— Ну и пусть катится к черту со своим талантом! — Чуть пошатываясь, размашистым шагом иду в сторону улицы. — Мне нужна компания, Тим. — Бью себя в грудь кулаком.
Мы молча стоим несколько минут. Друг затягивается сигаретой и произносит:
— Давай вернемся, Глеб? Кирюха уже по-любому пожалел о том, что сказал. Уверен в этом. Мы просто немного шокированы. Ты ж у нас самый младший, переживаем за тебя все, как за родного.
Тимохе удается меня убедить вернуться. Кир больше ничего не говорит. Он молча запивает стаканом вискаря мою новость, как горькую пилюлю.
Мы, правда, за вечер с ним пару раз еще цепляемся. Но после второй бутылки моя память, решительно попрощавшись с разумом, захлопывает дверь в голове, и с того момента я мало чего вообще могу вспомнить. Только отрывки. Только отдельные слова, и то, кем они были сказаны, не помню.
Так и заканчивается мой день в полном беспамятстве.
Глава 9
Подскакиваю на кровати от того, что мне в голову настойчиво лезут посторонние голоса. От испуга по спине ползают колючие мурашки.
Опускаю ноги на пол, прислушиваюсь. За дверью и правда голоса. А один из них я знаю очень хорошо. Не помню имя, но это друг Глеба.
Меня прошибает пот. Оглядываюсь через плечо: Алиса, мерно посасывая соску, спит.
Я, затаив дыхание, приоткрываю маленькую щелочку в двери и выглядываю наружу.
Что они тут делают? Может, нужно позвонить Глебу? Спросить?
Но развернувшаяся передо мной картина отвечает сразу на все вопросы и расставляет все по местам, удерживая Глеба под мышки, двое друзей пытаются разуть совсем не державшееся на ногах тело.
У меня в груди тут же вспыхивают досада и злость. Я решительно выхожу из спальни и плотно прикрываю за собой дверь.
— Здрасти, — сдерживая раздражение, кидаю парням.
Те, повернув голову в мою сторону, замирают, уставившись на меня в недоумении.
— Эм, и тебе не хворать, — выпрямляется тот, что сидел на корточках и снимал ботинки Глебу. — Я что-то не припомню, а разве Глеб говорил, что она здесь? — обращается он ко второму.
— Да я не припомню, — пожимает тот плечами.
— Слушай. — Первый снова поворачивается ко мне. — А что ты тут делаешь?
Скрещиваю руки на груди, насупившись.
— Как видишь, живу. А разве он, — киваю на Глеба, — вам не сказал, что сегодня ночует в другом месте? Зачем вы его приперли сюда? Да еще и в таком состоянии?
Я откровенно начинаю злиться. Даже представить себе не могла, что мне придется ночевать с пьяным Глебом под одной крышей! Я на это не подписывалась.
— Кир, сам справишься? — не обращая внимания на меня, спрашивает второй.
— А то, не в первый же раз. Ты куда?
— А я профбеседу хочу кое с кем провести, — отвечает он.
И в тот же миг оказывается рядом со мной. Я даже глазом моргнуть не успеваю, так он это сделал быстро. Видимо, еще не до конца проснулась.
Но, когда вижу парня вблизи, узнаю в нем того самого Тимофея.
— Что тебе? — Икнув, вжимаюсь в стену.
— Пойдем, хочу поговорить с тобой.
Парень сжимает мой локоть и тащит на кухню.
— Эй, полегче! — возмущаюсь я, буксуя ногами.
— Ребенок, как я понимаю, тоже здесь?
Я молча перебираю ногами, оставляя его вопрос без ответа. Но, как только мы оказываемся на кухне, а Тимофей закрывает за спиной дверь, тут же, ожесточившись, встаю в позу.
— А тебе то что? Какое тебе дело до этого? — сжимаю челюсть, цежу сквозь зубы.
— Мне как раз до этого есть самое прямое дело. Ты зачем вернулась, Наденька? Чего ему мозги пудришь? Глебу и сестры твоей достаточно, слава Богу, ума хватило наконец-то послать ее нахер! — В его голосе чувствуется пренебрежение и даже скорее презрение. Тимофей достает из-за спины свернутую в трубку папку и кидает ее на стол. — Видимо, за ум взялся, а тут ты появилась. Не лезь к нему, девочка, — предупреждает он.
Я судорожно глотаю воздух от обиды. Тимофей уже один раз послужил раздором в наших отношениях. Больше я ему не позволю этого сделать. И теперь я не поведусь на его провокационные слова! Если Глеб захочет, чтобы я ушла, пусть мне сам об этом скажет.
— Так, может, у друга своего спросишь, кто к кому лезет? — выпячиваю упрямо вперед подбородок. — Я его не трогала. И даже в мыслях не было общаться с ним. Так что не делай поспешных выводов, Тимофей.
Парень прожигает меня взглядом.
Мне становится до жути страшно, когда он внезапно начинает наступать на меня.
— Не подходи. — Осторожно делаю несколько шагов назад, прячась за стол.
— Лучше отвали от него, малая. По-хорошему прошу. — Тимофей упирается в стол и, облокотившись об него, припечатывает к полу требовательным взглядом.
— Или запугиваешь?
Меня пробирает озноб, и я обхватываю себя за плечи ладонями.
— У тебя связь между мозгом и языком присутствует? — язвит он. — Думай, что говоришь!
