— Где вы собирались жить?
— У меня есть домик в столице, — охотно ответил Накадзимо. — И я могу обеспечить своей семье достойную жизнь.
— Тогда почему вы до сих пор не женаты? — заинтересовался землевладелец. — Или вы вдовец?
— А вот это не имеет к вам никакого отношения, господин барон, — сухо проговорил собеседник.
— Вы разговариваете слишком дерзко для пособника беглой преступницы, — угрожающе проворчал Мукано.
— Ваш господин тоже ей помогал, — бесстрашно напомнил Накадзимо. — Здесь мы в одинаковом положении.
Хваро хотел возразить, но промолчал, по мимо воли испытывая к этому человеку что-то вроде симпатии.
Через какое-то время тряска резко усилилась и стало понятно, что повозка съехала с проезжей дороги на просёлок.
Вскоре фургон остановился.
— Приехали, господин барон! — донёсся снаружи крик Таниго.
Молодой человек встал и вышел на переднюю площадку.
Устало свесив голову, мул стоял перед закрытыми воротами, в обе стороны от которых уходила низкая кирпичная ограда, прикрытая сверху частично растрескавшейся черепицей. Густые заросли вдоль забора наглядно демонстрировали заброшенность этого места.
Но с высоты аристократ прекрасно видел крыши строений, на первый взгляд выглядевших гораздо более прилично, чем окружавшая усадьбу стена.
Таниго долго, старательно и безуспешно колотил кулаками по толстым доскам, сопровождая свой стук гневными воплями:
— Дусик! Где ты, мелкий паршивец?! Это я, господин Таниго! Мы вернулись. Открывай, сын ослицы и хряка, или я сам залезу и обрежу тебе уши!
Внимательно наблюдавший за ним Тэворо неторопливо извлёк из ножен меч.
Наконец в щели между створками что-то мелькнуло, и дрожащий детский голос спросил:
— Кто тут колотит? Ах, это вы, господин Таниго. Простите, я на задний двор ходил. А кто это с вами? Я не знаю этих благородных господ.
— Открывай, дурак! — зло рявкнул дворянин. — Эти благородные господа желают поговорить с твоим отцом! Да не бойся ты, трус несчастный! Они хотят помочь найти тех злодеев, кто его избил! Открывай!
Спустя пару секунд глухо брякнул массивный деревянный засов, и мальчишка лет двенадцати с бледным от страха лицом и лихорадочно поблёскивавшими глазами распахнул перед ними ворота.
В отличие от ограды и дороги сюда, передний двор усадьбы выглядел вполне прилично. Нет ни непролазного бурьяна, ни мусора, ни явных следов запустения.
Наоборот. В загоне, развалившись в грязи, блаженно похрюкивал упитанный, чёрно-белый поросёнок. В бамбуковой клетке заполошно кудахтали куры, встревоженные появлением дребезжащей на неровностях повозки.
Из распахнутой двери боковой постройки вышла пожилая женщина с опухшим лицом и заплаканными глазами. К материнской юбке жался мальчик лет пяти в обтрёпанных штанишках и заплатанной курточке.
— Кто это с вами, господин Таниго?
— Не бойся, — успокоил её тот. — Благородный господин просто хочет поговорить с твоим мужем о тех дезертирах, что напали на усадьбу.
— Здравствуйте, благородный господин, — отвесив неуклюжий поклон, она замерла, втянув голову в плечи и испуганно потупив взор. — Избили мужа моего, господин. Так избили, что ни встать, ни встретить вас, как положено, не может. Вы уж простите его во имя Вечного неба и милосердной Голи.
— Пусть лежит и не встаёт, — раздражённо отмахнулся землевладелец, решительно направляясь на веранду и, естественно, даже не пытаясь разуться. За ним поспешили Накадзимо с Мукано.
Бедной женщине не оставалось ничего другого, кроме как, ещё раз поклонившись, отойти в сторону, освобождая дорогу дворянам.
В просторной комнате пахло травяными отварами и прохладой от скользившего меж открытых окон сквозняка.
На тощем матрасе, расстеленном поверх широкой, кирпичной лежанки, вытянулся пожилой мужчина, облачённый в грязную нижнюю рубаху и до пояса прикрытый лёгким одеялом. Замотанная бледно-серой тряпкой голова покоилась на круглой, засаленной подушке, так что растрёпанная, клочковатая борода торчала почти вертикально.
— Эй, Криворотый! — окликнул его Накадзимо. — Очнись! Тут к тебе пришли.
Сторож усадьбы приподнял дрожащие веки и посмотрел на гостей страдальческим, затуманенным взглядом.
— Господин, — простонал он, кривя губы в страдальческой гримасе, и даже попытался приподняться, но не смог, в бессилии рухнув на матрас.
— Ты не бойся, — успокаивая его, проворчал дворянин. — Ты ни в чём не виноват. Мы всё узнали. Ищут тех негодяев. Объявления везде развесили. Эти подлецы ещё и в Садафунском лагере людей убили. Их скоро найдут. Никуда они не денутся. Сдохнут на колу.
— Я же говорил вам, господин, — всхлипнул простолюдин. — А вы не верили. Да разве же я бы осмелился вас обмануть?
— Ладно, ладно, — поморщился Накадзимо. — Вот этот благородный господин желает с тобой поговорить. Расскажи ему всё, как было. И не бойся. Он издалека и никакого отношения к властям не имеет.
