— Ты… — шепчет Диана, и ее лицо искажает гримаса ненависти и удивления.
Ваня с громким “и-го-го” проносится мимо меня, обегает с поднятой рукой по кругу Диану, которая в диком ужасе смотрит на него, и летит дальше по коридору со смехом.
Я — в пижаме. Диана — на красных шпильках и в стильном белом платье в облипочку с воротничком-стоечкой. У меня на капюшоне — рог, а у нее на шее — жемчужное колье. Я будто сбежала с детской пижамного утренника, а она сошла со страниц модного журнала.
Провалиться бы мне сейчас прямо в Ад и поплакать перед чертями, которые бы согласились со мной, что эта встреча будет похуже котла с кипящим маслом.
— Какого черта? — к Диане выходит размашистым шагом Адам.
Бледный, разъяренный и весь напряженный.
— Это еще кто? — шепчет Диана, глядя и не моргая на Ваню, который бежит ко мне, дергает за рукав и требует того, чтобы я присоединилась к его скачкам.
— Мой сын, — тихо и зло отвечает он.
Диана переводит на него удивленный взгляд, глаза округляются, и она бледнеет. Ее, явно, новость обескураживает и шокирует.
— Нет… — шепчет она, и Адам щурится.
Воздух, кажется, искрит от напряжения и взаимной неприязни, а вот Ваня в своей игре ничего не замечает вокруг. Он бежит к Адаму с восторженным криком:
— Папа!
Адам переводит на него строгий взгляд и тихо говорит:
— Иди к себе.
Без тени раздражения, без злости. Его голос спокойный, уверенный и ровный. Ваня резко притормаживает. Стоит несколько секунд, разворачивается и скачет к свою комнату, размахивая воображаемым лассо. Тут уже у меня округляются глаза от изумления.
— Это какой-то бред, — едва слышно отзывается Диана.
— Если это что-то срочное, — Адам вновь смотрит на нее, — то обсудим это в моем кабинете. Если нет, то… — он холодно улыбается, — уходи, Диана. Я же тебе сказал, я занят и сам перезвоню.
— Это не твой ребенок… — тушуется под прямым взглядом Адама, но все же продолжает, — она тебя обманывает. Появилась спустя столько лет? — бросает на меня брезгливый взгляд. — Что за глупости?!
Жаль, что рог у меня на капюшоне мягкий, и мне им не проткнуть высокомерную стерву, которая вздумала обвинять меня в обмане.
Опять смотрит на молчаливого Адама, и шепчет:
— Я подожду тебя в кабинете.
Цокает каблучками к лестнице, и до меня доносится цветочный аромат ее парфюма, а я вот пахну порошком.
Могу ли я потребовать, чтобы при “важном” разговоре с Дианочкой я поприсутствовала? Я хочу знать, что такого срочного ей надо обсудить с Адамом, что она так нагло и беспардонно заявилась к нему. И, похоже, это для нее в порядке вещей. Она не чувствует себя тут гостьей.
— Прибереги сцены ревности на потом, — Адам шагает прочь и раздраженно похрустывает шеей, разминая плечи.
— И ее так просто пустили в твой дом?
Адам останавливается, но не поворачивается ко мне, поэтому мне приходится сверлить взглядом его затылок.
— Сначала звонки, а теперь…
— Тебе не кажется, что ты не имеешь права сейчас так себя вести? — мрачно отзывается Адам.
— Какие-то у вас очень близкие отношения, — скрещиваю руки на груди.
— На данный момент они выгодные, — оглядывается с легкой и высокомерной усмешкой, — в принципе, они и начались с выгоды, Мила. С огромной такой выгоды.
Ни стыда в глазах, ни сожаления, ни вины. Меня изумляет его честная циничность, которой я верю. Диана стала его женой из-за денег, и для многих ничего крепче денежных связей не бывает.
И Адам — один из них.
— И чему ты так удивляешься, Мила?
— Тому, что ты сейчас говоришь правду…
— И она тебе не нравится?
— Нет.
— Мне тоже она не нравится, — ухмыляется и продолжает путь, — но правда никогда не бывает сладкой.
Стою в тишине несколько минут. Нет. Я не имею права сейчас сорваться за Адамом и вместе с ним заявиться в кабинет, где его аудиенции ожидает бывшая жена, потому что я ему никто.
— Мам, — меня за руку берет Ваня, который бесшумно подкрался ко мне со спины и тянет за собой. — Идем.
— Идем, — вздыхаю я, — и надо бабушке позвонить, а то она, наверное, волнуется.
Зачем он привез меня в свой дом? Чтобы я была лишь приложением к сыну и чтобы время от времени зажимать меня по углам с поцелуями, которые однажды меня одурманят и толкнут на глупости? Я не контролирую себя рядом с Адамом. Я хочу его и прибить чем-то тяжелым, и забыться в его объятиях, потому что помню, как в них уютно и тепло.
— Мам, — шепчет Ваня, когда мы заползаем в его шатер с подушками, — а кто эта тетя?
Вот и что мне ответить? Придумывать очередную ложь, чтобы не поранить хрупкую детскую психику правдой? Разве могла быть у папы-космонавта жена? И где он ее нашел? На луне?
— Папа с этой тетей ведет важные дела, — поглаживаю подушку-звездочку на коленях. — Важные и очень выгодные.
Глава 26. Помоги бывшей жене
— Говори, зачем пришла? — шагаю мимо молчаливой Дианы, обхожу стол и падаю в кресло. Вытягиваю ноги и медленно покачиваюсь. — Я тебя внимательно слушаю.
