ГЛАВА 21
Ника слышала удары его сердца. Быстрые, хаотичные. Его грудь все еще бурно вздымалась после безумной вспышки страсти. Она не знала, что именно он скажет сейчас. В душе зародился страх. Андрей провел пальцами по ее обнаженной спине.
- Я не знаю, что сказать… - прошептал он, - я не умею просить прощения. В детстве меня этому не учили. Я просто проклинаю каждый день, который я прожил вдали от тебя. Я проклинаю каждую минуту, которая сделала нас чужими. Я проклинаю каждую свою мысль о тебе, в которой была ярость и ненависть, я проклинаю себя за то, что оставил тебя. Прости меня, если можешь…
Слезы навернулись ей на глаза, он не мог сказать лучше. Наверное, если бы просил прощение на коленях, как она представляла в своих мечтах, полных ненависти, это был бы не ее Андрей. Она любит его именно за властность, за непокорность, неприступность. Эти его слова показали всю глубину переживаний. Даже само «прости» здесь было излишним.
- Почему?! - едва слышно спросила и почувствовала, как слеза покатилась по щеке и упала ему на грудь.
- Корецкий. Он сделал все, чтобы я поверил.
- Поверил во что?!
Ника подняла голову и посмотрела ему в глаза. Он вытер влажную дорожку с ее щеки большим пальцем.
- Поверил, что ты мне с ним изменяла. Он разрушил наш брак. Он бросил тебя в это пекло за то, что ты посмела ему отказать. За всем этим кошмаром стоит он.
Ника села на постели и прикрылась одеялом.
- Что значит за всем этим кошмаром?! Я ничего не понимаю!
- Корецкий работает на Одноглазого, и это он сделал все, чтобы к Коршуну поехала именно ты. Он чокнутый, больной на всю голову сукин сын.
Вероника вскочила с постели.
- Корецкий?! За всем этим стоит Корецкий?! Откуда ты знаешь? Ты сам работаешь на Коршуна. Ты сам был все это время с ними.
- Я не работаю на него. Я - агент. Я работаю на ФСБ, не имел права говорить тебе об этом. Но я уже не обязан скрывать. Я провалил операцию.
- Ты - агент под прикрытием?! Все это время?! Все эти годы?! Это какой-то бред. Ты издеваешься надо мной? Я тебе не верю. Все это время он помогал мне, он был рядом в самые тяжелые минуты моей жизни. Это неправда! Неправда!
Если бы сейчас перед ней разверзлась пропасть, то, наверное, она бы не была настолько поражена.
Андрей тоже встал с постели и принялся быстро одеваться. Он подобрал пальто с пола и сунув руку в карман протянул ей диктофон. Ника нажала на кнопку дрожащими пальцами. Голос Корецкого разнесся по комнате и по мере того как Ника слушала все что говорил Артем, ее лицо покрывалось смертельной бледностью.
- Дети! - прошептала Вероника - Андрей, у Корецкого мои девочки!
Теперь ее голос сорвался на крик. Она подбежала к Асланову и схватила его за плечи.
- Я отправила девочек к его сестре. Господи, сделай что-нибудь! Андрей!
- Наши девочки, - срывающимся голосом поправил ее Андрей - наши. Я знаю. Тсс. Успокойся. Я прямо сейчас заберу их. Слышишь? Сейчас же еду за ними.
- Я с тобой.
- Нет, милая. Нет. Ты останешься у себя дома. Пусть они даже не подозревают, что ты что-то знаешь. Просто жди. Я заберу девочек, а потом спрячу вас в надежное место.
Ника зарыдала и бросилась к нему, вцепилась в ворот его рубашки.
- Я хочу с тобой, я не смогу ждать! Я сойду с ума!
Андрей рывком привлек ее к себе.
- Милая, нельзя. Ты должна ждать. Ты должна убедить их всех, что мы ничего не знаем. Я привезу девочек, и все будет хорошо. Посмотри на меня. Посмотри.
Ника подняла на него полные слез глаза.
- Я люблю тебя. Я люблю тебя и наших дочерей больше жизни. Я сумею вас уберечь. Ты мне веришь?!
- Не знаю... я не знаю, чему мне верить. Вокруг меня ложь. Предательство. Грязь. Ты бросил меня один раз, как я могу тебе доверять?!
В его глазах отразилась боль от ее слов мгновенно, словно она ударила его несколько раз под дых. Андрей обхватил ее лицо ладонями.
- Я жалел. Я с ума сходил все эти годы. Вдали от тебя. Я не могу просить о прощении, это слишком просто. Я просто докажу тебе, если позволишь. Ради нас. Ради наших девочек. Дай мне шанс. Позволь быть все время рядом с вами. Пусти меня в твою жизнь.
И она поверила. Слишком хотела, чтобы все было правдой. Как можно сомневаться, если в его глазах столько нежности. Ника устала быть одна. Бороться, Ждать. Сопротивляться.
- Все как вы просили, Владимир Александрович. Пленка восстановлена.
Коршун резко выхватил пакет и разорвал бумагу.
- Чего ты ждешь, включай и выйди вон!
Владимир устроился в кресле напротив телевизора и закурил сигару.
Уже через минуту он рванул к экрану, потом все же сел обратно в кресло. На его лице не дрогнул ни один мускул. Только между бровей залегла складка, прищурил глаза и плеснул водку в стакан. Залпом выпил. Когда пленка кончилась, Коршун еще долго смотрел на экран, в котором монотонно мелькали черно-серые блики. Взял пульт и перемотал пленку на начало. Снова включил. Рука дернулась к сотовому и опустилась. Решил досмотреть до конца.