— Вы уж простите меня, благородный господин, — заканючил сторож усадьбы. — За то, что не могу приветствовать вас, как положено. Меня так избили, что пошевелиться не могу. На теле места живого нет. Боюсь, всё рёбра сломали.
— Лежи, — раздражённо отмахнулся Хваро и обратился к своим спутникам: — Вы оба можете идти.
— Да, господин, — слегка поклонившись, старый воин жестом указал Накадзимо на выход.
Когда они вышли, плотно закрыв за собой дверь, барон достал из кошелька серебряную монету и, показав простолюдину, положил её на табуретку у изголовья ложа.
— Это тебе на лечение. Честно всё расскажешь, дам ещё.
— О, благородный господин! — давясь слезами, вскричал пострадавший. — Милость ваша безгранична! Да пошлёт вам Вечное небо долгих лет жизни и процветания. Если бы не мои раны…
— Полно врать-то, — поморщился молодой человек. — Не так уж и сильно тебя избили. Это ты перед ними можешь притворяться, а я давно всё понял. Ты просто боялся, что Накадзимо не поверит в историю с дезертирами, вот поэтому и прикидывался.
— Что вы такое говорите, благородный господин?! — зарыдал собеседник. — Да я чуть жив остался!
— Хватит! — хрипло прикрикнул аристократ. — Если хочешь, чтобы тебе поверили и хорошо заплатили, прекращай врать! Не то расскажу Накадзимо, как ты его обманул, тогда уж точно больше не встанешь!
— Что вам нужно, господин? — всё с тем же надрывом произнёс сторож усадьбы, но взгляд его из болезненно-рассеянного сделался опасливо-внимательным.
— Когда ты увидел Накадзимо и его людей в первый раз? — спросил землевладелец.
— Позавчера, господин, — понизив голос, сообщил простолюдин.
— С ними была девушка?
— Да, господин, — подтвердил собеседник, добавив со значением: — В мужской одежде.
— Расскажи подробнее: что они здесь делали? — приказал барон.
— Да ничего особенного, — пожал плечами Криворотый, явно озадаченный подобным вопросом. — Их привёл один мой знакомый. Попросил приютить. А мне разве жалко? Лишь бы платили. Господин Накадзимо сказал, что им надо две комнаты. Так я их на второй двор отвёл. Потом баню им истопил, ужин отнёс. И всё. В тот день я их больше не видел. Утром господа Накадзимо и Таниго в город ушли. А их слуга и та девушка здесь остались их дожидаться.
— Ты её видел? — прервал рассказчика Хваро.
— Только когда они пришли, — не задумываясь, ответил сторож усадьбы, пояснив: — Ну, когда мой знакомый их привёл.
— Дальше, — потребовал молодой человек.
— После того как господа ушли, — солидно откашлявшись, простолюдин продолжил: — Ко мне пришёл их слуга и спросил, нет ли здесь такого места, откуда нельзя было убежать…
— Зачем ему такое место понадобилось? — невольно подавшись вперёд, насторожился аристократ.
— Я, господин, не спрашивал, — то ли с гордостью, то ли виновато признался собеседник. — Это не моё дело. Но думаю…
Воровато покосившись на приоткрытое окно и на дверь, он вопросительно посмотрел на знатного гостя.
Криво усмехнувшись, тот достал из кошелька ещё одну серебряную монету.
— Думаю, он там запер ту девушку! — шёпотом выпалил Криворотый.
— С чего ты это взял? — заинтересовался землевладелец.
— Так когда эти злодеи нас туда привели, там, у двери, кто-то всю траву вытоптал, — обстоятельно объяснил сторож усадьбы.
— Но самой её там не было? — решил на всякий случай ещё раз уточнить барон.
— Нет, господин, — подтвердил простолюдин.
— Кто же на тебя напал, и как это случилось? — после недолгого молчания лениво поинтересовался Хваро.
— Мэнэзо Хаторо! — оскалился собеседник.
— Господин Хаторо! — строго поправил его молодой человек. — Забыл, как надо называть благородных людей?
— Да какой он благородный?! — страдальчески скривился Криворотый. — Беглый преступник! Хотел в армии спрятаться от закона! Вы-то, господин, должно быть, не знаете, что господин Хаторо разыскивается за взятки, грабежи и убийства! Он раньше служил в городской страже Есидзе. Все считали его достойным офицером, а на самом деле он каждый день требовал с простых стражников деньги, по ночам со своей шайкой грабил богатые дома и усадьбы. Убил старшего сына одного очень уважаемого землевладельца, а потом ещё своего товарища за то, что тот разоблачил его злодейства!
— И зачем же он на тебя напал? — усмехнулся аристократ.
— Так понятно зачем, господин, — печально вздохнул враз посмурневший сторож усадьбы. — Грабить. Я немножко денег накопил. Так пришлось всё отдать, иначе грозились убить и меня, и жену, и сыновей.
— Но всё же он сохранил тебе жизнь, — назидательно произнёс барон.
— Так-то оно так, — покладисто согласился собеседник, отводя взгляд. — Да только же всё, всё что нажито честным трудом, этим разбойникам досталось! Как теперь жить?!
— Их было двое? — полувопросительно, полуутвердительно произнёс Хваро.
— Двое, господин, — подтвердил простолюдин. — Только второго я не знаю. Молодой, высокий, красивый. Его, вроде как, Ждао звали. То есть, конечно, господин, Ждао. Но он не так сильно лютовал и даже просил Хаторо меня не убивать.