Внезапно ощутив странное спокойствие, девушка терпеливо разъяснила:
— Кроме улучшения навыков в гимнастике, я должна была изучать актёрское мастерство, историю искусства, основы экономики и управления. Да много ещё чего, что необходимо в моей профессии.
— Профессии? — слегка удивился молодой человек, но тут же понимающе кивнул. — Ах да, так у вас называют занятие, коим люди зарабатывают себе на жизнь.
— Да, — подтвердила Платина, предположив, что в его времени это слово либо совсем не знали, либо употребляли крайне редко. — Можно сказать «ремесло». Но только на гораздо более высоком уровне. У нас мастеров своего дела называют «профессионалами».
— Вы уж простите меня, Ия Николаевна, — не удержался от снисходительной усмешки мичман российского императорского флота. — Но мнится мне, что все эти хитрые науки вам, то есть людям вашей профессии, ну совершенно ни к чему. Вы же…
— Шуты?! — не дала ему договорить девушка. — Паяцы, фигляры, скоморохи. Веселим почтеннейшую публику за денежку малую. С нас хватит и умения расписываться печатными буквами. Можно ещё до ста считать научить. До тысячи уже ни к чему. Так, ваше благородие?
— Вы, Ия Николаевна, злитесь на меня совершенно незаслуженно, — заявил молодой человек подчёркнуто холодным, официальным тоном. — Я вовсе не сказал ничего обидного. Но если вы не намерены больше вести беседу, то позвольте откланяться.
С этими словами он коротко кивнул и, гордо вскинув гладко выбритый подбородок, поспешил к побратиму, в раздражении отбросив повод осла.
— Ну и иди, больно надо! — одними губами прошептала девушка, поднимая с земли кожаный ремешок и чувствуя, как на глаза наворачиваются горькие слёзы обиды и разочарования.
— Пошёл, скотина тупая!
Никак не ожидавший столь резкого рывка, ослик, возмущённо фыркнув, затряс ушами и укоризненно посмотрел на разгневанную хозяйку.
А та, невидяще глядя себе под ноги, мысленно проклинала дворянскую спесь соотечественника. Она кое-как смогла проморгаться, и слёзы всё-таки не потекли, но на душе сделалось как-то гаденько.
Вновь вспомнилась та страшная ночь, когда Сашка так и не пришёл к ней на помощь, прекрасно зная, что происходит. Вдруг она ошиблась, пытаясь сблизиться с этим парнем и слишком полагаясь на него? То, что он земляк и говорит на одном с ней языке, может вообще ничего не значить? Всё-таки между ними разница в полтора века, а за это время слишком много всего произошло. Возможно, стоит вести себя с ним также, как со всеми остальными в этом мире, и действовать только в своих интересах? Рассчитывать лишь на себя, врать там, где полезно, помалкивать о том, что можно негативно истолковать, и вообще: считать Жданова только попутчиком, но не другом, или, упаси Бог, чем-то большим?
Так ничего и не решив, Платина наконец-то огляделась. Дорога привела их в очередную бамбуковую рощу и тянулась вдоль неглубокого, заросшего оврага.
Поправив матерчатые лямки корзины, Ия увидела, как метрах в ста пятидесяти впереди из-за поворота появились два всадника. Лёгкое беспокойство перешло в настоящую тревогу, когда она узнала тех самых воинов, кто вчера утром приезжал на постоялый двор в Мори. Вот только того парня, который так нагло таращился на неё, среди них нет, и данное обстоятельство давало робкую надежду на случайность этой встречи.
Шагавший впереди Хаторо обернулся, бросив на девушку быстрый, обеспокоенный взгляд, и тут же шепнул побратиму что-то неразборчивое.
Коротко кивнув, тот даже не посмотрел на свою соотечественницу. В другое время, особенно после такой размолвки подобное пренебрежение могло бы её и задеть, но сейчас Платина даже не думала о подобных мелочах.
Верховые тоже перебросились несколькими словами, ещё не различимыми на таком расстоянии, и один из них ударил пятками коня.
Повинуясь команде, благородное животное ускорило шаг. Стало понятно, что рыцарские охранники не просто едут мимо.
«Вот же-ж!» — выругалась про себя Ия, останавливаясь вслед за своими спутниками.
Видимо, ещё на что-то надеясь, бывший офицер городской стражи отступил на обочину, освобождая дорогу представителям благородного сословия. Молодые люди последовали его примеру. А вот осла пришлось хлопнуть ладонью по крупу, прежде чем тот соблаговолил отойти в сторону.
Однако, подъехав ближе, всадник придержал коня.
— А Оито не ошибся, — довольно хмыкнул тот. — Они и в самом деле ушли в Касеи. Чего вы там забыли, торгаши?
— Провожали господина Саноно, господин, — отвешивая церемонный поклон, ответил Хаторо. — Сей благородный муж дважды помог нам, и мы сочли своим долгом отблагодарить его за это.
— Какая ему была разница: одному идти или с вами? — усмехнулся воин.
— Мы пригласили его проехать на нашем осле, господин, — почтительно пояснил беглый преступник, по-прежнему держа руки на животе.
Пока они беседовали, второй рыцарский охранник достал из-за пазухи сложенную бумагу и громко приказал:
— Эй ты, девка! Ну-ка посмотри на меня!
