– Все обиды положено оставлять в прошлом году, – посмотрела на меня выразительно, щуря такие же синие, как у отца, глаза.
– А я и не обижаюсь ни на кого, – хмыкнула я и, закинув за голову руки, беззаботно потянулась.
– Тогда зачем отцу нервы треплешь? – Катя смотрела сердито.
Я села напротив неё и, уперев локти в стол, облокотилась подбородком в ладони.
– Какая же ты, Катюша, красивая выросла! – залюбовалась, разглядывая светлые, как лён, локоны, нежные линии скул, пухлые губы и глаза, словно васильки в поле…
– Мам, ты с темы-то не спрыгивай, – нахмурилась дочь.
– Я сижу, видишь? Не прыгаю, – усмехнулась. – Включи чайник, доченька, налей маме чайку. В сказках, помнишь? Надо сначала накормить, напоить, спать уложить, а потом и расспрашивать…
– Тц, – посмотрев в потолок, вздохнула она, но вытащила сложенные под зад ноги, опуская их на пол. Не глядя нащупала шлёпанцы и встала. – Тебе заварить, или с пакетиком попьёшь?
– Заварить! – из комнаты Николая вышла Марика и уселась рядом со мной. – Когда ещё я из рук крестницы чаю попью, – подмигнула мне, играя ямочкой на щеке.
Марика даже после сна продолжала витать где-то. Видимо, ночь с Вольфом была особенной. Даже когда влюблялась, она не всегда пребывала в такой нирване.
– Вольф приедет на базу встречать Новый год? – спросила у неё тихо.
– Куда он денется, – ухмыльнулась подруга. – А ты? – прибавила звук музыкального клипа на плазме, заметив, что Катя прислушивается. – Неужто Фрола заарканила?
Марика явно ждала подробностей. Но я не готова была делиться сокровенным, даже с ней. Тем более, пока ничего конкретного между нами и не было. Нечто неуловимое, похожее на ощущение весны, витало между нами. И эту искру хотелось спрятать подальше, чтобы не спугнуть ненароком.
– Что вы там шепчетесь?! – возмутилась Катя. – Разве не знаете, где больше двух, говорят вслух?
– Да-да, Катюш, – Марика убавила звук в телевизоре. – Николай! Ксюша! Вы-то, чай, будете? – сделав из ладоней рупор, прокричала в сторону запертой в комнату двери.
– Идём! – сладкая парочка материализовалась в холле.
– Вот, Ксюша сама делает выпечку, – прокомментировал Коля действия подруги. А та, раскрыв коробу, положила её на стол.
– Это маффины. С черникой. Угощайтесь! – улыбнулась, но не нам, а Коле.
– Обалдеть! Майя, тебе теперь есть с кем обмениваться рецептами! – пихнула меня в бок Марика, доставая из коробки кексик. – спасибо, Ксюша! Выручила! А то подруга сегодня интерес к кухне потеряла.
Продолжала подтрунивать надо мной подруга, а я, смотрела на Николая и диву давалась, как он так быстро с Ксюшей любовь закрутил? Ходят, за ручку держатся, как молодые.
– Ксюша, а ты же с дочкой вроде бы приехала? Или я что-то путаю? – было неловко лезть с расспросами, но раз уж сели за один стол, то решила, что могу поинтересоваться.
– Да, верно. Лера в домике осталась. Она то с подружками переписывается, то играет, – пояснила. – Договорились, что зайдём за ней, когда в кафе пойдём.
У меня на языке вертелось спросить, как Лера отнеслась к тому, что мама привела вчера мужчину, но при всех такое не спрашивают. Да и подругами мы с ней пока не стали. Поэтому промолчала.
“Зачем отцу нервы треплешь?” – вопрос дочери оставила без ответа, но он словно заноза засел в голове.
Была бы я в другом настроении, напомнила бы ей, каких нервов мне стоил развод с ним.
А теперь она винит меня, что я треплю?
Что ж!
Если так, то не скажу, что меня эта мысль не радует. В глубине души я чувствовала триумф и удовлетворение.
Год назад я мечтала об этом. И вот – сбылось: Игорь остался один. И он сейчас проживает то, что я, когда он ушёл.
Приятно почувствовать себя роковой женщиной.
Бальзам на сердце!
И вот, только теперь, я готова простить его и искренне пожелать ему счастья в Новогоднюю ночь.
Глава 43. Выслушали друг друга
После чая хотела пойти в душ, но Марика меня опередила.
Ладно! Появилось возможность уделить время дочери. Николай с Ксюшей ушли к нему в комнату, а мы остались вдвоём.
У меня был подготовлен Кате подарок к Новому году – шерстяной вязаный плед. Но он остался в городе. А здесь я могла подарить ей разве что коробку Raffaello, которых было припасено две, для себя и Марики. Только конфеты на фоне подарка Игоря выглядеть должны были чересчур бледно.
Отец уже успел подарить ей айфон, который каким-то образом оказался у него с собой. Удивительно, разве он мог предположить, что Катя приедет в Эдем?
"Или знал заранее?
Или купил, когда отвозил Ингу в город?" – гадала я.
– Катя, а что у тебя произошло? Почему ты не поехала в Москву на Новый год? – появилась возможность расспросить дочь.
– Да, не сложилось, – уголки её губ непроизвольно опустились, а пухлая нижняя – по-детски обиженно выпятилась.
– Поездка не сложилась?
– Нет. Чел, из-за которого я туда собралась, козлом оказался, – пожала плечами, глядя в потолок. Видимо, не хотела, чтобы пролились слёзы.
