— Ты специально меня раззадориваешь? Что там? Это, что, твой личный дневник?
— Через час тебе удобно встретиться?
— Почему ты игнорируешь мои вопросы?
Мизерный шанс, что я выйду сухой из воды, с каждой секундой уменьшается до сотых процентов.
— Даже любопытно, как долго ты будешь ломать передо мной комедию, Мила, — голос Адама становится жестким и холодным.
— Ты его открыл, — с присвистом выдыхаю я.
— Нет — сухо отвечает — Фотография выпала. И ты сейчас выдала себя с потрохами, Мила. — Мальчик, да?
Глава 5. Сядь и успокойся
— Ты таки будешь молчать? — спрашивает Адам и делает глоток из бокала.
Передо мной лежит фотография Вани. Мы сидим на террасе одного из пафосных ресторанов на Маяковской улице. Я заявилась сюда в спортивном костюме, и меня не хотели пускать, но меня от злых охранников спас Адам. И очень зря. Я планировала уже поскандалить. Из меня прет агрессия, и я злюсь в первую очередь на себя.
— Мила…
— Это не твой сын.
— Хватит.
Я поднимаю взгляд:
— Он только мой, — сжимаю под столом кулаки. — Тебя не было рядом.
— И чья это вина? — приподнимает бровь. — Это не я сбежал.
— Пять лет ты не интересовался, как и что я, а теперь.
— У меня были свои сложности в жизни, — я больше не слышу в его голосе насмешки. Он серьезен и зол. — Ты должна была сказать мне, что беременна.
— Нет.
— Да ты издеваешься.
— Ты знал, где я живу, где учусь, — поддаюсь в его сторону. — Да, я ушла, но ты вместо того, чтобы развестись и прийти ко мне со свидетельством о расторжении брака, предпочел остаться с женой. Ты сам сказал, что мы не предохранялись и, значит, мыслишка, что я могла залететь, в твоей голове проскользнула. И что?
Молчит и оставляет бокал, недовольно нахмурившись.
— Я не перевелась из университета, Адам. Я сбежала лишь из той квартиры, — тихо продолжаю я.
— О своем положении ты должна была мне сама сказать, — чеканит каждое слово.
— Ты имеешь в виду, что я должна была приползти к тебе? — хмыкаю я.
— Ты решила уйти, а я это принял.
— Тогда принимай мое решение, что ты не отец.
— А я не сказал, что тогда был прав.
— Отец моего сына в космосе, — недобро щурюсь я.
— Как мило, — кривит губы и медленно выдыхает — Как его зовут?
— Не твое дело.
— У меня есть все возможности, Мила, это самому узнать.
— Ты мне угрожаешь? — охаю я.
— Прекрати ерничать, — на его щеках играют желваки. — Это было мило до определенного момента, а сейчас это раздражает.
Наносная небрежность слетела с Адама, и я перед собой вижу озлобленного мужчину, который теперь не желает со мной заигрывать и говорить, какие у меня красивые глаза. Взгляд жесткий, темный и прямой.
— Я не хочу иметь с тобой никаких дел, — тихо отвечаю я.
— Как его зовут? — голос Адама вибрирует гневом. — Мила, я сейчас не в том настроении, чтобы умиляться твоему упрямству. Серьезно. Хватит.
Я молча отвожу взгляд, и несколько минут рассматриваю нарядных и красивых гостей, которые наслаждаются ужином и беседами. Одна я тут как попрошайка с капюшоном на голове.
— Ваня. Его зовут Ваня.
— Я хочу его увидеть,
— Адам.
— Папа, наконец, вернется из космоса.
В его кармане вибрирует телефон. Достает его, смотрит в экран, едва заметно хмурится и сбрасывает звонок. Меня прошибает разрядом. Я знаю этот взгляд. Он и тогда пять лет назад с таким же мрачным лицом сбрасывал звонки. Тогда, вероятно, ему звонила супруга, а сейчас?
Женская чуйка визжит и реет волосы.
— Ты, что, опять женат?
— Нет, — прячет телефон в карман и вновь расцветает насмешкой.
— Но у тебя кто-то есть?
— Как ты ловко перевела тему.
Горько хмыкаю.
— Я хочу разбить бутылку о твою голову, Адам, — зло шепчу я. — Ты не изменился. Ты в отношениях? Ответь начистоту.
И на что я надеялась? На то, что он сейчас меня подхватит на руки и мы вместе с ним шагнем в новую красивую жизнь, где я, Ваня и он — счастливая семья? Судя по тому, как у меня сжалось сердце, то я в это верила. Неосознанно. Та наивная и влюбленная девочка все еще сидит во мне, и хочет опять сбежать, перевернув стол со слезами.
— Ничего серьезного, — отвечает Адам, и я не могу сдержать смех.
Смеюсь чуточку истерично. Какая нелепая ситуация. История повторяется и выходит на новый виток абсурда.
— Дай угадаю, — выдыхаю последний смешок, — серьезно у тебя со мной?
— Согласись, что мать моего ребенка — это серьезно.
Как он мастерски уходит от ответа. Я на пару секунд теряю дар речи.
— Прекрати, — недовольно цыкает он. — Мне льстит твоя ревность, но она необоснованна.
— Ты опять с кем-то в отношениях, — цежу каждое слово, — и сидишь здесь со мной, а до этого лез целоваться и говорил о детях, замужестве. Это не ревность, Адам, а недоумение. И при таких исходных данных ты хочешь вернуться из космоса? чтобы что?
