ологами», двое из которых к тому же ещё и дворяне? Тем более, учитывая предназначение этого места, мичман со своим спутником вполне могли принять их за бандитов. Хотя, вполне возможно, что и сам этот Хаторо, а скорее всего всё-таки Хатор, и сам какой-нибудь разбойник и грабитель. Тогда пришелице из иного мира остаётся полагаться на защиту соотечественника. Вот и посмотрим, как русские своих не бросают?
— Мне очень жаль, сударыня, что я не смог предотвратить случившегося с вами несчастья, — горячо и бессвязно продолжал офицер. — Но я никак не мог знать всех тонкостей туземных нравов, и наше нынешнее положение…
— Не нужно так долго извиняться, Александр Павлович! — чуть резче, чем хотела, оборвала его девушка, принимая предложенную собеседником форму общения. Видимо, тот воспитывался в какой-то уж очень интеллигентной семье и, кажется, действительно очень сильно переживал, обвиняя себя в произошедшем. В глубине души Платина тоже так считала, но в данным момент не собиралась его ни в чём упрекать. Сейчас главное — поскорее выбраться отсюда, а молодой человек что-то не торопиться её выпускать. Поэтому Ия выдохнула и постаралась говорить ещё мягче: — Что случилось — то случилось. Просто отоприте дверь.
— К сожалению, пока не могу, — совершенно неожиданно для неё покачал головой собеседник, поспешно пояснив: — У нас с господином Хаторо есть важное дело к сторожу этой усадьбы, и я прошу вас пока оставаться здесь. Это для того, чтобы вы нам не помешали, сами того не желая.
— Я никому не буду мешать! — с нарастающей тревогой заверила девушка. — Я сразу уйду.
Лицо мичмана в окошечке исчезло, и Платина услышала, как тот передаёт кому-то её просьбу. В ответ раздалось раздражённое неразборчивое бормотание.
— Прошу вас, Ия Николаевна, потерпите ещё немного, — виновато посмотрев на неё, попросил молодой человек, пылко пообещав: — Даю слово офицера, что не оставлю вас здесь.
— Хорошо, — чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы обиды и разочарования, согласилась приёмная дочь бывшего начальника уезда и, с горечью осознавая свою полную зависимость от этих людей, выпалила: — Я надеюсь на вас, Александр Павлович!
— Не имейте сомнения, мадемуазель, — с самым серьёзным, даже торжественным видом заявил молодой человек. — Вы можете на меня рассчитывать.
Кивнув, он исчез, но почти тут же его озабоченная физиономия вновь появилась за металлическими прутьями решётки.
— Прошу прощения, Ия Николаевна, за то, что вновь напоминаю вам о прискорбных событиях, но знаете ли вы, когда вернутся те двое господ, с кем вы прибыли сюда? И настолько опасен их слуга?
— Они отправились в Фумистори за фургоном и вернутся только вечером, — не раздумывая, доложила девушка. — Зенчи очень опасен и верен своему господину. За него убьёт и умрёт. Не смотрите, что простолюдин, кинжалом владеет не хуже любого дворянина. Очень хитёр и коварен. Вам лучше не поворачиваться к нему спиной.
— Благодарю, мадемуазель, — сурово нахмурившись, кивнул соотечественник.
Лицо пропало, в подвале вновь стало светло. Послышалось негромкое бормотание, шорох травы под удалявшимися шагами, и всё стихло. Только комар надоедливо пищал где-то над ухом, да стрекотали кузнечики.
В наступившей тишине узнице вдруг показалось, что разговор ей просто привиделся, и нет никакого мичмана флота Жданова, только что беседовавшего с ней по-русски, а всё это на самом деле лишь галлюцинация, морок, бред воспалённого случившимся несчастьем сознания, сбежавшего от суровой реальности жизни в сладостные фантазии.
Нет, ну в самом деле откуда именно здесь и сейчас взяться её земляку да ещё и офицеру?
Однако память вновь и вновь «прокручивала» их разговор, добавляя всё новые и новые подробности. Платина как наяву видела виноватые пронзительно голубые глаза, слышала звонкий, слегка окающий говор. Всё это казалось слишком реальным для видения. Ну и в конце-то концов, уж если она здесь как-то очутилась, то почему бы не попасть и кому-нибудь ещё?
Ия уже привыкла, что в ожидании время идёт как-то по-особенному медленно, но сейчас оно тянулось совершенно нестерпимо.
Подойдя к двери, девушка прижалась к окошечку в тщетной попытке рассмотреть что-нибудь, кроме заросшего вьюном кирпичного забора, крытого растрескавшейся черепицей, сквозь щели в которой уже кое-где проросла трава.
Несмотря на то, что Платина убедила себя в реальности произошедшего и с нетерпением предвкушала новую встречу с соотечественником, звук стремительно приближавшихся шагов заставил её вздрогнуть, а через несколько секунд она невольно отпрянула от двери, увидев прямо перед собой за железными прутьями решётки знакомое лицо.
— Простите, что заставил вас ждать, мадемуазель, — торопливо извинившись, мичман лязгнул засовом. — Выходите.
Но едва она покинула подвал, офицер попросил:
— Пожалуйста, подождите немного. Нам нужно поговорить.
— Хорошо, — охотно согласилась Ия, желая поскорее прояснить ситуацию и понимая, что идти-то ей по сути особенно некуда.
