– Конечно, госпожа Нитт.
Он отошел в сторону, чтобы они могли внести в тесную комнату матушку Ветровоск.
– Она ранена, госпожа?
– Ты же знаешь, что в замке вампиры! – выкрикнула Агнесса.
– Да, госпожа.
Тон голоса предполагал, что сей факт услышан и принят к сведению и теперь Ходжесааргх вежливо ждет, когда последуют объяснения, хороший этот факт или плохой.
– Они укусили матушку Ветровоск. Мы должны положить ее на что-нибудь.
– Есть моя кровать, госпожа.
Кровать была маленькой и узкой, предназначенной для людей, которые ложатся спать, только когда смертельно устают.
– Она может немножко запачкаться кровью, – предупредила Агнесса.
– Я постоянно пачкаю ее кровью, – бодрым тоном откликнулся Ходжесааргх. – И пол тоже. У меня есть мази и бинты – в любом количестве, если нужно.
– По крайней мере, мази и бинты не повредят, – кивнула Агнесса. – Э… Ходжесааргх, а тебе известно, что вампиры сосут из людей кровь?
– Правда? Тогда им придется встать в очередь за моими птичками, госпожа.
– И это тебя не беспокоит?
– Госпожа Ягг дала мне огромный тюбик мази, госпожа.
Вот и вся реакция. Ходжесааргху было абсолютно наплевать, кто управляет замком, лишь бы его птиц не трогали. На протяжении многих веков сокольничие занимались крайне важным делом – в частности, дрессировкой ловчих птиц, которая требовала немалых усилий, – ну а управлять государством они предоставляли любителям.
– Она промокла насквозь, – сказал Овес. – Давайте укутаем ее в одеяло или еще во что-нибудь.
– Нам понадобится веревка, – откликнулась Агнесса.
– Веревка?
– Она проснется.
– То есть… нам следует ее связать?
– Что происходит, когда вампир хочет превратить тебя в вампира?
Овес сжал в ладони медальон в виде черепахи и напряг память.
– Кажется, что-то попадает в кровь, – сказал он. – Думаю, если уж они захотят сделать тебя вампиром, ты им обязательно станешь. Иначе быть не может. Тут все дело в крови, а ей сопротивляться бесполезно. Против ты, не против – не имеет значения. Этой силе невозможно противостоять.
– Но она очень упрямая, – промолвила Агнесса.
– Что, очень-очень? – спросил Овес.
Один из убервальдцев, волоча ноги, шел по коридору. Услышав шум, он остановился, огляделся и, не увидев ничего интересного, что могло бы произвести шум, зашаркал дальше.
Нянюшка Ягг вышла из тени и поманила Маграт рукой.
– Нянюшка, извини, очень трудно сделать так, чтобы ребенок все время молчал…
– Ш-ш-ш! На кухне шумно. Ума не приложу, вампиры готовят себе ужин?
– Это для людей, которых они привезли с собой, – прошипела Маграт. – И которые перевозят их мебель. Их-то кормить нужно.
– Ага, как скотину. Думаю, нам стоит просто взять и нагло войти, – сказала нянюшка. – Не похоже, чтобы эти типы отличались оригинальным мышлением. Готова? – Она рассеянно сделала глоток из фляги. – Тогда за мной.
– Послушай, а что будет с Веренсом? Я не могу оставить его здесь. Он ведь мой муж.
– Каковы бы ни были их планы относительно твоего муженька, ты все равно не сможешь им помешать. Даже если останешься здесь, – буркнула нянюшка. – Сейчас главное – унести девочку в безопасное место. Дети – наше все. Кроме того, я ж говорила – ему ничего не грозит. Я позаботилась об этом.
– Каким образом? При помощи ведьмовства?
– У меня имеются помощники и получше. А теперь ступай за мной и веди себя высокомерно. У тебя должно получиться, ты ведь королева. Пусть у них не возникнет ни малейших сомнений в том, что ты имеешь право находиться там, где находишься.
Она вошла в кухню. Убого одетые люди тупо воззрились на нее, словно псы, пытающиеся понять, не ждет ли их в ближайшем будущем какая-нибудь выволочка. На огромной плите вместо начищенных кастрюль госпожи Пышки стоял большой закопченный котел. В нем булькало что-то серое. Нянюшка даже за тысячу долларов не полезла бы туда ложкой.
– Мы просто идем мимо, – резко бросила она. – Занимайтесь тем, чем занимались.
Все молча провожали их взглядами. Но когда нянюшка и Маграт прошли почти всю кухню, из старого кресла, в котором часто восседала госпожа Пышка, навстречу им поднялась худая фигура.
– Вот проклятие, – выругалась нянюшка. – Один из ихних прихлебателей. Он между нами и дверью…
– Дамы! – произнес вампир с поклоном. – Чем могу помочь?
– Мы уже уходим, – высокомерным тоном промолвила Маграт.
– Или не уходите. Одно из двух, – сказал вампир.
– Прошу прощения, юноша, – проворковала нянюшка мягким голоском старой сплетницы. – Откуда ты родом?
– Из Убервальда, мадам.
Нянюшка кивнула и посмотрела на клочок бумаги, который достала из кармана.
– Так, чудесно, чудесно. А из какой конкретно части?
– Из Клаца.
– Правда? Как приятно. Прошу прощения.
Она повернулась к нему спиной, послышался громкий шлепок резинки, и она повернулась обратно с расплывшимся в улыбке лицом.
– Я всегда интересуюсь, откуда приехали люди, – сказала она. – Из Клаца, говоришь? А как называется река в тех краях? Ум? Эх?
– Ах, – поправил вампир.