— Быть Ване отцом, — безапелляционно заявляет Адам. — Я же не знал, что ты выпрыгнешь на меня сегодня. Мила. я, конечно, понимаю, что в твоих фантазиях я принимаю обет безбрачия, отказываюсь от женщин…
— Ты себя вообще слышишь?
— Слышу, Мила, — его голос звенит сталью. — Ты, как обычно, делаешь поспешные выводы, принимаешь решения, которые стоило бы обсудить. Ты не имела никакого морального права скрывать от меня беременность. Женат я был или нет, это не имело никакого значения в тот момент, когда ты поняла, что ждешь ребенка от меня. Да, я не бегал за тобой со слезами и соплями, потому что…
— Почему?
— Потому что я считал, что ты не станешь в таком вопросе меня обманывать — повышает голос, и пара за соседним столиком замолкает и косит на нас глаза.
— А ты не имел права скрывать, что ты женат. Ничего бы этого не было! — вскакиваю и поскрипываю зубами. — И не развелся бы ты тогда. Нашлось бы множество оправданий!
— Сядь, — его лицо искажает гримаса гнева. — Мой тебе совет, Мила, взять себя в руки. Не выводи меня. Я за эти пять лет растерял свое терпение, и сейчас я на грани.
Глава 6. Хочу тебя наказать
Я сажусь, потому что взгляд Адама говорит мне, что мне не удастся сбежать без последствий и что его сейчас лучше не злить. Я не знала его таким. За те две недели он не показывал мне эту свою темную сторону, которая пугает до дрожи в пальцах.
— Мысль, что ты могла быть беременной, появилась у меня только сегодня, Мила. — Мое имя он проговаривает четко и твердо. — Вероятно, я уловил в тебе твое материнство.
— Послушай, — вздыхаю и тереблю край белой скатерти, — ты не можешь врываться в нашу с Ваней жизнь лишь для того, чтобы потешить свое самолюбие. Ты как это себе представляешь?
— Я не знаю, — подхватывает фотографию Вани и хмуро ее рассматривает. Затем поднимает взгляд. — Покажи его, какой он сейчас.
— Я не хочу, — я готова расплакаться. — Адам, я тебя умоляю, заклинаю… Ты же жил до этого спокойно и тебя ничего не беспокоило. Ты прав, я справилась. У нас все хорошо. Он сыт, одет, окружен заботой.
— Я его отец, — откладывает фотографию и поддается в мою сторону с шепотом. — Мила, я плохой человек. И за эти пять лет я стал еще хуже, чем был. Ты знала лучшую версию меня. Я к тебе поэтому сегодня и полез, потому что накатили воспоминания, каким я тогда был с тобой. Чуток меня встряхнуло. Не ожидал увидеть привет из прошлого. Хорошего прошлого. Теплого, уютного и с беседами на рассвете с горячим чаем. Ты же помнишь все эти наши разговоры о всякой ерунде и то как ты с криками, что опаздываешь, собиралась на пары?
— Помню, — сипло отвечаю я.
— И я ни с кем так много не разговариваю, — недобро щурится. — Я в принципе не люблю болтать попусту. И даже сейчас, когда я на грани, я говорю и говорю. Спрячь зубки, иголочки, и покажи мне Ваню. Я уверен, что у тебя в телефоне много его фотографий.
Лезу в карман штанов и достаю смартфон. Открываю галерею и в отчаянии протягиваю телефон Адаму, который медленно забирает из моих пальцев:
— Вот и умница.
В полном бессилии наблюдаю за тем, как он листает фотографии, и не могу уловить во темном взгляде истинных эмоций. Он не улыбается, не хмурится и обманчиво спокоен. Будто не фотографии сына листает, а отсканированные страницы документов.
— У тебя самого… дети другие есть?
— Нет.
— А что так?
— Не сложилось.
— За столько лет с женой…
Поднимает черный взгляд:
— К чему тебе эта информация?
— Я заслуживаю хоть немного правды, — пожимаю плечами.
— Оставь ты уже ее в покое. Она тебя сейчас точно никаким боком не касается. Стоило все эти вопросы о ней задать тогда, а сейчас это уже бессмысленно. Я не хочу удовлетворять твое женское любопытство, потому что…
— Я хочу понять тебя, — шепчу я.
— Нечего тут понимать, — возвращается к телефону.
— Говорим много, но не по делу.
— Как и тогда, — замолкает на секунду и показывает мне экран. — Кто этот мужик?
На фотографии мой сын и его тренер по футболу Алексей, который сидит перед ним на корточках и что-то объясняет. Фотографию я сделала после занятий и хотела запечатлеть, каким серьезным и суровым может быть мой сын.
— Тренер по футболу.
— Он его отчитывает?
— Нет.
— А что тогда?
— Обсуждает игру.
— Ваня будто втащить хочет тренеру. — Адам едва заметно хмурится и вновь разглядывает фотографию.
— Лёша — хороший.
— Лёша? — поднимает взгляд.
— Да, — неуверенно отвечаю я.
— Довольно фамильярно, — откладывает телефон. — Разве не принято к тренерам обращаться по полному имени для соблюдения субординации?
— Ну, он же не меня тренирует
— Ясно, — откладывает телефон и подхватывает бокал.
Покачивает его в ладони, вглядываясь в мои глаза, а я хочу спрятаться под стол, но держу себя в руках и взора не отвожу. Ладони, конечно, потеют.
— Ты не можешь запретить мне быть отцом для Вани.