— Я не смею, господин, — втягивая голову в плечи, испуганно пролепетала Платина, с обречённой ясностью понимая, что эти двое явились именно по её душу.
— Зачем вам понадобилась наша служанка, господин? — с тревогой вскричал бывший офицер городской стражи.
— Заткнись! — лениво цыкнул всадник, разворачивая большой лист, и повторил приказание: — Рожу подними, говорю!
Старательно скорчив гримасу невыразимого ужаса, Ия исподлобья посмотрела на воина. Тот глянул на бумагу, потом на неё и снова на бумагу.
— Как-то не очень похожа. Рисунок уж больно невнятный.
— Давайте я посмотрю, — протянул руку приятель.
Расправив объявление, он распорядился:
— Корзину на землю поставь, чтобы не мешала. Стань прямо, гляди на меня. Да рожу-то не криви!
Мужчина насмешливо усмехнулся.
— Или обмануть нас хочешь, госпожа Сабуро?
— Какая ещё госпожа?! — воскликнул бывший офицер городской стражи, шагнув к воину. — Она обычная простолюдинка. Её двенадцать лет назад в нашу семью продали. Никак она госпожой быть не может. Ошиблись вы, благородный господин.
— А вот тут написано, что она приёмная дочь государственного преступника, — назидательно произнёс рыцарский охранник, показывая объявление о розыске с коряво нарисованным тушью портретом. — И за неё награда полагается.
— Не может быть! — вскричал Хаторо и, заискивающе улыбаясь, просительно протянул руку. — Пожалуйста, позвольте посмотреть, благородный господин.
— На, гляди! — рассмеялся всадник, бросив ему тонкую, шуршащую бумагу.
Поймав и расправив лист, лжеторговец, качая головой, окинул взглядом рисунок. — Да нисколько же не похожа, господин! Вон какие глаза большие, а губы, как спелые вишни. Тут же настоящая красавица, а на нашу Ини без слёз не взглянешь!
— Ты знаешь, что полагается за укрывательство беглых государственных преступников? — грубо прервал его второй воин.
— Да хранит меня Вечное небо от подобных глупостей! — воскликнул бывший офицер городской стражи. — Только я же тоже не могу вот так вот взять и отдать нашу служанку! Её моя сестра в Даяснору ждёт.
— Идёмте в замок, — не терпящим возражения тоном приказал рыцарский охранник. — Наш господин разберётся, что с вами делать.
— Ах, благородный господин! — Хаторо, казалось, был готов расплакаться. У него даже глаза подозрительно заблестели. — Мы уже и так задержались, провожая господина Саноно. Может, вы нас отпустите, а мы вас за это отблагодарим?
Всадники дружно рассмеялись.
— Ты что, совсем дурак? — ухмыляясь, спросил один из них. — Если вы укрываете беглую преступницу, всё ваше и так нашим станет.
Однако второй неожиданно предложил:
— Давай сто муни, тогда отпустим.
И выразительно посмотрел на напарника. Брови того скакнули вверх, но через секунду он согласно кивнул.
— Только не ассигнациями, а серебром. И иди, куда шёл.
От этих переглядываний пришелице из иного мира стало ещё страшнее. Она почувствовала, как мелко задрожали колени, надёжно прикрытые тяжёлым подолом, а на лбу выступили мелкие капельки пота.
— Да разве так можно, благородные господа?! — раненой птицей вскричал бывший офицер городской стражи. — Это же целый еун! И только за то, что вы девчонку перепутали!? Может, двадцати муни хватит?
— Ты что же, торгаш, забыл, что благородные люди дважды не повторяют?! — прикрикнул рыцарский охранник, оскорблённый столь наглым предложением.
Однако Платина, чьи ощущения окружающего как-то неожиданно резко обострились, различила в его голосе что-то вроде разочарования.
— Тогда пошли в замок! — недовольно распорядился второй воин.
— Ну, что же, — тяжело вздохнул Хаторо. — На всё воля Вечного неба. Наши судьбы — лишь пыль под ярким светом его. Возьмите, господин, пусть ваш господин, благородный рыцарь Хондого, сам всё увидит.
С этими словами он, опустив голову, протянул охраннику местного землевладельца аккуратно сложенное объявление о розыске.
Наклонившись, всадник протянул руку. Выпустив из пальцев бумагу, бывший офицер городской стражи схватил его за запястье и рванул из седла. Одновременно правая рука лжеторговца скользнула за пазуху халата, выхватывая кинжал, резким взмахом стряхнула с лезвия ножны и ударила воина в живот на всю длину, погружая в плоть полированное лезвие из волнистой стали.
Очевидно, ожидавший чего-то подобного Жданов метнулся к второму всаднику и, подпрыгнув, успел вцепиться в его руку, уже схватившуюся за меч.
Заорав что-то нечленораздельное, верховой пытался обнажить клинок, а мичман российского императорского флота в свою очередь тянул его вниз.
Лошадь заплясала на месте, оглашая бамбуковую рощу недовольным ржанием.
То ли из-за изрядно взвинченных нервов, либо же по какой-то другой причине, но Ия почему-то ни на миг не растерялась. Задрав подол платья, она резким движением оторвала от пояса обмотанный тряпкой штырь.
Хаторо уже успел нанести пару ударов и теперь стаскивал с испуганно храпящего коня бьющееся в агонии тело.