Надя замирает в нескольких сантиметрах от меня. Лишь частое, поверхностное дыхание выдает ее волнение.
— Ты мне врешь, — наконец-то говорит она.
— А какой мне смысл, детка? — отвечаю сухо. — Констатирую факт. Говорю то, что есть, Надь. Не нужно выставлять меня подонком в своих же глазах, когда обвинения беспочвенны.
Надя смотрит на меня с вызовом. Не верит, значит. Ну, что ж. Дам ей время покопаться в воспоминаниях. Только в комфорте.
— Надь. Я сюда приехал не ругаться. Не выяснять отношения. Мое предложение насчет того, чтобы попробовать начать все сначала, в силе. Можешь подумать над ним. Я тебя не тороплю. Да и времени у нас теперь навалом. После того, как усыновлю Алису, тебе уже так просто не удастся сбежать, — подмигиваю непринужденно девушке, но в голосе холод, уверенность.
— Я вернулась домой не для того, чтобы бегать, Глеб. — Надя снова увеличивает между нами расстояние. — Так зачем ты здесь? — Кидает на меня мимолетный взгляд, а сама начинает перекладывать вещи с места на место, мельтеша перед глазами.
— Я за тобой и Алисой приехал. Поедете ко мне домой, — не прошу, утверждаю.
Надя переводит на меня сердитый взгляд.
— Твоей самоуверенности нет предела, Глеб! — возмущается она.
— Я не договорил. Поживете там несколько дней, а здесь хотя бы все приведут в порядок. Я думал, успею все сделать за пару дней, пока ты поживешь у Веры, но, видимо, не судьба. Здесь я вас не оставлю, даже не думай об этом. Тем более этот болван теперь знает, что ты вернулась.
— Я не поеду к тебе. И точно с тобой жить под одной крышей не буду… Даже не мечтай об этом!
«Упрямая!» — хмыкаю про себя.
— Слушай, Надь. Я же тебя не в кровать к себе зову. Включи, пожалуйста, голову! Я, конечно, понимаю, что жить и здесь можно, но… увы. Моя дочь не будет здесь находиться. Не позволю. Так что тебе лучше согласиться.
Девушка поджимает губы. Даже замечаю, как пальцы в кулаки сжала от того, что ничем не может мне апеллировать, потому что мозгом понимает, что я прав.
— На два дня, — медленно выдыхает Надя, — и у меня есть условие.
Вздергиваю бровь вверх.
— Слушаю?
— Ты с нами эти дни жить не будешь.
Глава 7
Смотрю, как у Глеба вытягивается лицо после моих слов; он на несколько секунд задумывается над услышанным. Его взгляд неожиданно меняется: он становится холодным и отстраненным.
— Идёт. Самое главное, чтобы ты из-за обид на меня не делала дочери хуже. — Парень резко разворачивается, выходит в коридор и оттуда уже командует: — Собирай вещи, а я пока коляску спущу и ходунки. Знал же, что не нужно было тебя оставлять. Теперь этот говнюк от тебя не отстанет.
— Игнат мне не желает зла. Можешь не распаляться, Глеб. И не тебе мне указывать, с кем общаться, а с кем нет! — возмущенно бросаю ему в спину. — Я девочка взрослая, сама решу.
Вижу, как он замирает на месте. Вижу, как плечи его напрягаются. И чувствую, что вот-вот он повернется ко мне, и с его языка точно сорвется какая-нибудь колкость…
Но нет, мои ожидания не оправдываются. Глеб спустя секундную заминку начинает собирать коляску. За ней следом идут ходунки. Равнодушно говорит, не поднимая головы.
— Я через пять минут поднимусь. Будь готова.
Передергиваю плечами.
Я знаю, что делаю все правильно. Не подпускать к себе Глеба близко — это верное решение. Пока достаточно того, что я рассказала ему про Алису. Теперь мне просить помощи придется только у него. Вере не доверю дочку это точно…
Вдруг грудь заполняет необъяснимое чувство тревоги. В воспаленном мозгу возникает вопрос: а можно ли положиться на Глеба? Его настойчивость меня пугает. Он только узнал о дочери и сразу начал диктовать свои условия.
Вдруг узнав о моих проблемах, он решит, что я плохая мать? А что если пока я буду решать вопросы и доказывать свою невиновность о непричастности к махинации в Новосибирске, Глеб попытается каким-то образом отнять у меня Алису? Кто знает, что у него в голове?
Да и с боссом Борисом Ивановичем, все очень непонятно. Он вроде мужчина разумный, но как поведет себя, если явлюсь к нему с объяснениями, не знаю. Поверит ли мне на слово, без доказательств, в то, что не я, а его партнерша хотела присвоить часть капитала себе?
Тугой ком паники застревает в горле. Мне кажется, что еще чуть-чуть, и мир расколется, уйдет из-под ног, и я останусь парить в пространстве. На душе стало невыносимо одиноко! Хорошо, что Глеб вышел и не видит моего состояния. Он не должен догадаться, насколько я уязвима сейчас.
Мне нужно обо всем подумать. И самое время уже начать искать того человека, которому смогу доверить Алису. Я уже и так на целых два дня выпала из обзора бритоголовых бандитов, которых подослала Елена Андреевна, для слежки за мной. Боюсь, как бы не начали они действовать…
— Надь, ты собралась?
Вздрогнув от неожиданности, смотрю на Глеба.
— Да, сейчас!
Начинаю суетливо бегать по комнате, собирая детские вещи. Меня так подгрузили мысли о том, как мне действовать дальше, что выпала на некоторое время из реальности. И вот теперь приходится носиться, будто у меня пропеллер за спиной!
