марка вымотала дорога, поэтому обещанного звонка не жду как минимум до вечера. Хотя царапнуло, что он не позвонил, когда доехал. И тем более не жду звонка от Солнцева. При виде его жизнерадостной физиономии на экране теряюсь настолько, что нажимаю «принять». Но по-хорошему давно нужно внести его номер в чёрный список.
— Надь, привет. Прости, что сорвался на тебе вчера, — просит Тим таким убитым голосом, что я с перепугу опрокидываю в себя лошадиную дозу «конского» чая, а затем ловлю ртом воздух, выпучив глаза.
— Обязательно было называть меня истеричкой? — сиплю, откашлявшись. — Других причин для извинений не нашлось?
— Так и знал, что ты опять надуешься.
Да он издевается, что ли, надо мной?
— И ты решил добавить сверху?
— Ну я же на тебя не обижаюсь за «лоха»…
Так это, блин, заслуженно! Псина ты, добра не помнящая.
— Проехали, — выцеживаю, пока он вовсе меня виноватой не выставил. Выдержки мне. Выдержки и побольше! — Чего хотел?
— Извиниться. Ты же знаешь, что на самом деле я так не думаю…
— Извиняю. Всё? — перебиваю я бессмысленный поток словоблудия. И про себя задаюсь вопросом, какого чёрта ему понадобилось? Тим ведь ненавидит оставаться крайним.
— Всё...
— Пока тогда.
— Да погоди ты, Надь! — вставляет торопливо. — Может, встретимся вечерком?
— О-о-о нет… Пардон, дорогой. Это дурной тон ходить с семейными на свидания.
— Во-во, — брезгливо фыркает Маринка. — Всё равно что подтереться чужой бумажкой.
— Да нет же! — стонет вымучено Солнцев. — Надюш, сама подумай. Стал бы я тебе такое предлагать? Не первый день знакомы. Я по делу встретиться хочу.
А вот Марк о моих принципах другого мнения. Обидно, но каждому своё.
— И какие у нас с тобой дела? — прыскаю игриво, вероятно, уже попав под воздействие молодильного чая.
— Понимаешь, у меня с вальсом не очень-то клеится. Давай порепетируем вместе. Не хочу испортить наш с Ирой первый танец…
Весёлость с меня как рукой снимает.
Это как так? У меня на лбу, что ли, написано «терпила»?!
— Партнёрш на переправе не меняют, Солнцев. К невесте своей с такими нуждами топай.
— Надь... Выручай, пожалуйста. Мне, честно больше не с кем, пока она в отъезде.
— Она где?.. — переспрашиваю, старательно отгоняя от себя мысли, что Ира в этот самый момент может быть с Марком. Не психуя. Не представляя, как закидываю жгущий ладонь телефон… да хоть в кипящий бульон!
Не дышу даже…
— Рано утром в столицу вернулась на пару дней, — выбивает из меня весь воздух Тим. А-а-а, блин! Правда всё-таки! — Подруги выпросили организовать им девичник.
Беззвучно матерюсь, прикрывая веки. Сердце колотится, словно бы упало с привычного места, потерялось меж рёбер, запуталось в сетях вен и не находит обратного пути.
— С этого и нужно было начинать. А на чём уехала? — в моём голосе почти не разобрать интонаций. Только сухой и резкий шелест.
— Собиралась на такси. Я свою малютку в сервис отогнал с утра пораньше, а Иру в маршрутках укачивает.
Чего ж за стерва такая? И как мне теперь перестать думать, почему Марк не позвал меня с собой? Или всё же знал… и уехал не один?
— Хорошо, — не могу сдержать мрачной ухмылки. — Встретимся вечером перед Домом культуры.
— Никак не угомонишься? — Неодобрительно косится на меня Маринка.
— Козлы они все, подруга. Как иначе-то? — произношу с шекспировским трагизмом.
— Попробуй, отнестись как к акциденции… — хрустит она философски капустой. — Проще говоря, как к случайному обстоятельству, неприятному, но от тебя не зависящему.
— Это как?
— Насрать и розами присыпать.
Ну уж нет…
В Доме культуры сегодня концерт и зал для танцев закрыт. Мы с Солнцевым бесцельно бредём по набережной, прячем руки в карманах и практически не смотрим друг на друга, словно чужие люди.
Монотонное, громкое пение лягушек раздражает. Сырой ветер пахнет тиной и звенит жужжаньем комаров. Справа сопит обиженный на меня Тим. Видите ли, не пришлась ему по вкусу правда.
Вот как можно быть таким упёртым? По его мнению, слова Иры заслуживают доверия больше, чем мои! Как будто я хоть раз ему соврала.
— Нет, ты реально веришь в такие совпадения?! — не теряю надежды нарыть в его влюблённой башке зерно здравомыслия. — Девичник справляют накануне свадьбы. Вы завтра женитесь, что ли?! Почему они оба сорвались в столицу в один и тот же день, в одно и то же время? Не знаешь? А я тебе скажу почему. Потому что они что-то мутят.
— Ира бы не стала скрывать.
