— Ах, вот вы о чём, — довольно хмыкнул слуга и наставительно произнёс: — Благородный господин Накадзимо — очень мудрый и добрый человек. Вы, госпожа, по молодости своей ещё не понимаете своего счастья. Теперь у вас и защита, и опора есть. С ним у вас ни забот, ни тревог не будет.
— Ага! — сквозь слёзы выдохнула Ия, кое-как встав на колени. — Это он меня вчера от большой доброты избил и изнасиловал.
— Ну, так вы сами виноваты, госпожа, — философски заметил собеседник, отступая и держа в руках верёвку, второй конец которой связывал руки девушки у неё за спиной. — Своего места не знаете. Вот господину и пришлось вас поучить, как добродетельному мужу. Выказали бы своё почтение, послужили бы, как и положено покорной жене, всё бы и сладилось. Только вам-то всё неймётся. Опять вот набедокурили, ровно дитя малое, а не замужняя женщина. Так чего теперь господина винить? Как вернётся, непременно попросите прощения, признайте свою вину. Поймёт, что вы искренне раскаиваетесь, глядишь, и простит. А я уж, так и быть, про то, что вы нож в меня кидали, никому не скажу.
— Я же тебе жизнь спасла, — с трудом поднимаясь на ноги, укорила его Платина сквозь застилавшую глаза пелену слёз.
— Так и я вас спас, — в ответ напомнил простолюдин. — Сам вызвался с господином за вами ехать, потому что добро помню и не хочу, чтобы вас на каторгу послали.
Ия горько, прерывисто рассмеялась, прекрасно понимая полную бессмысленность своих слов. Зенчи — не какой-то там особенный злодей или подлец. Наоборот, по местным понятиям он всё делает правильно и, похоже, даже искренне гордится своими поступками, полагая, что совершает благое дело, а глупая девка просто не понимает своего счастья.
— Вам, госпожа, как лучше? — вздохнул слуга. — Отвести в свою комнату и там связать, чтобы вы больше не безобразничали, или в подвале посидите?
— Как будто я уже не связанная! — возмущённо фыркнула девушка.
— Так вы же ещё ходить можете, — страдальчески поморщился от её непонятливости собеседник. — Вдруг опять решите сбежать? Далеко-то не уйдёте, но искать вас всё равно придётся.
Шевельнувшись, девушка попыталась плечом вытереть свисавшую с носа тягучую каплю.
— Что за подвал?
— Да есть тут один, — неопределённо хмыкнул мужчина. — Посидите там, пока господин не вернётся. А уж после, как он решит.
Если бы не угроза оказаться полностью обездвиженной, Платина предпочла бы вернуться к себе. Но ей и так не светило в будущем ничего хорошего, а тут ещё и мышцы затекут.
— Показывай свой подвал.
— Он не мой, — возразил простолюдин. — Вы к главному залу ступайте по тропиночке. Да не упадите, а то что я господину скажу?
Не получи Ия суровой моральной закалки в этом мире, она могла бы посчитать всё происходящее сейчас абсурдной фантасмагорией, дурным кошмаром, глупой сказкой. Но за проведённое здесь время девушка уже не поражалась вывертам сознания аборигенов.
Следуя указаниям Зенчи, приёмная дочь бывшего начальника уезда направилась к той боковой стене здания, мимо которой они ещё не проходили. Судя по слабо примятой траве, сюда вообще редко кто заглядывал.
В зарослях обнаружилась низенькая, обитая металлическими полосами дверь с маленьким, зарешеченным окошечком, выглядевшим значительно новее толстых, потемневших от времени досок. Да и массивный металлический засов явно появился здесь не так давно.
Жалобно и противно скрипнули петли. По-прежнему не выпуская второго конца верёвки, слуга отошёл в сторону, давая возможность девушке осмотреть новое узилище.
— Ну, госпожа, сюда пойдёте или в комнату вас отвести? Только там я всё равно вас свяжу. Хотя бы до обеда. Мне же тоже отдохнуть надо.
Платина заглянула в подвал. Вниз уходили две ступени. Пол земляной, но на вид сухой. У входа широкогорлый кувшин, прикрытый деревянной крышкой. Судя по запаху, местный биотуалет. У противоположной стены топчан из бамбуковых стволов.
Помещение довольно просторное, не меньше шести шагов в длину и четырёх в ширину.
— Развязывай, — буркнула Ия. — Лучше я здесь останусь.
— Воля ваша, — покладисто согласился простолюдин. — Спиной повернитесь.
Потирая запястья, девушка спустилась по короткой лесенке. За спиной лязгнул засов. Закрывая свет, в оконце появилась противная физиономия «чёрного археолога».
— Я, госпожа, тогда и обед вам сюда принесу.
— Неси, — не стала возражать Платина, оглядываясь по сторонам.
Кирпичные стены без малейших проёмов, низкий потолок из широких плах, уложенных на толстые, деревянные балки без малейших следов гнили или трухлявости.
Кроме характерной вони ночного горшка, в воздухе явственно ощущался запах соснового леса.
«Смола», — поняла Ия, присаживаясь на топчан.
Да, отсюда не сбежишь, и значит, сегодня её опять будут бить и насиловать.
«А я вас убью! — мысленно пообещала себе беглая преступница. — Обязательно убью. Вы у меня все сдохнете!»
