Пытаюсь усмирить их, поднимаю солнечные очки и фиксирую на голове.
Вот так лучше. Полуденное солнце бьёт в глаза, ослепляя на миг.
Быстро моргаю, фокусируясь на худенькой фигуре дочери.
– Надя! Аккуратнее там! – приходится повысить голос, чтобы она меня услышала.
Она залезла на какую-то лесенку на детской площадке и планирует на ней повиснуть на одних руках. А потом спрыгнуть. Мы всё это уже проходили несколько раз. И разбитые коленки, содранные о землю при падении, тоже были. Как и ссадины на руках.
Моё материнское сердце сжимается, когда я вижу эти акробатические трюки. Зато Наде всё нипочём.
Детство беззаботно и не знает страхов. Пусть у неё будет так как можно дольше.
– Всё в порядке, мама! – весёлый голос дочери разносится по нашему двору. – Мне совсем не страшно.
– Зато страшно мне, – бормочу себе под нос и достаю из сумки вибрирующий телефон.
Сегодня среда, но я отпросилась из офиса на пару часов с утра. Скоро сентябрь, а это значит, для садика нужно пройти врачей и обзавестись справкой о том, что Надя ничем не болеет. После перенесённой ангины мы несколько раз сдавали кровь. Воспаление уходило не сразу, а так как я жуткая мать-паникёрша, мне надо было удостовериться в том, что в итоге всё прошло.
Нина Владимировна, получив свободу на это утро, унеслась на рынок. Уже звонила несколько раз и спрашивала, что нам купить. Надя заказала орехов и малины. А я пучок мяты и базилика. Всё остальное у нас есть. Каждую неделю домой доставляют полные пакеты еды, оплаченные Артёмом. Спорить и доказывать ему, что нам этого много, бесполезно. Я поняла, что он так проявляет заботу о моей маленькой семье. Просто ему комфортно знать, что мы ни в чём не нуждаемся.
В мессенджер приходят сообщения о рекламных акциях в ювелирных магазинах. От Артёма молчание по всем фронтам уже третий день. Как я поняла из нашего последнего короткого разговора, возникли какие-то проблемы с тем самым турецким контрактом. Он улетел в Турцию разбираться, а я… Я просто очень по нему скучаю.
– Видела? – кричит Надя, привлекая к себе внимание.
Показываю два больших пальца вверх, хотя совершенно не понимаю, на что я там должна была смотреть.
– На тебя похожа.
Сердце ухает в низ живота, посылая по венам панику.
Медленно оборачиваюсь. Я так привыкла чувствовать себя в безопасности последние дни, что сейчас не сразу удаётся взять себя в руки. В горле образовывается ком и подкатывает тошнота. Меня бросает в жар, а затем в холод.
Я беспомощно оглядываю двор в надежде увидеть крупную фигуру Сергея.
Бессмысленно хлопаю ресницами и смотрю на фигуру, одетую в строгий тёмно-зелёный костюм.
Рыжие волосы забраны наверх, открывая взору бледную женскую шею. У Риты там россыпь родинок, точно таких же, как и у меня. Что лишний раз подтверждает: мы являемся кровными родственниками. Хотя в связь родственных уз верится с трудом.
Инстинктивно кладу руку на живот, закрываясь от неё.
– Пошла прочь, – выходит хрипло, поэтому приходится прочистить горло ещё раз и сказать громче: – Уходи. Всё, что ты скажешь, мне неинтересно.
Отворачиваюсь и встаю со скамейки, на которой пряталась в тени от солнца. Прогулка на сегодня завершена.
– Уверена? – спокойно спрашивает Рита, продолжая стоять за моей спиной.
– Более чем.
Заправляю волосы за уши и бросаю взгляд на детскую площадку, где Надя играет с подружками. Надеюсь, она не решит подойти к нам и познакомиться со своей настоящей бабушкой.
Меня передергивает от этой мысли. Хочется схватить своего ребёнка и бежать домой. Закрыться на все замки и позвонить Артёму. Звонить так долго, пока он не ответит.
– Это по поводу Давида и Артёма, – летит мне в спину, и я останавливаюсь, – тебя и меня.
Оборачиваюсь, сжимая кулаки.
– Что вам от нас нужно? – делаю шаг вперед. – Опять мало денег? Нужно ещё? Сколько??? Сколько тебе надо, чтобы ты оставила нас всех в покое и забыла о нашем существовании?
Рита хмыкает, перекладывая белые листы документов из одной руки в другую. Я знаю, эта демонстрация для меня. Она принесла что-то и хочет мне показать. Вопрос: зачем?
Шантаж? Провокация?
– Вот здесь наше предложение. Я хочу, чтобы ты показала его Артёму. Со мной он по многим причинам разговаривать отказывается. А Ярош не любит вести светские беседы.
Смотрю на протянутые бумаги, как на ядовитую змею.
– У Артёма есть секретарша. А ещё есть шикарный офис, где есть пункт охраны. И все документы, какие тебе вздумается, можно оставить там. Я этого не возьму.
– Не будь дурой, Эля. Возьми и передай бумаги Николаеву-младшему, если он не позвонит нам после этого… Что ж, это будет его выбор, – высокомерно замечает мать и после пафосной речи смотрит поверх моего плеча.
Я слышу смех и визг дочери и делаю ещё пару шагов вперёд.
Закрываю спиной детскую площадку, не давая возможности ей даже украдкой подглядывать за моей жизнью.