— Опять сошелся с этой шлюшкой.
— Я думал, мы уже все вопросы о моих шлюшках перетерли, Диана. И мне тебе напомнить, что мы развелись? — холодно улыбаюсь. — До сих пор не верю в свое счастье.
— И ты поверил, что этот мальчишка от тебя?
— Да он моя копия в детстве, — усмехаюсь. — Хватит, Диана. У тебя сейчас нет никаких законных прав мыть мне мозги.
Я на грани того, чтобы стать женоненавистником. Пляшешь вокруг них, выеживаешься, а потом ты узнаешь то об аборте, то о том, что от тебя скрыли беременность и родили. И в каждом из этих вариантов у тебя нет власти. Никто тебя не спрашивает, в известность не ставит и ты узнаешь обо всем пост-фактум.
И после у каждой найдется тысяча причин, почему было принято такое решение в одно эгоистичное и наглое рыло. И все они правы, а ты нет.
— Проведи ДНК-тест, — Диана откидывает волосы за спину. — Все дети друг на друга похожи.
— Что же тебя так взволновал этот вопрос?
— Она тебя поиметь хочет, — мило улыбается.
— Наш бы с тобой ребенок был бы чуть старше, — ухмыляюсь я.
Лишь едва заметно щурится и говорит:
— Ты мне изменял, Адам. И я не могла на тебя положиться, как на мужа и будущего отца.
Опять та же шарманка. Ничего нового, и она сама верит своим словам.
— До Милы измен не было, — спокойно отзываюсь я. — Да и она не была для меня любовницей, к которой я бегаю от жены, потому что женой я тебя уже не считал.
— Но я ею была.
— Лишь на бумагах, — пожимаю плечами.
— Все ошибаются, Адам, — голос становится тише.
— Вот мы и ошиблись, когда вступили с тобой в брак, — взгляда не отвожу. — И давай закончим этот пустой разговор, а то мы перейдем к тому, что ты меня любила. Я, конечно, посмеюсь над этим, как над хорошей шуткой, но давай ближе к сути. Зачем пришла?
— Мне нужны…
— Деньги, — заканчиваю ее реплику и хмыкаю. — Папа уже не дает дочери денюжку на сумочки?
— Я тебя о помощи прошу, Адам…
— Почему к отцу не пойдешь? — щурюсь. — Он тебе разве когда-то отказывал?
— Я не хочу его тревожить.
— Почему?
Молчит и поджимает губы. Удивительная женщина. Пришла просить деньги, вероятно, немалые и не собирается ничего объяснять.
— Как любопытно. И я весь теряюсь в догадках, почему ты не хочешь его тревожить. Он ведь тебе может все простить. Даже если ты кого-нибудь убьешь с особой жестокостью, он тебя отмажет.
— Не все, — в глазах пробегает темная обида, и губы дрожат.
Вот-вот расплачется, но вряд ли меня это сейчас впечатлит. Ее слезы меня уже давно не трогают.
Уже лет пять.
— Я… играю… играла…
— Конкретнее, Диана.
— Казино, черт тебя дери! — рявкает она. — Что ты тут дурачка строишь? Казино! Я в долгах! В больших, мать их, долгах! И папа не должен об этом знать!
— А теперь понятно, — медленно киваю я. — Он очень не любит азартные игры. У него прямо пунктик на эту тему. Это забавно. Расчлененку от дочи простит, но не рулетку.
— Адам, мне некому идти.
— И давно ты подсела на казино?
— Да, я перед тобой виновата, у нас не все было гладко, — Диана всхлипывает. — Но у всех бывают кризисы в отношениях… Адам… Помоги мне.
— Он ведь тебя в бараний рог скрутит за такое, — тихо посмеиваюсь. — Потом, конечно, поцелует в лобик, но тебе жопа, Диана. Он же брата из-за этой херни потерял.
Медленно достаю телефон из кармана.
— Не смей звонить ему! — взвизгивает и вскакивает на ноги. — Адам!
— Адам давно хочет от тебя избавиться, — улыбаюсь шире. — И ты не в себе, раз решила с таким вопросом ко мне прийти или у тебя сложности с когнитивными функциями?
— Адам, я сделаю все, что ты захочешь… Я исчезну из твоей жизни… — бледнеет, глаза горят темным огнем и зрачки расширены.
— Ты не только играешь, да?
— Я просто связалась не с тем человеком…
— Кем я буду для твоего отца, если не расскажу ему, что его дочь в беде? — касаюсь экрана, вглядываясь в глаза Дианы, которая сама себя загнала в ловушку. — Он же потом и на меня начнет зуб точить.
— Я поговорю с твоим плешивым единорогом!
— Что, прости?
Не сразу понимаю, о каком единороге идет речь, а затем меня накрывает волной бурлящей злобы.
— Я скажу ей, что мы тогда разводились, — шипит она. — И что я просто хотела тебе подгадить.
— Она в курсе.
— Но вряд ли тебе поверила, — усмехается. — И сейчас у вас тоже все не очень гладко. И, вероятно, ты о многом умолчал, потому что ты такой. Тебя же не разговоришь.
Кошу взгляд на телефон, нахожу в списке контактов отца Дианы и звоню ему по громкой связи:
— Обойдусь без твоей помощи. И мозги тебе давно пора, а тут такая возможность. Думаешь, я от нее откажусь? И я тебе не друг, чтобы ты у меня защиты искала, Диана. И я знаю, что ты тогда пыталась подкупить врачей.
— Что ты несешь… — неуверенно шепчет она и отступает к двери.