Резко мотаю головой и тут же выдаю.
— Я приготовлю чай.
Моя реплика звенит в тишине. Ян очень медленно поворачивает на меня голову, и я снова чувствую себя ничтожеством. Под взглядом этих глаз…
— Мне еще раз задать вопрос? — отворачивается, не удостоив меня более ничем, разве что мысленным фырком.
От него я тоже ежусь, кстати.
Груз собственной никчемности давит на плечи сильнее.
А Ян пропускает воздух сквозь плотно сжатые губы и щурится. Он не будет орать. Я знаю. Но иногда…лучше бы он орал. Я себя часто ловлю на этой мысли: лучше бы он орал, чем смотрел так тяжело.
— В чем проблема? — хмыкает супруг, тянет на себя стул и садится перед нашими мальчиками, — Подрались? Замечательно. Имейте совесть признаться в своем дерьме и пояснить.
Егор громко фыркает.
— Кто бы говорил.
— Прости? Ты, кажется, хочешь что-то сказать?
Я напрягаюсь всем телом.
Сжимаюсь сильнее.
И молюсь: нет, не надо, пожалуйста. Егор, не надо…
Но Егору досталась моя смелость, которую у меня отняли правила хорошего тона.
Он медленно поворачивает на него голову и скалится.
— Ты — блядун. Трахаешь малолетнюю шлюху! На сколько она старше меня?! На четыре года?! Пять?! Впрочем, неважно! Но эта херь...лишает тебя права сидеть и, сука, морали читать! Да пошел ты!
Тимур резко откидывается на диван и, глядя в потолок, вздыхает.
— Ооо…еще один любитель драмы…
— Ты рот свой завали!
Его дергается в сторону брата — брата в его.
— Или что?!
— А ну, заткнулись!
От жесткого голоса мужа, который внезапно слишком похож на гром, я вздрагиваю.
Парни замолкают.
Они еще пару секунд сверлят друг друга взглядами, полными ненависти, но потом резко отлепляются и отсаживаются в прежние позы. Как два мячика, которые столкнулись и отпрыгнули друг от друга.
Я сильнее вонзаю пальцы в свои предплечья.
Пожалуйста, скажи, что это все неправда…
Ян откашливается. Его голос снова падает до привычного, тихого тембра, которым он выносит вердикт.
— Да, это так. Я — блядун и самый последний говнюк всея Руси. Да. Но вас это все не касается. Это только между мной и вашей мамой…
— Как удобно!
— Егор…
— Закрой свой хавальник, — рычит сын и резко подается вперед, — Я слышать не желаю ни слова. Тебе пора отсюда двигать.
Супруг молчит. Смотрит. Егор глаз тоже не отводит, вдавливает в него свой взгляд, который сейчас мне очень напоминает Яна. Ну, конечно. Конечно…он его сын, но мне всегда казалось, что в моем мальчике этого нет.
Ошиблась…есть…
Кажется, я вообще во многом ошиблась в своей жизни…
— Она будет счастлива, — говорит Егор тихо, — Мама одна не останется. Она охренено красивая, умная и веселая! Встретит шикарного мужика, настоящего мужика! А ты будешь куковать со своей дешевой шлюхой, пока она тебя не кинет и не пересядет на член помоложе. Так что недолго тебе радоваться, па-па-ша. А теперь вали. Иди трахни ее еще разочек, не теряй золотое время зря!
Ян молчит долгих пару мгновений, а потом тихо говорит.
— Егор. Я понимаю, что ты злишься…
— Я не злюсь. Я тебя презираю. Ты мне отвратителен, и даже смотреть на тебя мне противно, ясно?! Думаешь, ты предал только ее?!
— Наши отношения с твоей мамой — это наши отношения.
— Ты говорил, что любишь ее, и что она самая лучшая. Твои слова. Получается, ты просто их на ветер кидал, так?!
Все мое нутро моментально напрягается в жесточайшем спазме, а дыхание замирает.
Мне важно услышать, что он скажет…я хочу это знать.
Сама спросить не смогу, но…я должна это услышать...
— Твоя мама лучшая…но я ее, видимо, люблю какой-то другой любовью, раз все так сложилось, сын.