– Не смей на неё даже смотреть. Она никогда не узнает о твоём существовании. – Протянутые документы принципиально игнорирую.
Если у них есть дельное предложение для Артёма, а в этом я сомневаюсь, то пусть сами ищут к нему подход. Не через меня. Я играю на его стороне и грязь вместе с бизнесом, который предлагают Рита и Давид, не хочу нести в наши такие хрупкие пока что отношения.
– Никогда не интересовалась детьми, они мешают достигать поставленных целей, но твоя вроде забавная.
– Поэтому ты выперла меня из своей жизни? Чтобы не мешала? Сдала бы в детский дом ещё в детстве. И проблем бы не было. И у тебя. И у меня. А то вроде мать жива и здорова, но как будто и нет её, – во мне говорят детские обиды, и я прикусываю нижнюю губу, заставляя себя молчать.
Что я хочу услышать? Правду?
Лучше поскорее уйти от этого рыжего монстра и позвонить Артёму.
Сердце колотится отчаянно быстро. Я не хочу нервничать. Внешне пытаюсь остаться спокойной, но внутри меня война.
– Девочка моя, – почти нежно произносит Рита, а мне хочется поморщиться, так неправдоподобно это звучит. – Ты мне очень помогла в своё время. Мужчины редко видят в женщине с ребёнком угрозу. Ты была моим отвлекающим манёвром. Трудности, конечно, с тобой были, но ты не была проблемным ребёнком. Поэтому всё у нас удавалось. Мы были отличной командой.
– До дяди Сережи, – глухо говорю я.
Рита отрывисто смеётся, запрокинув голову, и возвращается глазами ко мне. В них нет ни капли теплоты. Она не знает, что такое материнская любовь, потому что всю свою жизнь эта женщина любила только себя одну. Мне трудно принять это, так как я сама теперь мать.
– Сергей был отличным вариантом. Жалко, умер рано, – пожимает плечами Рита. – Осечка вышла с Артёмом. Молодой, горячий. Обрюхатил мою единственную дочь. Я-то не молодею, Эля. А ты… красавица… хотя и мало чем похожа на меня. Но если бы ты выбрала правильный путь, то даже не представляешь, каких мужчин могла положить к своим ногам. Но вместо этого…
– Мой путь правильный, – твердо говорю я.
Я сейчас именно там, где хотела быть большую часть своей жизни. Рядом с Артёмом. И моя дорога к нему была длинной и запутанной. Но я всё же здесь.
– Я думала, у Давида в казино ты отбросишь свои дурацкие принципы в сторону и найдёшь себе нормального мужика, денежного. Станешь содержанкой. Но нет. И там ты решила выдумать что-то своё, – кривит губы Рита.
– Потому что я – не ты, – улыбаюсь, глядя на неё. – Документы я не возьму и Артёму ничего передавать не буду. А ещё очень надеюсь, что встретимся мы с тобой теперь очень нескоро, мама.
Разворачиваюсь на каблуках и, не дожидаясь ответа, иду к Наде. Подхватываю дочь на руки и целую её вздернутый носик.
Она пытается увернуться и верещит, чтобы я поставила её обратно на землю. А я прижимаю её к себе лишь сильнее.
Я не знаю, кто отец Нади. Случайная встреча, случайный секс. Две полоски на тесте.
Я была одна в целом мире. Без работы и образования. Без родных и друзей. Но я не смогла прервать растущую во мне маленькую жизнь. Она моя надежда на лучшее. Она моя вера в то, что я смогла вырасти и стать лучшей версией себя, что я смогла переступить через своё эго и не уподобиться Рите.
Мы заходим в подъезд, и перед тем, как закрыть дверь, я оборачиваюсь. На детской площадке уже никого нет, а из урны торчат белые листы, которые треплет ветер.
51 Глава
Рассматриваю девственно чистые полки холодильника и цокаю языком.
О нас Артём хорошо заботится, о себе, видимо, забывает. Я знаю, что он редко ночует дома, больше в отеле. Ест на ходу, пьёт много кофе и курит как паровоз. Но хоть пару пачек макарон можно было бы иметь в запасе! Я бы быстро приготовила ему пасту. Последнее время я подсела на кулинарные видео с пошаговыми инструкциями. Мне хочется не только греть ему постель, но и что-нибудь приготовить, накормить.
В настенных шкафчиках полки тоже пусты.
Беру телефон и гружу приложение с доставкой еды. Надеюсь, успеют привезти какую-нибудь пиццу и шашлык к приезду Артёма. Себе заказываю салат. Последнюю неделю у меня проблемы с аппетитом. Я списываю это на стресс. Но я же большая девочка и понимаю, что не только стресс может так влиять на организм. В моей сумке уже три дня лежит розовая коробочка с полоской теста на беременность.
Я захожу с ней в ванную, и на меня нападает ступор. Можно сделать пару простых манипуляций и через несколько минут всё станет ясно. Только вот не знаю, какой результат хочу увидеть на тесте больше. А ещё боюсь, потому что не знаю, какой результат обрадует Артёма. Отрицательный или положительный?
Мы вроде вместе с ним, но в то же время я чувствую какую-то недосказанность.
Он назвал меня своей женщиной. Он совершенно точно мой мужчина.
Но что дальше?
В наших отношениях нет определенности и присутствуют остатки стен, которые всё ещё разделяют нас по разным сторонам.
Он никогда не говорил о семье. При его рабочем графике сложно о таком даже думать. Артём уделяет мне максимум два дня в неделю. А если у нас будет ребёнок? Этого будет чертовски мало.