— Не могли бы вы пока куда-нибудь схорониться, — выдал ещё одну, но уже довольно неожиданную просьбу молодой человек.
— Куда и зачем? — мгновенно насторожилась беглая преступница.
— Я уговорил господина Хаторо не убивать Криворотого Фуси, хоть он и достоин смерти, — принялся объяснять собеседник. — Мы запрём его здесь вместе со всем семейством. Но лучше бы вас с нами никто не видел.
— Вы правы, — сообразив в чём дело, согласно кивнула девушка, поинтересовавшись: — А что с Зенчи?
— С тем слугой? — уточнил Жданов и, получив утвердительный ответ, виновато потупился. — К сожалению, он мёртв.
При этих словах мичман вдруг перекрестился.
— Хоть и не христианская душа, но всё же живой человек. Я-то хотел его лишь связать, только он и впрямь оказался ловким малым и едва меня не прирезал. Тогда-то господин Хаторо и ударил его по голове камнем. Сначала думали, что он просто без памяти, а оказалось, что наповал.
— Ну, и земля ему стекловатой, — без малейшего сожаления буркнула Платина, после устроенной им утром провокации не испытывавшая никакого сожаления по поводу его безвременной смерти. — Тогда я пока схожу туда и кое-что заберу.
Густые брови моряка чуть приподнялись в гримасе то ли недоумения, то ли неудовольствия, и он отрицательно покачал головой.
— Там ничего нет. Мы всё забрали: и деньги, и оружие. С этими разбойниками сам сделаешься грабителем, хоть сие офицеру и не к лицу.
— Это не грабёж, — возразила соотечественница, вновь убеждаясь, что имеет дело с весьма щепетильным молодым человеком, мало походившим на большинство её сверстников. — А трофей или добыча.
И прежде чем собеседник успел что-то возразить, заторопилась.
— Идите, не хочу больше вас задерживать. Встретимся на той веранде.
— Будь по-вашему, мадемуазель, — согласился Жданов, закрывая дверь в подвал.
Прежде чем уйти, Ия окинула его быстрым взглядом с головы до ног, с лёгким удивлением подумав, что она, кажется, немного ошиблась в своих предположениях.
Короткая курточка мичмана и его «пузатые», мешковатые штаны, густо покрытые разнообразной формы заплатами, производили впечатление очень старых. Видневшаяся из-за ворота нижняя рубаха цветом напоминала дорожную пыль.
Однако ткань выглядела почти чистой, во всяком случае, выстиранной, а немногочисленные пятна казались «посаженными» совсем недавно.
«Какая-то очень чистоплотная нищета», — усмехнулась про себя девушка, пробираясь по высокой траве к бывшим покоям хозяйки дома.
Несмотря на слова офицера, она не стала сходу врываться в помещение. Для начала слегка приоткрыла створку и, заглянув в образовавшуюся щель, тут же заметила сдвинутый на середину комнаты тюфяк с брошенным сверху скомканным одеялом.
Уже безбоязненно шагнув через порог, Платина огляделась, отмечая и другие признаки недавно произошедшей потасовки.
Мокрое пятно на стене, а под ним осколки от разбитой глиняной бутылки. Ещё два матраса оказались сдвинуты со своих мест, и по ним явно кто-то топтался. На полу из облезлых, покрытых старым лаком досок выделялось кое-как затёртое коричневое пятно. Кроме того, в углу валялись какие-то тряпки. Судя по всему, Жданов с приятелем распотрошили ту самую котомку, которую Зенчи таскал за спиной.
Стараясь ненароком не наступить на жирные разводы, Ия толкнула дверь в смежную комнату, сразу же увидев лежащего на тюфяке слугу. Само неподвижное тело с нелепо вывернутыми руками и ногами более чем наглядно доказывали то, что «чёрный археолог» мёртв. А рассечённый затылок с белевшей костью, с ясно различимой вмятиной на черепе и слипшимся волосами только подтверждали это.
Вокруг разило кровью, успевшей густо пропитать матрас, и испражнениями. Темневшее на штанах Зенчи пятно более чем убедительно объясняло появление этой вони.
Зябко поёжившись, пришелица из иного мира почему-то подумала, что именно так и пахнет смерть. Во всяком случае, в первые часы.
Она не испытывала ни жалости к этому человеку, ни какого-то особенного злорадства. После случившегося вчера душа словно окаменела. Однако ни переступать через труп, ни тянуться над ним к окну, за которым прятались последние остатки её богатства, девушка не стала.
Оглядевшись, заметила всё ещё висевшее на стене шёлковое платье и удивилась: почему мичман с приятелем не взяли такую ценную вещь? Возможно, просто не захотели возиться? Однако Платина бросать его не собиралась. Аккуратно сложила и убрала в котомку, всё это время мирно лежавшую у неё за пазухой. Перед тем как запереть женщину своего господина в подвале, простолюдин не стал её обыскивать. Очевидно, посчитал, что та в любом случае никуда не денется из своей тюрьмы.
Даже не взглянув на прощание в сторону бездыханного тела Зенчи, Ия торопливо покинула комнату.
И хотя российский офицер уверял её, что они забрали все более-менее ценные вещи «чёрных археологов», беглая преступница решила ещё раз осмотреть соседнее помещение в надежде отыскать свой метательный нож. Девушка прекрасно помнила, как промахнулась, и тот влетел в распахнутую дверь. Однако поиски не дали никаких результатов, не считая закатившейся под матрас медной монетки.