Девушка не торопясь поднялась, машинально отметив, что ноги снова затекли, и, не опуская взгляда, медленно, чётко выговаривая каждое слово, назвала точную дату собственного исчезновения из родного мира и даже свой домашний адрес.
Мичман российского флота побледнел настолько, что Платина, не на шутку забеспокоившись уже не только о душевном, но и физическом здоровье совсем недавно обретённого соотечественника, выпалила:
— Неужели, после того что с нами случилось, вы ещё чему-то удивляетесь?!
Шумно выдохнув, офицер озабоченно потёр лоб, где выступили мелкие капельки пота.
— Господи, во истину безгранична сила твоя! — подняв взор к небу, проговорил он, осеняя себя широким крестным знамением. — Это же почти сто семьдесят лет! Вы из будущего!
— Только по отношению к вам, — криво усмехнулась Ия, изо всех сил стараясь справиться с волнением и казаться спокойной.
— Если вы и вправду из будущего! — вдруг вскричал молодой человек. — То должны знать, чем закончилась война!
— Какая? — не сразу сообразила девушка, вновь усаживаясь на землю и скрестив ноги.
— Ну как же, Ия Николаевна?! — досадливо скривившись, как от зубной боли, воскликнул Жданов. — С турками! А вы ещё показались мне образованной барышней! Как же тогда вы можете не знать, что 4 октября 1853 года Оттоманская порта объявила Российской империи войну, требуя вывести войска из Дунайских княжеств! Стыдно-с!
— Знаете, Александр Павлович! — не на шутку обиделась пришелица из иного мира. — За это время столько всяких войн было, что все и не упомнишь. Вот и не поняла, о чём вы говорите.
— Простите, сударыня, — с видимым трудом взяв себя в руки, мичман вновь уселся и просительно, ну совершенно как Кот из «Шрека», посмотрел ей в глаза. — Ну, пожалуйста, попробуйте вспомнить. Я же почти погиб на той войне, когда наш «Владимир» шёл на соединение с эскадрой адмирала Нахимова и встретился с турецким «Перваз-Бахри». Наш капитан приказал дать бой, в самом начале которого меня так некстати подстрелили. Вряд ли вам известно о столь незначительном эпизоде, как сражение двух кораблей, но неужели вы совсем ничего не знаете о той войне? Хотя бы в самых общих чертах. Или вы совсем не учили историю?
Теперь уже Платина озадаченно потёрла лоб, словно это могло хоть как-то освежить её память.
— В каком году, вы говорите, это случилось?
— В одна тысяча восемьсот пятьдесят третьем в пятый день ноября! — выпалил офицер, и его взгляд вновь засветился надеждой.
— Ну, тогда, наверное, это Крымская война, — неуверенно предположила Ия. — Другой войны на Чёрном море в это время я не помню. Была ещё война за освобождение болгар, но это, кажется, гораздо позже.
— А почему вы назвали её «Крымской»? — видимо, пропустив её последние слова мимо ушей, удивился молодой человек. — Военные действия шли на Дунае и на Кавказе.
— Про Дунай и Кавказ я ничего помню, — с сожалением покачала головой девушка. — А Крымской у нас её все называют. Не помню когда точно, но, кажется, в 1854 году в Крыму высадились армии французов и англичан с турками…
— И что же, им никто не помешал?! — в сердцах вскричал собеседник. — А как же наш флот? Куда смотрели господа адмиралы?!
Проигнорировав вопрос, Платина возмущённо замахала руками.
— Да подождите вы! До этого наши моряки разбили турок в Анталье… то есть в Сиропе, кажется.
— Может, у Синопа? — с надеждой спросил Жданов.
— Точно! У Синопа! — обрадовалась Платина. — Там весь турецкий флот разбили. Вот после этого, кажется, англичане с французами за них и вписались, то есть вмешались. Вроде там ещё кто-то был, но я не помню.
— Пруссаки? — подсказал мичман. — Австрийцы?
— Не помню, — беспомощно развела руками Ия. — Название такое смешное. Рыбное.
— Может, сардинцы? — предположил офицер.
— Похоже, — согласилась девушка и торопливо заговорила: — В Крыму ещё большая битва была у какой-то речки. То ли Альта, то ли Альфа. Простите, Александр Павлович, не помню. Мне вообще история как-то не очень нравится.
— Ну, хоть кто её выиграл, знаете?! — насупился молодой человек.
— Французы с англичанами! — бодро доложила Платина, вспоминая школьные уроки. — Потом ещё была долгая осада Севастополя…
— Что?! — охнул молодой человек. — Враг захватил Севастополь?!
— Да, — подтвердила Ия, с сочувствием глядя на раскрасневшегося, взвинченного собеседника. Для неё те события позапрошлого века — глубокая старина, кусок текста на странице в учебнике, для него — настоящее и самое близкое будущее. Вновь почувствовав болезненный укол совести, девушка попыталась хоть как-нибудь утешить несчастного парня:
— Не переживайте вы так, Александр Павлович. Севастополь так нашим и остался. Враги только половину его заняли, но потом всё равно ушли.