Тим просто поражает своей наивностью! Другой бы от одного только намёка на дыбы встал… Сорвался следом и поймал её с поличным. А этот дурак спорит со мной, защищает…
— Откуда такая уверенность? Ты ведь ей наврал, когда поехал со мной к бабушке. Что мешает Ире сделать так же? — терпеливо поясняю очевидные вещи. — Давай, позвони ей, узнай, чем она занимается. Проверь как-нибудь!
— Надь… — Тим растирает ладонями лицо, всем своим видом показывая, как я его утомила. — Я не буду звонить Ире. Даже не потому, что уже пожелал спокойной ночи. А потому что я ей доверяю.
Слушать хвалебные оды бывшего его нынешней… До чего ты докатилась, Войтова?
— А если она всё-таки с Марком? — уже из вредности стою на своём.
Солнцев беспечно подставляет лицо попутному ветру.
— Если она с ним, значит так нужно. Значит, надо завершить общие дела. Люди необязательно встречаются для того, чтоб переспать. Мы же с тобой в посёлке ничего плохого не делали…
На кончике языка вертится признание, что Ира сама приехала к Ремизову в гостиницу… Ещё объятья эти их, будь они неладны! Но тогда придётся объяснить, что я сама там забыла. Не хотелось бы поднимать эту щекотливую тему.
Понимаю, что придётся смириться всё же.
Я плохо лажу с мужчинами, и они отвечают мне взаимностью.
Тим, с его мягким характером, всегда сглаживал углы. Видимо, даже ему надоело.
Обидно, что он достанется другой. Спокойный, неконфликтный, умеющий уступать. Мне раньше казалось, что у меня получается им управлять… Видимо, казалось. Потому что за яйца его сумела взять не я, а Ира.
— Надь, серьёзно. Я не ревную, и ты не ревнуй.
Вздрогнув, заправляю волосы за ухо.
— О чём ты? — голос предательски хрипит.
— О ком. Мужик либо сам захочет верности, либо ты его ничем не удержишь.
Легко сказать. Я не умею так… ждать сложа руки…
Тим протягивает руку, сжимает мою ладонь. По-доброму, как кровный брат. Это ощущается непривычно, но в порыве чувств отвечаю слабой улыбкой.
У магазина он отлучается, чтобы вернуться с бутылкой шампанского. Плохая идея с учётом того, как мы оба быстро пьянеем. Но развивать мысль не хочется. Думаю больше о том, что неплохо бы ответить на очередной звонок Марка. А потом понимаю, что при Тиме всё равно нормально поговорить не получится.
Звонит и хорошо, значит тоже мыслями со мной. Мне этого достаточно. А ему… Сам виноват! Будем считать, что у меня есть занятия важнее, чем маяться от неизвестности. Оно ведь так и есть?
Да, конечно.
Вот и славно.
Значит, выпровожу Солнцева и потом сама его наберу… Или чуть позже. Марк ведь любит проявлять инициативу? Вот пусть и утоляет свои потребности. Мне не хочется обострять. Но и хочется тоже. Из принципа хочется, из-за того, что не позвал с собой. Пусть я бы отказалась, но знала бы точно, что он этого хотел. Что не держит меня про запас.
А если психанёт…
Что ж…
И всё-таки Тим хорошо придумал — взять шампанское. Осознаю это, едва оказавшись с ним наедине, в доме, стены которого ещё помнят робкое эхо нашего первого раза…
Проще было бы танцевать с незнакомцем, чем с ним! Так неловко, и взгляды наши бегают, будто стыдно теперь перед теми двумя нами прошлыми за то, как глупо в итоге всё сложилось.
Бутылка на двоих, наверное, немного, но вполне достаточно, чтоб раскованнее стали разговоры и движения. Тим безнадёжен, постоянно сбивается с такта, путается в ногах и норовит отдавить мне пальцы, но при этом так старается, что не подшучивать над ним невозможно.
А ещё от него вкусно пахнет и на лице написана решимость запомнить, в конце концов, несложные па. Я только грустно улыбаюсь, позволяя ладоням знакомо обнимать моё тело, и больше не жду ничего взамен.
— Кошмар, Надь. Кто придумал это издевательство? Как на карусели. Ещё немного и меня укачает. — Солнцев, не переставая вести, делает большой глоток, затем передаёт мне шампанское.
Такой сосредоточенный, на висках даже испарина блестит и глаза тоже блестят: волнующе, немного пьяно...
— Тяжело в учении легко в бою! Так что не ной, — подбадриваю его со смехом, принимая бутылку.
Несмело касаюсь губами стеклянного горлышка — сохранившего вкус и тепло чужого дыхания. Допиваю остатки мелкими глотками, пока Тим мужественно кружит меня по комнате.
Каблуки стучат по паркету, темп ускоряется. Движение смазывает очертания стен, заставляя крепче сжимать его руку. Но в какой-то момент всё равно теряю ощущение пространства, пол куда-то убегает из-под ног.
Летим на диван, а кажется — в пропасть. И эта пропасть бездонна, смотрит мне в душу парой смеющихся голубых глаз.
— Ничего себе не отбила?
— Только гордость… — Тянусь рукой к лицу Тима, чтобы убрать упавшие на лоб волосы, но он в этот момент отстраняется, щекотно пробегает подушечками пальцев по щиколотке.