Нянюшка резко выпрямила руку и воткнула что-то желтое между зубов вампира. Он успел схватить ее и потащил к себе, но нянюшка тут же что было сил огрела его по голове.
Вампир упал на колени, схватившись за горло, и попытался что-то прокричать сквозь зажатый в зубах лимон.
– Предрассудки, суеверия… А ты глянь, как ладно все получилось, – произнесла нянюшка.
Изо рта вампира хлынула пена.
– Нужно еще отрубить голову, – подсказала Маграт.
– Правда? Где-то я видела тесак…
– Может, пойдем, а? – предложила Маграт. – Пока кто-нибудь еще не появился.
– Хорошо. Все равно это был какой-то мелкий вампиришка, – презрительно фыркнула нянюшка. – У него даже интересной жилетки нет.
Ночь была вся в серебре от дождя. Опустив головы, ведьмы побежали сквозь мглу.
– Мне нужно переодеть девочку!
– И лучше всего в дождевик, – пробормотала нянюшка. – Что, прямо сейчас?
– Как можно скорее…
– Тогда нам сюда…
Они нырнули в конюшню. Нянюшка, обернувшись, убедилась в том, что за ними никто не гонится, потом тихо закрыла дверь.
– Но здесь очень темно, – прошептала Маграт.
– А вот когда я была молодой, я всегда детей перепеленывала на ощупь.
– А я предпочитаю видеть, что делаю. Эй… Смотри, свет…
За денниками виднелся тусклый огонек свечи.
Игорь начищал лошадей, которые и так уже блестели, и что-то бормотал в такт каждому движению щетки. Он был явно чем-то обеспокоен.
– Нелепый голоф, йа? Фмешная походка? Да что ефть он понимайт? Выфкочка, нуль без палка! Игорь, прекращайт это, Игорь перефтавайт то… Дети эти шлятьфя везде, шпыняйт-понукайт… Вфему ефть завет. Вот фтарый хозяин это был понимайт! Флуга не ефть раб…
Он обернулся. Клочок соломы медленно падал на землю.
Он снова занялся лошадью.
– Ха! Принофийт это, принофийт то… Никогда ни одна капля уважения, о найн…
Игорь прервался и снял с рукава соломинку.
– …Этот мафтер…
Что-то скрипнуло, свистнул воздух, лошадь встала на дыбы в стойле, и Игорь рухнул на землю. Его голова словно бы очутилась в больших тисках.
– Если я сожму колени, – донесся до него бодрый женский голос, – вполне вероятно, твои мозги брызнут из носа. Но я уверена, что так не произойдет, потому что мы – друзья. Скажи «да».
– …а.
– Думаю, это сойдет за утвердительный ответ.
Нянюшка Ягг поднялась на ноги и стряхнула с платья солому.
– Мне приходилось бывать и на более чистых сеновалах, – заметила она. – Вставай, герр Игорь. Но если ты вдруг надумаешь выкинуть что-нибудь слишком умное, сообщаю: у моей подруги в руках вилы, но она косая, как заяц, так что кто знает, в какую часть тела эти вилы угодят.
– У нее на руках ефть ребенок?
– Мы очень продвинутые женщины, – пояснила нянюшка. – Ориентируемся в современной политике, открыты всем переменам. И одна такая перемена сейчас наступит в этой конюшне. Твоя карета, Игорь, теперь принадлежит нам.
– Карета? – переспросила Маграт. – Мы куда-нибудь собираемся ехать?
– Ночь коварна. Мне не хочется держать девочку на улице, и я не знаю, где мы будем в безопасности. Быть может, к утру сможем добраться до равнин.
– Я никуда не уеду из Ланкра!
– Спасай дочку, – сказала нянюшка. – Спасай наше будущее. Кроме того…
Она склонилась к Маграт и что-то прошептала ей на ушко.
– Но мы ведь не можем быть уверены в этом, – возразила Маграт.
– Ты знаешь, как мыслит матушка, – пожала плечами нянюшка. – Первым делом она позаботилась бы о ребенке, – громко добавила она. – Герр Игорь, запрягай!
– Йа, фрау мафтер, – смиренно ответил Игорь.
– Мне показалось или ты только что пнул мое ведро?[12]
– Найн, фрау мафтер, профто я чувфтвовайт фебя гут, когда приказывайт четливый, твердый, приказной голоф, – откликнулся Игорь, ковыляя за упряжью. – Никакой «пожалуйфта», никакой «бывайт любезным»! Игорь должен знайт, как фтояйт.
– Немного кривобоко? – уточнила Маграт.
– Фтарый хозяин драйт меня каждый день! – с гордостью заявил Игорь.
– И тебе это нравилось?
– Конечно, найн! Но так положеновайт. Он бывайт нафтоящий арифтократ. Я не дофтоин даже лизайт его фапоги…
– Но все равно лизал? – спросила нянюшка.
Игорь кивнул.
– Каждый морген. Придавайт приятный блефк.
– Хорошо, тогда помоги нам выбраться отсюда, и я позабочусь о том, чтобы всю оставшуюся жизнь тебя пороли надушенными шнурками, – посулила нянюшка.
– Большой данке, но я вфе равно хотейт уезжать отфюда, – сказал Игорь, затягивая сбрую на лошади. – Они мне вфе надоедайт! Они нехорошо пофтупайт! Позоряйт вефь наш вид!
Нянюшка вытерла лицо.
– Мне всегда нравились люди, которые высказывают свое мнение честно и напрямоту, – кивнула она. – И я всегда готова протянуть им полотенце помощи… Я сказала, полотенце? Руку, конечно, руку.