Глаза вновь вскипели слезами обиды и отчаяния. Не в силах сидеть на одном месте, она вскочила и заметалась по подвалу, словно запертый в клетке дикий зверь.
Внезапно вновь стало темно. Резко обернувшись, девушка увидела, что окошечко в двери заслонила какая-то незнакомая бородатая физиономия.
— Сударыня!
Платина нервно сглотнула, чувствуя какую-то ненормальность, но ещё ничего не понимая.
— Сударыня, — повторил неизвестный. — Кто вы и как здесь оказались?
Только теперь Ия поняла, что к ней обращаются по-русски. От осознания этого ноги ослабели, а перед глазами закружился готовый рухнуть мир.
Глава IIПервые впечатления
Не пугайтесь меня — за вами
нет ни малейшей вины.
Просто хочу побеседовать с вами -
среди тишины.
Чтобы не упасть, Ия упёрлась рукой о холодную кирпичную стену и выдохнула первое, что пришло в голову:
— Вы из Академии?
— Нет, — озадаченно пробормотал молодой человек, явно растерявшись от подобного вопроса, но тут же пришёл в себя и выпалил, тряхнув длинной светло-русой шевелюрой:
— Позвольте представиться: Жданов Александр Павлович — мичман российского флота. С кем имею честь?
— Платина Ия Николаевна — студентка колледжа, — вскинув брови и машинально подражая собеседнику, пролепетала девушка, напряжённо размышляя: «Это он типа прикалывается? Под старину косит? Сейчас вроде у вояк мода такая: господа офицеры, юнкера, балы, ваше благородие и прочий «хруст французской булки». Вот же-ж! Нашёл место и время поручика Ржевского изображать!»
Даже не дослушав, собеседник горячо заговорил, смущённо отведя взгляд:
— Умоляю простить за то, что не смог вчера прийти вам на помощь! Никак не ожидал встретить здесь соотечественницу! До последнего думал, что почудилось. И мой друг, господин Мэнэзо Хаторо, настоятельно советовал не вмешиваться. Он посчитал случившееся досадным недоразумением, кои здесь иногда случаются даже в благородных семействах. Мы же видели, как вы сами добровольно пришли с этими людьми. Господин Хаторо уверял, что если я вмешаюсь, то нарушу все наши планы и вызову… неудовольствие не только вашего… кавалера, но и вас тоже, потому что местные дамы предпочтут лучше перетерпеть побои мужа, чем прибегать к помощи постороннего мужчины. Такая вот дикость даже среди образованных людей. А я слишком мало знаю о жизни здесь и привык полагаться на его суждение. Но хочу отметить, что ранее господин Хаторо никогда не ошибался и много раз помогал мне избежать недоразумений в общении с туземным населением.
«Так это он оправдывается за то, что не помог мне вчера!» — догадалась пришелица из иного мира, чувствуя, как густой румянец стыда заливает лицо и шею, а на глаза наворачиваются слёзы обиды и разочарования.
Этот парень мог спасти её от боли и унижения, но вместо этого предпочёл послушать друга и ни во что не вмешиваться, позволив Накадзимо её изнасиловать.
«А ещё офицер! — скривившись, мысленно сплюнула Платина. — Защитник б…! Моряк!»
Видимо, её вид показался ему более чем красноречивым, потому что, покраснев до корней волос и пряча взгляд, молодой человек заговорил ещё быстрее, невольно проглатывая окончания слов:
— Но после вашего побега мы уже не сомневались, что вы пленница, и эти люди удерживают вас насильно! Поверьте, мы бы вас обязательно освободили, только немного позже. Но мне очень хотелось узнать: не ослышался ли я? Всё-таки странно встретить соотечественницу там, где никто ничего не слышал о России… И вдруг вы…
Внезапно Платина как-то резко успокоилась. Не то чтобы обида совсем улетучилась, но словно бы «притупилась» и под напором здравого смысла, недовольно ворча, отползла куда-то в глубину души, где явно собиралась поселиться надолго или даже до конца дней.
Судя по всклокоченной шевелюре и заросшей физиономии, собеседник тоже не смог добиться в этом мире чего-то достаточно значительного. Во всяком случае, на дворянина он никак не походил, несмотря на то, что приёмная дочь бывшего начальника уезда и не могла видеть его одежду. Мужчины, причисляющие себя к благородному сословию, как правило, бреются или, по крайней мере, ухаживают за растительностью на лице. Соотечественник же своим видом больше напоминал простолюдина нули.
Однако его приятель, если судить по наличию имени с фамилией, а также по их окончанию на твёрдое «о» мог быть только дворянином. Тогда почему Жданов называет его «другом»? Или он так говорит только с ней, поскольку ни один здешний «благородный муж» не потерпит подобного обращения от простолюдина?
Насколько Ия успела узнать здешнее общество, сословные перегородки тут практически непроницаемы. Но, может, всё гораздо проще: мичман недавно попал в это мир и ещё не успел как следует изучить язык и нравы аборигенов, вот и произносит имя приятеля не как полагается, перепутав окончание. Поначалу девушка иногда тоже так ошибалась. Но тогда его друг тоже такой же простолюдин. И с чего тогда двум голодранцам бросаться защищать неизвестно кого, связываясь с тремя «чёрными архе