— Если бы не выдрессировал, то они бы обнаглели, — с толикой самодовольства отвечает Адам, — а это мой лес, и я тут Альфа.
— Альфа? — не могу сдержать смешок.
— Я тут даже белок строю, — хмыкает в ответ. — Чем тебе не Альфа?
Вновь прищелкивает языком, и белки кидаются к ладони охнувшего Вани. Одна из них меняет направление и через несколько прыжков оказывается у моей ладони.
— А эта поумнее остальных, — шепчу я, и перевожу взгляд на Адама. — А имена у них есть?
— Нет. Они же дикие. И клички лишают диких животных свободы, — встает и медленно разминает плечи.
— Да ладно, — фыркаю я. — Выдрессировал, но клички лишают свободы? Нелогично.
Я, как и Ваня, с восторгом наблюдаем, как белки суетливо и голодно разгрызают орешки, дергая пушистыми хвостиками, а Адам за нами. Только с удивленным восторгом, а с теплой благосклонностью лесного Альфа-папы.
Белки быстро расправляются с угощением, и затем в ожидании новых орехов принюхиваются к воздуху.
— Они еще хотят, — Ваня поднимает взгляд на Адама.
— Им хватит, а то разленятся.
— Но пап, — Ваня собирается капризно законючить.
— Они дикие. Раскармливать их не стоит, — спокойно и уверенно отвечает Адам. — Разжиреют и не смогут по веткам прыгать.
Я тоже хочу потребовать новых орехов, но вместо этого тихо говорю:
— Папа прав, Ваня. Они должны и сами добывать себе еду, заготавливать ее на зиму, прыгать по веткам. Такая у них жизнь.
И от своих слов, что “папа прав” у меня сердечко так уютно екает. У Вани есть папа, с которым я могу разделить его воспитание.
Боже, какая я дура была, раз думала, что одна смогу вырастить сына. Да, я бы обеспечила его основные потребности, но я бы не стала для него отцом, который покажет дрессированных белок и скажет, что нельзя их перекармливать.
Адам щелкает языком, и белки прыгают на ствол, растопырив лапки и быстро-быстро карабкаются вверх к ветвям, цепляясь за кору острыми коготками.
— Но папа…
Ваня надувает щеки, выпячивает нижнюю губу с серьезной угрозой устроить истерику.
Я с интересом затихаю.
С пони Адам растерялся, а сейчас?
Ваня хочет истерики. Я по его решительным глазам вижу. И это истерика будет сыгранной специально для Адама, чтобы его статус Альфа-папы продавить.
— Папа…
Ваня аж сжимает кулаки от своей непреклонности перед строгим папой. И это так мило, что я закусываю губы и прячу улыбку.
— Так, — Адам скрещивает руки и невозмутимо отвечает. — Хорошо. Позови их.
Ваня медленно выдыхает и вскидывает лицо к веткам. Пытается прищелкнуть языком, но у него выходит звук между “чмок” и “чавк”.
Выдерживает паузу около минуты и повторяет свой призыв, и в этот раз выходит лучше, но белки не бегут.
— Не идут, — Ваня сердито смотрит на Адама. — У меня орешков нет.
Адам лезет в карман, вкладывает в его ладонь несколько орешков фундука.
Ваня важно говорит:
— Спасибо, — и опять пытается пощелкать языком на сосну.
Переглядываюсь с Адамом, который тоже едва сдерживает улыбку.
— Они меня не слушаются, — возмущенно охает Ваня. — Папа!
— Я прошел долгий путь, чтобы завоевать их доверие, сынок, — с наигранной суровостью отвечает Адам.
Ваня прячет орешки в карман, отряхивает ручки о штанишки и с недоверием смотрит на Адама:
— Вредные белки.
— Очень, — соглашается Адам.
— А мишки тут есть? — спрашивает Ваня, позабыв о своем желании поистерить.
— Нет.
— А волки?
— Нет, — Адам качаете головой. Когда Ваня хмурится, он понижает голос до шепота. — Но тут иногда бегает косуля.
— Правда? — округляю глаза. — Настоящая косуля? Пошли искать косулю, а? Ты ведь и ее выдрессировал?
Глава 53. Нет, не мог
— Она иногда выходит к дому, — обещает Адам.
Мы нашли вместо косули ежа. Он пофыркал на испуганного Ваню и убежал в кустики по своим важным ежиным делам.
— Ладно, — вздыхаю я. — Уже темнеет.
И вот, мы сворачиваем к тропинке, и между нами решительно вклинивается Ваня, который берет нас за руки. Мы с Адамом аж останавливаемся.
Ваня переводит взгляд с него на меня, и моська такая довольная, что щемит в груди.
Вот она простая радость — держать родителей за руки.
— Идем? — спрашивает Ваня.
Я поднимаю взгляд на Адама, который тоже немного ошарашен трогательным моментом.
— Идем, конечно, — тихо отвечает он, — ведь время ужина.
— Да, — серьезно отвечает Ваня, — я кушать хочу.
Хочу сохранить в памяти эту тихую прогулку по лесу, потому что в груди нарастает тревога.
А если мы опять все это потеряем? Из-за своей глупости, эгоизма и гордыни? И мне опять будет больно?
— Что ты затихла?
— Мне страшно.
— Я же сказал, что тут нет медведей и волков.
— А если есть, то мы их съедим, — зловеще отзывается Ваня, а затем смеется, когда мы с Адамом вновь переглядываемся. — Я шучу. Мы с ними подружимся, — смотрит на Адама, — ты подружишься.