— Я же просил собираться, — раздраженно говорит Глеб. Наверное, наблюдая за мной, он закатил глаза. — Мне, между прочим, еще нужно себе ночлег найти. Из-за твоей прихоти, — недовольно бормочет он уже тише.
— Извини, Глеб. Ты сам предложил, я не навязывалась. Да и вообще, зачем что-то искать, мог бы и здесь переночевать. — Мне бы помолчать, а я зачем-то продолжаю говорить: — На матрасе пару дней вполне можно переспать.
— Спасибо за совет, Надя, — бесцветным голосом отвечает парень.
Я искоса бросаю на него взгляд; интересные в нем произошли перемены за десять минут. Может, что-то случилось?
— Обращайся, если нужно. Чем смогу, помогу, — бросила ему в ответ.
— Давай я понесу сумку, а ты возьмешь Алису. Не хочу, чтобы она вдруг испугалась, если проснется и увидит незнакомое лицо. — Глеб, протянув руку, забирает ношу.
Он выглядит отстраненным. Мне показалось, что в его глазах скользнуло разочарование, но ведь это мне могло привидеться, тем более он на меня так и не взглянул.
Да и в чем он мог разочароваться так быстро? Если только ему никто не позвонил…Может, Вера? Сестра вряд ли успокоится и так быстро сдаться. Она теперь чувствует во мне угрозу номер один.
— У тебя все нормально?
— А ты как думаешь, Надя? — Глеб резко останавливается прямо на выходе из-за зала, и я, не ожидая такого поворота, налетаю на него с размаху.
— Ну что ж такое! — растираю ушибленный лоб ладонью. — Ты хоть бы предупреждал, что хочешь остановиться, ˗˗ недовольно бормочу под нос и тут же отшатываюсь от парня, когда тот стремительно поворачивается ко мне лицом и впивается в меня, горящим взглядом.
Чувствую, что от переполняющего волнения, меня начинает потряхивать.
— Ты знаешь, Надя. Я сегодня уже от одной полоумной наслушался. Так что давай обойдемся без лишних слов, — цедит сквозь зубы Глеб. — Будь любезна, сделай это как можно быстрее, то о чем прошу. Иначе не ручаюсь за свой самоконтроль.
Я сжимаю челюсти. Смотрю на него сердито.
— Глеб, ты чего злишься? Я вообще-то и дома могу остаться, раз ты так раздражен. Я не знаю, что там у вас происходит с Верой, но на меня не нужно выливать негатив. Я не заслужила этого! — отвечаю парню в таком же тоне.
У Глеба желваки ходят на скулах, а глаза горят недобрым огнем.
— Просто сделай то, о чем прошу. Это все, что от тебя требуется, — говорит грубо.
Я заливаюсь краской до корней волос. В груди клокочет досада. Сжимаю пальцы в кулак.
— Бесишь! — цежу сквозь стиснутые зубы.
Стараясь не соприкасаться, обхожу Глеба стороной. Стремительно направляюсь в спальню к Алисе. О чем с ним вообще можно общаться?! Неуравновешенный тип. Видимо Вера по дороге ему мозги хорошо промыла.
Мысленно даю себе обещание потерпеть всего пару дней, а потом, когда только вернусь домой, сразу сменю замки, и все, аривидерче, товарищ Демьянов! Будем общаться только в обговоренное время. Больше из моего дома не позволю устраивать проходной двор.
Аккуратно скольжу руками под спинку Алисы. Подхватываю дочку и прижимаю к себе. Выхожу из спальни и натыкаюсь на темный, пронизывающий до костей взгляд Глеба.
— Советую в следующий раз, прежде чем что-то сказать, сначала подумать, — чеканит он каждое слово.
Насупившись, игнорирую его выпад, с остервенением сую ноги в кеды, которые, как назло, не хотят нормально садиться на ногу.
— Стой, помогу обуться, — распоряжается Глеб, а я замираю на месте, когда парень присаживается передо мной на корточки и, придерживая задники у кед, ждет, пока я в них просуну ногу.
До Москвы мы добираемся быстро. Дороги, как ни странно, не загружены. Глеб, ловко лавируя между машин, уверенно движется вперед с достаточно высокой скоростью. Я даже несколько раз порываюсь попросить снизить ее, но, глядя на его напряженный профиль, предпочитаю промолчать. За всю дорогу мы с Глебом не говорим друг другу ни слова. Алису, видимо, укачивает такая езда, поэтому дочка, аппетитно причмокивая пустышку, спит ангелочком.
Сладкая, маленькая, моя. В груди екает. Теперь не только моя. Поднимаю взгляд на Глеба и тут же отвожу в сторону, заметив, что парень за мной наблюдает.
Кажется, мы оба думаем о нашем будущем, и уже через несколько секунд в машине воздух становится невозможно наэлектризованным. Молчание настолько гнетущее, что я не выдерживаю и спрашиваю первое, что приходит в голову:
— Как у тебя дела на фабрике? Наладились? Помог тебе брак с Верой?
Это вопрос выскочил сам по себе. Я не хотела его задавать. По крайней мере, он не должен был прозвучать сейчас.
Глеб молча сверлит меня взглядом через зеркало заднего вида, не забывая ни на миг о дороге. Я вижу по его напряженным кистям, что ему мой вопрос неприятен. Как, впрочем, и мне самой. Но внутренняя неудовлетворенность от нехватки информации не дает покоя. Я должна знать больше. Должна понять, как он жил тут без меня. И чем дольше мы находимся с ним в замкнутом пространстве автомобильного салона, тем сложнее сдержать чувства, которые я пытаюсь прятать глубоко в себе. Душевные муки, иссушающие мою душу на протяжении последнего времени, вырываются из потайного угла и безжалостно пытаются рвать сердце.