Ну, вот...услышала.
Вообще, вопреки здравому смыслу, я снова отмечаю невероятный талант Яна формулировать фразы. "Я люблю тебя другой любовью" звучит лучше, чем "Я тебя больше не люблю. У меня появилась другая женщина, с которой я сплю."
— Я тебе не сын.
— Егор…
— Пошел отсюда нахер. Предатель! Вали! Чего ты расселся?! Вали отсюда!
Сын так кричит, что с каждым словом я сжимаюсь все сильнее.
Это так больно…больно, потому что ему больно. И Тиму тоже. Я не злюсь на него. Совсем не злюсь…я выдержу. Лишь хочу закрыть глаза и проснуться там, где нет всей этой грязи. Где не было слов о другой женщине. О разводе. И имени Лола тоже не было…
Я хочу все это забыть.
Жмурюсь, прижимаю руки ко лбу. Меня трясет.
Только не рыдай. Не рыдай. Не рыдай! Нельзя рыдать. Нельзя…
— Убирайся из этого дома! Посмотри, что ты сделал с ней! — голос Егора ломается, а я сильнее вжимаюсь в стену.
Так хочется исчезнуть…но я слушаю. Будто все, что я думаю, говорю его устами — устами своего сына…
— Похотливая тварь! Нравится, а?! Тебе нравится?! Ты все разрушил! Ради какой-то шалашовки! Да таких по Москве ходит...господи, сколько?! И что?! Она стоит всего этого?! СТОИТ?! ВАЛИ!
Ян проходит мимо меня. Больше всего на свете я хочу потянуться и утонуть в его объятиях, где всегда будет безопасно, но я себе не позволяю. Так и стою. Он тоже. Рядом. Но уже нет…
— Вали, твою мать! Не смотри на нее! Не смей! ВАЛИ! А ты?! — Егор часто дышит и теперь перенаправляет гнев на брата, — Уйдешь с ним — ты мне больше не брат!
— Егор, остановись! — выпаливаю, резко отняв руки ото лба, — Пожалуйста, хватит!
— Что он пообещал тебе?! — сын игнорирует, бешено сверля взглядом Тима, который, как я, смотрит в одну точку и молчит, — Что он тебе пообещал, ты, сука! Я же не слепой! С тобой уже месяц какая-то дичь творится! Потому что ты уже месяц знаешь! И ты молчал! ТЫ. МОЛЧАЛ! Что он тебе пообещал?! Еще одну хату?! Побольше?! Пентхаус с видом?! С бассейном, чтобы ты туда своих баб водил?! Тачку?! Записать твою дерьмовую музыку?! ЧТО?!
Тим молчит. Егора это бесит еще больше.
— Снова молчишь?! Да?! Как эта паскуда! Такой же тихушник и предатель! Господи, да глаза свои разуй! Он и тебя променял на шлюху! На обыкновенную блядь! Ты это понимаешь?! Она хуже Светки! Вот теперь представь, что наш папаша променял нас на кого-то ХУЖЕ СВЕТКИ! Нормально тебе?! Сожрал и не подавился, да?! Ради бабла?! Ради его подачек?! ЧТО С ТОБОЙ НЕ ТАК?!
Тимур резко встает и быстро идет по направлению к двери. Я пытаюсь удержать его, но он, не глядя, резко вырывается и почти бегом идет к отцу.
Мы с Яном встречаемся взглядами. В них нет злости, раздражения, а только какое-то бесконечное, больно сожаление.
И это еще хуже.
Я прерываю этот контакт первой. Я его не хочу. Больше нет…
— Не смей больше приходить сюда! — продолжает наступать Егор.
Его мне удается удержать, крепко обхватив запястье. Но не остановить.
Он кипит. Тяжело дышит и орет до хрипоты. Как я. Внутри себя...
— И имей в виду, сука похотливая! Я тебе сюда вернуться не позволю! Никогда! Набегаешься?! Насрать! Тусуйся дальше! Порог этого дома не смей переступать! И ей не позволю! Ты слышишь?! Я. НЕ. ПОЗВОЛЮ! ей тебя простить и принять! Каждый день буду напоминать, какая ты мразь! И что какая-то шалава тебе важнее нас была!