— А я вот не уверен, что смогу с медведем подружиться.
— Не бойся, мама, — Ваня теперь смотрит на меня чистыми и уверенными глазами. — Папа ведь рядом.
Самое сложное в семье — это кому-то довериться, ведь становишься уязвимым и открытым. Да, Адам рядом. И он не только может показать белочек, но и сделать больно так, как никто этого не сделает.
И когда я вижу у крыльца черную машину и рядом с ней незнакомого тощего мужика в сером костюме, который подчеркивает его высокий рост и нескладную фигуру, тревога достигает своего пика.
Лицо у Адама каменеет.
— А вот и старый волк пожаловал, — тихо отвечает он.
— Кто это?
— Отец Дианы. Валентин.
Напряжение Адама перекидывается и на Ваню, который хмурится. Валентин делает шаг к нам навстречу, и Адам выходит вперед, чтобы закрыть нас.
— Доброго вечера, — говорит Валентин и улыбается.
Только в его улыбке нет приветливости. Она натянутая и походит на оскал.
— Идите в дом, — Адам мельком оборачивается.
— Но…
Прикусываю язык. Не лучшее время спорить. Замечаю взгляд Валентина на Ване, который хмурится в ответ еще сильнее. Мне тоже не нравится этот взгляд. Он оценивающий, холодный и колючий.
— И ты нас не представишь? — интересуется Валентин, когда мы торопливо шагаем мимо.
— Без обид, но я даже в дом тебя не приглашу, — мрачно и сухо отвечает Адам. — Я тебя не ждал.
— Хорошенький мальчишка…
Я от его слов аж подхватываю с покряхтыванием на руки Ваню, бегу по ступеням вверх и влетаю в дом.
— Да я с миром! — лети мне в спину. — Господи… Адам, это ты ей в глаз дал?
— Ужин накрыт, — к нам с Ваней выходит домработница Катерина и мило улыбается.
Раздумываю несколько секунд, спускаю Ваню с руки шепчу ему:
— Иди с тетей Катей.
— Но…
— Я сейчас должна быть с папой, — обхватываю его насупленное личико.
— Ладно.
Катя протягивает руку, и Ваня послушно сжимает ее ладонь. Дожидаюсь, когда они скроются из вида, и медленно выдыхаю.
Это ведь и меня касается?
Если я решила дать шанс Адаму, то должна показать отцу Дианы, что я тут не гостья и что я женщина хозяина этого дома.
И я не девочка, чтобы прятаться. На Ваню глазеть не стоит, а на мой синяк — пожалуйста.
Я решительно выхожу на крыльцо. Адам оглядывается. И в его глазах нет гнева или раздражения, поэтому я на носочках перепрыгиваю через ступени и подхожу к нему, мило улыбнувшись Валентину.
— Сына спрятала? — спрашивает он.
— У сына по расписанию ужин.
Адам приобнимает меня за талию под внимательным взглядом Валентина и привлекает к себе.
— Так тут все серьезно, — вздыхает он.
— Да, — Адам кивает. — Очередной нудный разговор о том, что нам с Дианой стоит попробовать — бессмысленно.
— Если тебе удалось все довести до развода, Адам, — Валентин смотрит на лес, — и остаться со мной в относительно ровных отношениях, то я согласился с тем, что с Дианой ничего не выйдет. Я думал… стерпиться-слюбится… — переводит взгляд на Адама. — Я не знал про ее аборт, Адам. Только сегодня узнал из ее истерики. Почему не сказал?
— Зачем? Это касалось только нас.
У меня руки холодеют от тяжелого взгляда.
— Нет. Это и меня касалось. Это ведь и моя кровь. Все это затевалось не для того, чтобы просто выдать за тебя замуж, а ради детей. Ради внуков.
— Вероятно, она должна была сама выбрать себе мужа, чтобы потом не было аборта, — глухо отвечает Адам.
— Ты хоть знаешь, с кем она сейчас связалась?
— Мне все равно.
Валентин цепко вглядывается в его глаза, выискиваю в них правду, и разочарованно поджимает тонкие губы.
— Уезжай, — Адам качает головой. — Династического брака не вышло. Донеси уже это до своей дочери. Она ведь тоже не хотела за меня замуж, но ты ей не дал выбора. И все эти ее метания лишь из-за того, что она хочет жить своей жизнью и этим самым не оправдывает надежд папули.
— Ты ведь мог…
— Не мог, — чеканить Адам.
Валентин передергивает острыми плечами, распахивает дверцу машины и ныряет в салон:
— Жаль, что у меня нигде не затерялось внука, которого скрывали несколько лет. Или внучки.
Глава 54. Ты попал, папуля
— У тебя с Дианой не сложилось, потому что она сделала аборт? — заглядываю в профиль Адама.
— Не только из-за этого, — он к моему удивлению внезапно спокоен. — Она сложный человек, Мила. До аборта я был готов мириться с ее некоторыми закидонами, а потом как отрезало.
— У вас могло получиться?
— Я бы не хотел говорить о ней, но ты ведь решишь, раз я сопротивляюсь, то у меня к ней чувства, — Адам медленно и устало моргает и садится на ступеньку.
— Да, я так и решу, — честно отвечаю я.
Адам поднимает на меня взгляд.
— Я бы мог с ней прожить в браке без любви, но в уважении друг к другу. Однако, я думаю, что мы бы с тобой все равно столкнулись, — слабо улыбается. — И тогда бы опять все пошло кувырком.