Он разворачивается и идет к выходу, но, задержавшись на пороге, поворачивается ко мне снова лицом.
— И подумай еще над тем, что тебе придется оставить Глеба в покое. У нас на носу большой проект, и он должен вложиться в него на все сто процентов. А ты и твой ребенок — для нас помеха. Усвоила, малая? Так что сделай нам всем милость. Свали в туман.
После этих слов Тимофей выходит, а я так и остаюсь стоять неподвижно, будто вросла ногами в пол. Обида, боль от несправедливости сказанных им слов: все внутри смешалось в отравляющий душу коктейль.
Лишь только когда снова слышу громкие голоса в коридоре, сбрасываю с себя оцепенение и, подойдя к дверному проему, прислоняюсь к стене.
— Что ты там ей сказал? — это говорит Кирилл.
— Правду, — отмахивается Тимофей.
По их отдаляющимся голосам я прихожу к выводу, что они уже возле входной двери.
— Не переборщил? — уточняет Кирилл.
— А даже если и так, что с того?
— Второго раза нам Глеб не простит. Серьезно тебе говорю. Надеюсь, такого дерьма, как в прошлый раз, больше не повторится.
За парнями захлопывается дверь, и я наконец-то облегченно вздыхаю. Этот Тимофей просто откровенный козел!
И если я раньше думала, что люди меняются… то Тимофей — явное доказательство того, что люди действительно меняются, только в худшую сторону.
С досады ударяю ладонью о стену. Завтра же выскажу Глебу все, что он заслуживает. Сам сказал, что ему нужно два дня, чтобы разобраться с делами в моей квартире, а вместо этого напился до свинячего состояния.
От переживаний пересохло в горле. Я, развернувшись на пятках, подхожу к фильтру, наливаю стакан воды и нечаянно цепляюсь взглядом за папку на столе, которую бросил Тимофей.
Что он там сказал? Что Глеб за ум взялся?
Выпиваю стакан воды залпом и медленно подхожу к столу, затаив дыхание… В голове мелькает мысль, что, возможно, мне не стоит лезть туда, куда не просят, но она тут же пропадает, когда, открыв первую страницу, вижу слово «расторжение».
Дыхание сбивается, и я уже не могу остановиться. Подтягиваю папку к себе ближе и жадно впиваюсь в строчки глазами.
С каждым словом мне становится труднее дышать. В голове полная сумятица и неверие в то, что вижу. Глеб разорвал брачный договор с Верой?! А это значит, что за этим последует либо официальный развод, либо… о втором варианте мне почему-то не хочется даже думать.
Закрываю папку и откладываю ее в сторону.
На ватных ногах иду в свою спальню. У меня внутри все трепещет от туманности ближайшего будущего. Что Глеб задумал? Для чего все это делает? Неужели и впрямь хочет что-то изменить? И это что-то явно связанно со мной и Алисой. В сердце поселяется пульсирующее чувства страха.
Столько вопросов в голове и так хочется на каждый из них получить ответ.
Я уже дохожу до комнаты, когда слышу неясный призыв о помощи, который исходит из спальни… Глеба.
Сжимаю пальцами дверную ручку. Нет, я не пойду. Не пойду. Сам виноват в том, что ему плохо. Зачем было так напиваться?
Тяну дверь на себя… и снова слышу призыв…
Боже! За что мне это?
Я оказываюсь в комнате Глеба через несколько секунд. Парень, свесив голову, лежит на краю кровати. И вот-вот упадёт.
Я подхожу к нему и пытаюсь повернуть его на другой бок.
— Нет, нет! Отстань! Не трогай, — ворчит он.
— Ты сейчас упадёшь, — нетерпеливо отвечаю ему.
— Надя?! — искренне удивляется парень.
— Нет, черт побери, добрая Фея! — язвлю я. — Какого черта ты так напился, Глеб?
— Ой, только без лишних вопросов, — кряхтит он, хватается за голову и сам перекатывается от меня подальше.
— Да, я видела, повод есть. — Залезаю на кровать, подсаживаюсь к его спине. Мне обязательно нужно получить ответ на вопрос, который иначе, я уверена, будет мучить меня всю ночь.
— Надя, отстань. Давай только не сейчас. Мне так плохо… — еле слышно бубнит Глеб.
К своему неудовольствию понимаю, что он уже благополучно проваливается в сон.
— Глеб, — произношу громче, склонившись к его уху.
— М-м-м, — тянет парень и все же переворачивается на спину. Мне приходится немного сдать назад, чтобы он меня не подмял под себя.
Я только открываю рот, чтобы спросить про развод, когда Глеб неожиданно запрокидывает руку мне на плечо, и я, не удержавшись, валюсь ему на грудь.
И уже не знаю, в какой раз ударяюсь о его ребра носом.
— Ты что творишь? — возмущаюсь я и в попытке высвободиться выставляю руки перед собой, упираюсь в плечи парня.
— Надюш, не верещи, а. Просто полежи со мной пять минут.
Я слышу, как Глеб тяжело дышит. Ему, видимо, и правда очень плохо. И я не знаю, зачем это делаю, но, сдавшись, ложусь рядом с ним.
Тихо, почти не дышу. Просто слушаю его сердцебиение и вдыхаю его аромат. Такой далекий, почти забытый, но такой…родной. Память мгновенно подбрасывает картинки из прошлого. Мое дыхание замедляется, а бег сердца ускоряется.