– Понятно, – подошла, обняла, прижимая к себе. – Это хорошо, Кать…
– Что хорошего, мама? – воскликнула дочь запальчиво. – Ты не понимаешь! Я думала, он реально влюбился в меня. Он ведь мне с первого курса нравился…
– И что тогда случилось? – спросила больше из участия, чем из интереса. На самом деле я уже догадалась, что парень был замечен с другой девушкой.
– Лариска видела его с какой-то шмарой, – подтвердила дочь мои догадки. – Сфоткала даже. За руку держал, в глазки смотрел. Сволочь! А мне после этого позвонил, как ни в чём не бывало. Про ретрит поговорить… – дочь говорила сумбурно.
Я не знала этого Романа, поэтому сказать мне ей было нечего. Гладила только по голове, давая высказаться. А после её тирады сказала, что если это ошибка какая-то, и он её любит, то всё обязательно прояснится. Но если он действительно такой подлец, что морочит голову не только ей, а и ещё кому-то, то и слава богу, что всё сейчас открылось. Хуже, если бы такое вскрылось потом, после того как завязались бы отношения.
– Надеюсь, у вас с ним ничего не было? – напряглась я.
– Нет, – покачала головой с таким видом, словно сожалела об этом.
– Вот и хорошо, что вовремя узнала. А то поехала бы с ним сейчас, а потом бы знаешь, как больно было, – погладила дочь по голове, как в детстве, когда та приходила ко мне со своими печальками.
– Ты прости, мам, что я тебя с папой пыталась помирить, – проговорила вдруг. – Просто я люблю вас обоих. Мне его тоже очень жалко…
– А с Ингой этой, когда он связался, почему тогда молчала, не сказала мне?
– Боялась, что узнаешь и уйдёшь от него. Думала, что у них это несерьёзно, – Катя прижималась ко мне щекой, теребя тесьму своей толстовки. – Но я ведь, мама, права оказалась! Если бы ты не узнала тогда ничего, он бы уже давно с Ингой расстался.
– Катя, а если бы у вас с Романом всё закрутилось, ты вышла замуж за него, родила ребёнка и была с ним счастлива, и только потом увидела бы эти фото с ним и “шмарой”? Ты бы что предпочла? Не знать о том, что ты не одна у любимого мужчины, и жить с ним дальше как ни в чём не бывало? Он бы приходил от неё и смотрел тебе в глаза… Как тебе такое?! Или всё же узнать правду и расстаться?
– Ну-у… – Катя невольно передёрнулась. – Не знаю…
– Это называется двойными стандартами, Катя, и эгоизмом! – вспылила я. – Себе бы ты такого не пожелала – точно! Ты из-за мальчика, который обманул тебя, даже на ретрит ехать отказалась, хотя могла попросту не замечать его там… А нас с отцом в подобной ситуации хочешь помирить вопреки моим чувствам, лишь бы в твоей жизни ничего не изменилось.
– Да, мама! Мы всегда были отличной семьёй! По отдельности вы другие! Всё – другое! – лицо дочери исказилось в страдальческой гримасе. – Ты бы видела себя, какой была после развода! С тобой рядом невозможно было находиться… Мне казалось, я умираю рядом с тобой! А отец? Он тоже словно пропал. Рядом с Ингой словно не он был, а совсем другой – чужой человек. Из-за вашего развода я потеряла двух близких мне людей, мама! Вы стали другие. И вам совсем не было дела до меня. Скажи мне, разве было не так?! – она с укором смотрела на меня сквозь слёзы.
Я молча вздохнула. Вот так, навскидку, мне действительно нечего было сказать ей. Видимо, я тогда замкнулась на себе. Решила, что она уже выросла. Ждала от неё внимания, поддержки. А она тоже была растеряна. Она не знала, как вести себя с нами, когда мы находились по две стороны баррикад.
– Катюша, прости меня, – проговорила я, садясь с ней рядом. – Я же думала, раз ты уехала учиться в другой город, значит, стала взрослой. Мы же развелись после твоего поступления в Питер. Не думала, что ты так переживала тогда.
– Мам, это ты прости, – прошептала Катя, беря меня за руку. – Согласна, это во мне детский эгоизм говорил. Да, я уехала во взрослую жизнь, но меня грела мысль, что у меня есть семья, ты и папа, которые всегда ждут и поддержат, если что. Легко быть взрослой, когда о тебе постоянно беспокоятся близкие. А когда вам стало не до меня, я очень хорошо это прочувствовала. Вы порознь были у меня, но я привыкла воспринимать вас как одно целое. А целое развалилось на части, – вздохнула. – А теперь, когда вы оба прошли свои испытания и вполне могли бы помириться – ты упёрлась, – сложила брови домиком.
“Какой же ты ещё ребёнок, Катя!” – усмехнулась про себя.
– Прости, доча, за то, что не сумела сохранить семью для тебя. Но жизнь не стоит на месте. Ты, надеюсь, вынесла на моих ошибках себе уроки на будущее?
– О да-а! – наконец улыбнулась она. – Чтобы муж любил и ценил, нельзя забывать о себе! Спасибо, мама, за науку, – прозвучало искренне.
– Вот видишь? Всё не зря. Возможно, тебя наши с отцом ошибки сделают в будущем умнее и счастливее…
Я слышала, что в душе перестала литься вода. Надо было сходить наверх за халатом, но я продолжала сидеть с Катей, держась за руки – жаль было нарушать идиллию момента.