— Да как вы не понимаете, сударыня!? — Жданов посмотрел на неё чуть ли не с презрением. — Там мои товарищи гибнут, защищая…
— А вы уже погибли! — теряя терпение, резко оборвала его пришелица из иного мира. — До конца исполнив свой долг! Вы же не отсиживались в тылу, а честно воевали. Так в чём вы себя упрекаете? Что мне ещё понимать?! Это вам надо понять, что та жизнь для вас закончена! Всё, game over! Вы попали сюда, и это билет в один конец! Назад нам уже не вернуться! Теперь важно только то, что здесь и сейчас! Поэтому… Поэтому зря не возмущайтесь. А то я вам больше ничего не расскажу. А в двадцатом веке в России такое творилось, что ваша война покажется, уж извините, вознёй в детской песочнице.
— Какая ещё песочница? — кажется, совершенно искренне удивился мичман.
— Ну, — слегка смутилась девушка, подыскивая подходящее объяснение. — Совсем маленькие дети, лет пять или даже меньше, любят играть в песочек. Игрушечные пирожки печь, замки строить. Вот так и ваша Крымская война…
— Так всё же кто в ней победил? — теперь уже офицер не давал ей «соскочить» с темы.
Он смотрел на соотечественницу с такой требовательной надеждой, что Платина даже немного смутилась. Врать Ия не хотела, просто опасаясь запутаться во лжи, поскольку вряд ли этот их разговор на историческую тему будет последним. Однако и сообщать напрямую о проигрыше Российской империи казалось ей слишком жестоким. Внезапно в памяти всплыли слова какого-то патриотического блогера, на чей ролик она случайно наткнулась в Сети, даже не досмотрев до конца, однако же его вступительные слова запомнила, хотя и в самых общих чертах, и теперь «выдала» застывшему в нетерпении собеседнику:
— Ту войну Россия просто не смогла выиграть. Но Крым остался наш, Севастополь тоже. России запретили только военный флот на Чёрном море иметь.
— Так моего Черноморского флота больше нет?! — едва ли не с ужасом вскричал молодой человек.
— Опять вы кричите, Александр Павлович! — поморщилась девушка. — Всё есть! Я же говорила, что после этой вашей войны было ещё много других.
— Простите, Ия Николаевна, — смущённо потупился Жданов. — Не сдержался. Но поймите и вы. Я же там воевал, там остались мои товарищи, моя жизнь.
— И смерть, — не удержавшись, в очередной раз напомнила девушка. — Там вы умерли. Привыкайте жить в этом мире, а тот оставьте воспоминаниям.
— Но я же русский офицер, сударыня, — нахмурился мичман. — И мне совсем не безразлично, что стало с Родиной за все эти годы.
С грустью осознав, что он всё равно не отстанет, а то и по-настоящему обидится, если получит отказ, Платина солидно откашлялась и заговорила, вытаскивая из памяти сведения из учебников, прочитанных книг, просмотренных фильмов и роликов в Сети.
Едва «добравшись» своём повествовании до русско-японской войны, Ия вымоталась, вспотела и уже балансировала на грани истерики.
Каждая её фраза вызывала у слушателя целый ворох вопросов, на подавляющую часть которых она просто не знала, что сказать.
Слушатель тоже нервничал, и девушка отчётливо понимала, насколько тяжело ему сохранять выдержку и видимость спокойствия.
Сделав пару глотков из фляжки, беглая преступница буркнула:
— Мне надо отойти.
— Что-то случилось? — встрепенулся молодой человек.
— Пойду попудрю носик, — раздражённо буркнула Платина.
— Носик? — недоуменно вскинул брови собеседник, и тут же смутился. — Пардон, мадемуазель.
Поднявшись по склону оврага, пришелица из иного мира отошла метров на тридцать и между делом одними губами высказала всё, что думала, о своём не в меру любознательном соотечественнике.
— Ну, откуда я знаю про походы на Бухару и Коканд? И почему это, когда освобождали болгар, не взяли ещё и Стамбул? А уж эти штуцеры, винтовки и пушки с кораблями мне вообще по… барабану!
Немного успокоившись, вернулась на стоянку, с ходу предложив:
— Давайте хотя бы хвороста соберём, чтобы ночью в темноте не сидеть. А то ещё неизвестно, когда Хаторо вернётся.
— Но тут один бамбук, — поднимаясь со своего места, напомнил Жданов. — А он, когда горит, стреляет не хуже револьвера.
— Вон там у ручья я видела какие-то другие кусты, — возразила Ия, указав рукой примерное направление.
— Сырые, небось, — засомневался мичман. — Плохо гореть будут.
— Там и сухие есть, — покачала головой девушка. — Сколько-нибудь да наберём.
— А потом вы мне расскажете, что было дальше, — словно маленький ребёнок сказку попросил офицер.
— Обязательно, — твёрдо пообещала Платина.
Чахлый, сухой кустарник легко ломался, и они очень скоро набрали целую кучу. В котомке Хаторо нашёлся кремень, кусочек железа и пучок местных «спичек». Но Ия не стала затруднять ни себя, ни своего спутника и воспользовалась ещё не до конца опустошённой зажигалкой.
Заинтересовавшись новым для себя предметом, молодой человек долго вертел в руках пластиковую безделушку, привычно засыпав соотечественницу градом вопросов.
Чем больше его вопросов оставалось без ответа, тем ущербнее чувствовала себя девушка. Словно это не она попала сюда из будущего с его торжествующим техническим прогрессом, а её новый знакомый. На фоне его практических знаний, подтверждённых самим характером вопросов, Платина казалась себе, если не полной дурой, то необразованной лохушкой.