— Нет ничего важнее вас.
— Да что ты?! Нет никого важнее?! Ты снова пускаешь слова на ветер! Тебе верить вообще нельзя! Ходишь, сука, строишь из себя непонятно кого! Твою мать, биг босс! Решала! Но на словах каждый Лев Толстой, а по факту! Ты! Папаша! Хер простой! Ты ж нихрена не решала! Ты обыкновеный блядун и лжец! ТЫ. ПРОСТО. ПРЕДАТЕЛЬ! Такой же как все остальные! Точно такой же!
— Егор. Я...— голос Яна хриплый и до ужаса надломленный.
Думаю, он не ожидал от нашего хорошего мальчика такого мощного противостояния. Понимаю. Егор — спокойный. Тим у нас обычно барагозит, но Егор? Мой Егор? Который мечтает стать хирургом? Его ничто не может вывести из себя. Ну, или мы так думали, пока у папы не появилось "другой женщины, с которой он спит".
Сейчас это далеко не спокойный человек. Сын часто дышит, а в глазах стоит такое бешенство. Такая ярость. И боль...а самое ужасное, дикое разочарование. Отец для сыновей не просто кто-то абстрактный. Они всегда уважали и любили Яна, а тут...открылась страшная истина: отец — обычный человек...не герой. Обычный мужчина.
— ...Я понимаю...
— Да что ты заладил со своим пониманием?! Или как?! Отупел?! Шаболда дебилизмом наградила твой конец, так мозг отмирать начал?! СКАЖИ ЧТО-НИБУДЬ НОРМАЛЬНОЕ!
— ЧТО Я ДОЛЖЕН СКАЗАТЬ?! — Ян взрывается в ответ, тоже тяжело дышит и хмурится, — Что?! Что я изменил твоей матери?! Да! Но это не касается моего отношения к вам! Я вас по-прежнему люблю! Ты можешь орать. Можешь даже вмазать мне, если тебе полегчает! Но я никуда не денусь из ваших жизней! Я вас люблю. Ты слышишь!? Наши отношения с Полиной никак не повлияют на вас!
— Да ты ослеп?! Они УЖЕ повлияли! Ты предал свою семью ради беспонтовой дырки!
— Егор...
— Я ее видел, ясно?! Я ВАС ВИДЕЛ! И ЭТО, — брезгливо выплевывает он, — ЭТО тебе было дороже?! Она же чмо болотное! Ау! Окстись! Бык-осеменитель! Глаза раскрой!
— Сын!
— Я ТЕБЕ НЕ СЫН!
Егор окончательно выходит из себя и рвется вперед, так что мне приходится буквально повиснуть на нем, чтобы не допустить новой драки. Он на нее сейчас способен. Просто потому что, будь я все еще собой из прошлого...смелой и сильной девочкой...я бы сама бросилась к Яну и расцарапала ему морду.
— Егор, нет! Не надо!
— Я ТЕБЕ НЕ СЫН, УБЛЮДОК! Я ТЕБЕ НЕ СЫН! ТОЛЬКО ВОСЕМНАДЦАТЬ СТУКНЕТ, Я ТУТ ЖЕ СМЕНЮ ФАМИЛИЮ И ОТЧЕСТВО НА МАМИНО! И ПОДАЧКИ МНЕ ТВОИ НЕ НУЖНЫ! ХАТУ МОЖЕШЬ ЗАБРАТЬ! Я ОТ ТЕБЯ НИЧЕГО НЕ ВОЗЬМУ! НАМ ОТ ТЕБЯ НИЧЕГО НЕ НУЖНО! НИ-ЧЕ-ГО! Я САМ ЕЙ ВСЕ ДАМ! А ТЫ…— Егор тихо выдыхает и сипло шепчет, — Просто вали нахуй отсюда! К своей малолетней шлюхе. Передавай привет. От семьи, которую разрушила ее вонючая дырка! КОТОРУЮ ТЫ ПО-НАСТОЯЩЕМУ ЛЮБИШЬ!
Он резко отворачивается, берет меня за руку и тащит в гостиную, а потом захлопывает за собой дверь и прижимается к ней спиной.