Потянул за узел галстука, ослабляя, чтобы было легче дышать. На бледном лице постепенно выступали ярко-красные пятна. Так случалось всегда, когда он в ярости.
- Сашка! - Рявкнул так громко, что задрожали стекла - Сашка!
Дверь тихо отворилась.
- Звали, Владимир Александрович?
- Мне нужно вся информация на Асланова и Серебрякову. Носом землю рой, но чтоб через час я располагал полным досье. Подними на ноги все связи в ментуре. Ее дом взять под наблюдение. Глаз с нее не спускай. Если нужно, пусть оцепят ее подъезд.
Сашка кивнул, а потом добавил:
- Может, ее того?!
Коршун подскочил с кресла и схватил Сашку за шкирку.
- Смотрел пленку, гад? Без моего разрешения?! Я тебе сейчас глаза выколю на хрен. Все что тут видел – забудь! Кому ляпнешь - язык отрежу, понял?
Сашка быстро закивал и побледнел.
- Серебрякову пока не трогать. Но из дома не выпускать. Сотовые ее заблокируй. Телефонный кабель перерезать. Ясно?! Асланова найди. Тихо найди, без шума. Чтоб ничего не заподозрил. Скажи, требую его к себе.
- Понял, Владимир Александрович.
- Раз понял – значит, пошел вон!
Когда Сашка вышел из комнаты шефа, тот медленно подошел к сейфу, набрал код и громко выругался матом. Покрутил флешку в руке, внимательно рассматривая. Яростно захлопнул дверцу сейфа.
- Сделала как мальчика! Твою мать!
Схватил сотовый и набрал номер Сашки.
- Я передумал. Девку тащи ко мне. Только вежливо, чтоб ни один волосок с ее головы не упал. Асланова пока не трогай, потом его найдем.
***
Ника нервно ходила по комнате, заламывая пальцы и постоянно глядя то на часы, то на телефон. Андрей не звонит, а время тянется как резина. Сколько на машине до деревни? Час? Два? Андрей приказал ждать и никому не звонить. Мысль о дочерях сводила с ума. Слез уже не осталось, только паника. Она поднималась из глубины души и накрывала волной безумного страха. Ника нашла валерьянку в аптечке и накапала сорок капель. Выпила, как водку и вновь закурила. Взгляд остановился на папках, которые Андрей попросил взять с собой. Вероника взяла саму первую, на которой аккуратным почерком, рукой Корецкого выведено «Асланов». Села за стол и открыла.
В папке в основном документы, договора, досье.
Отложив справки в сторону, Ника открыла личное дело. После первых же строк буквы заплясали у нее перед глазами. Свидетельство о рождении Андрея. Там указано его настоящее имя - Марков Станислав Владимирович. Мать - Людмила Сергеевна Маркова. Место рождения ребенка - женская колония. Я**** область. Затем еще множество справок о лишении материнских прав без права восстановления. Следующий документ поверг Веронику в состояние шока. Людмила Маркова отбывала срок за участие в ограблении ювелирного магазина. Вместе с ней перечислены имена и других подозреваемых и среди них Коршунов Владимир Александрович. В деле сказано, что на тот момент Людмила состояла с ним в романтической связи и указала, что Коршунов является биологическим отцом ее нерожденного ребенка. Срок отбывали все, проходившие по тому делу и Коршун в их числе. Людмила погибла в колонии, ее убили в драке. Здесь находилось и свидетельство о ее смерти.
Вероника выронила папку и обхватила голову руками.
«Коршун –– родной отец Андрея?! И никто никогда об этом не знал. Никто кроме Корецкого. Зачем он берег эту «бомбу»? Сразить Андрея? Убить его этой новостью или шантажировать Владимира? Невероятно! Сколько лет тогда было Коршунову? Двадцать? Девятнадцать? А матери Андрея?»
Ника снова перечитала документ уже более внимательно. Нашла.
...Людмила Сергеевна Маркова. На момент суда достигла совершеннолетия. Приговорена к пяти годам лишения свободы и еще двум годам условно...
...Коршунов Владимир Александрович. Признан виновным в пособничестве преступникам, покрывательстве и приговорен к двум годам лишения свободы, и десяти месяцам условно...
Далее подробное описание допросов, стенографические записи из зала суда. Маркова покрывала своего любовника. Не дала ни одного показания против него. Вытерпела нападки обвинителя и получила самый больший срок как наводчица и главная исполнительница.
«Ее убили, когда ей было всего девятнадцать. Коршун искал свою подружку, которая не сдала его на суде и всю вину взяла на себя? Знал ли он, что Людмила была беременна? В деле указано, что на момент ареста Маркова была на четвертом месяце беременности».
В дверь позвонили, а потом громко забарабанили. Ника сунула документ за пазуху и тихо прошла в коридор.
- Вероника Алексеевна, откройте. Я от Владимира Александровича.
Ника посмотрела в «глазок» и узнала охранника Коршуна. Первым порывом стало затаиться и спрятаться, но она вспомнила напутствие Андрея - никто не должен заподозрить. Значит, нужно вести себя как обычно. Ника открыла дверь.
- Вероника Алексеевна, мне приказано отвезти вас к нему.