– Представляю…
– Хочешь поучаствовать?
– В каком смысле?
– Ну, как компаньон. Или как лицо, как бренд.
– Не знаю…
– Мы думали пиарить это так, что зубная паста – против целлюлита! Здорово?
– Здорово.
– Или повышающая либидо.
– Лучше от целлюлита.
– Ты согласна?
– Нет. Я сейчас не могу. Извини.
– Может, подумаешь?
– Ну, давай подумаю.
Как-то очень быстро стемнело. Луна была такой полной, словно наелась с вечера мучного.
Мы пробыли вместе весь день.
– Ну, пока. – Его глаза смеялись.
– Пока, Пух.
Я старалась держать спину прямо.
– На связи.
– Ага.
Я думала о том, что отменила несколько съемок. Никогда не надо жалеть о сделанном. Но здесь-то как раз о несделанном!..
Моя мама в отличной форме.
Она каждое полнолуние голодает. И еще несколько дней, пока фаза луны не спадет – сидит на диете.
А еще раньше она в это время делала эпиляцию. Именно поэтому теперь необходимость в эпиляции у нее вообще отсутствует.
Она встретила меня с улыбкой.
Приятно.
– Я открыла себе бутылку вина, ничего?
– Конечно, ничего. Мам, зачем ты спрашиваешь?
– Ну, я же не дома…
Раздражение похоже на ежика. Надо подойти к нему по-доброму, и он раскроется и перестанет колоться.
– Мама! – Я улыбаюсь. – Чувствуй себя как дома!
– Но не забывай, что ты,.. – У нее действительно было хорошее настроение.
Я увидела на столе открытую бутылку вина. Красное. Испанское. «Vega Sicilia Unico». Мне подарили на Новый год. С какого-то очень престижного аукциона. Я тогда решила, что это вино – достойное начало для моей коллекции.
– Мама, ты хоть бы позвонила! – Стыдно признаться, я чуть не расплакалась.
– Что?
– Вино. Это коллекционное. Оно же убрано было… Хоть бы спросила… Телефон же есть…
– Ну, так я и знала…
Она сказала это таким тоном, каким я разговаривала с мужем весь год перед разводом.
И так же закрыла за собой дверь.
Могла бы я и промолчать.
В конце концов, у меня есть коллекция ершиков для унитаза. И один из них в виде сердца.
Всего несколько занятий в тренажерном зале, и у меня появились трицепсы.
Эту фразу рука написала сама.
Потому что планировалась совсем другая: «Всего несколько занятий в тренажерном зале, и они надоели так же, как тренер у меня дома». Вот так – честнее.
Он не звонил.
Более того – я позвонила сама Мне столько всего нужно было рассказать ему! Я уютно закуталась в плед, набрала его номер и приготовилась от души поболтать. Как тогда, в «Причале».
Я даже заготовила первую фразу. Я ее немного посолила и даже поперчила. Пока шли гудки, я задумалась, не сбрызнуть ли ее уксусом, поскольку нет предела совершенству. Телефон отключился еще до того, как я попробовала эту фразу на зуб.
Он не взял трубку.
– Мне сделали предложение, представляете? – сообщила моя домработница. – И он сказал, что тоже хочет иметь от меня детей!
– Поздравляю, – ответила я.
– Я видела вас по телевизору. Что это у вас на голове-то было?
– Прическа, Ира, прическа. Хочешь сделать себе такую на свадьбу?
– Да не дай бог! Лучше уж в девках ходить…
– После свадьбы ты увольняешься?
– Что это вдруг? – Ира сделала обиженное лицо и остановилась, раздувая ноздри.
– Ну, просто. Может, он не хочет, чтобы ты работала.
– Это у вас: хочет не хочет. А у нас: надо. У следователей зарплата-то, представляете?
– Не представляю.
– А за SMS спасибо. Ну и крику было!
Так спешила выйти из дома, что забыла кошелек.
Ладно.
Телевидение снимало меня на выставке «Мир искусства».
С двух камер.
Я смотрела на «Элизиум» Бакста.
Такая неброская красота, такие размытые очертания. Как будто я была там. Или кто-то мне рассказывал.
И мне это нравилось.
– Скажите, чтобы стать известной писательницей, обязательно жить на Рублевке?
– Не обязательно. – По замыслу режиссера, я смотрела на картину.
– А какая отличительная черта рублевских девушек?
– Я вам отвечу, если вы мне назовете отличительную черту девушек из Бирюлева.
Это сон. Точно. Это мои сны. Эти цвета, эти линии похожи на мои сны. Так легко и спокойно.
– А говорят, что эту книжку написали не вы? – Микрофон длинный, как нос оператора. Но я не кусаюсь.
Пожимаю плечами. Как объяснить?
Над пропастью письменного стола я страдаю галлюцинациями. С детства. Улыбаюсь:
– Я.
Он не звонит. Я отдавала телефон оператору – ни одного пропущенного звонка.
Я – эксперт на съемке «Шоу рекордов Гиннесса». Российских.
Мне так удобнее: целый день или телевидение, или газеты. Не смешивать и не сбалтывать, как говорил Джеймс Бонд.
Человек с накачанными мышцами спины сожрал 37 тараканов.
Они сыпались с его руки, разбегались в разные стороны, он преграждал им дорогу ботинком, ловко подхватывал с пола и засовывал в рот.
По-моему, он их не жевал.
Надеюсь, что я улыбалась. В камеру крупным планом.
Мировой рекорд был – 36 тараканов. Мы его побили.
Наверное, я должна была испытывать гордость. Меня подташнивало. После съемки мне дали кофе. Тараканы активно шевелились у меня во рту.
В ресторане НТВ снимало мой обед с подружкой. Подружкой была Катя.
В каждой ложке супа, который я гламурно отправляла в рот на крупном плане, жирно плавал, перебирая ножками, черный усатый таракан.
– Звук не пишем? – интересуюсь я.
– Нет! – кричит режиссер. – Но вы разговаривайте о чем-нибудь, мы потом интервью подложим. И жестикулируйте! И иногда – официанта в кадр.
– Я влюбилась! – Катя зажмурила глаза.
– Отлично! – похвалил режиссер.
– В кого? – негромко спросила я.
– Не поверишь! – Она снова зажмурилась.
– Хватит! – не одобрил режиссер. – Давайте другие эмоции!
– Кто? – настаивала я, активно размешивая суп ложкой и улыбаясь.
Катя захихикала.
– Стриптизер. Ну, стриптизер он.
– Да ладно!
– Ему 26.
– Ух ты!
– Отлично, девушки, еще поживей!
– И прямо влюбилась?
– Ага. Я думала, со мной уже такого никогда не случится.
– Ну, ты даешь. А он?
– Он без ума от меня. Я сейчас к нему еду.
– Симпатичный?
– Бот такой огромный! – она взмахнула руками.
– Эту эмоцию еще раз! Повторяем! Катя снова взмахнула руками.
– Вот такой большой! Я так счастлива!
– Познакомишь?
– Попозже. А то он сейчас всех стесняется.
– Все, девушки, спасибо!
Я с удовольствием отодвинула тарелку с супом.
Занялась аутотренингом – представила себе, что таракан, которого я сейчас проглочу, – последний.
Проглотила.
Вроде все.
Максимум – усики остались. Я их выплюнула. Они неприятно щекотали щеку.
Припарковалась в Крылатском, возле магазина звукозаписи.
Раньше я в таких только в Америке бывала.
– Чем могу помочь? – Менеджер.
– Мне песня одна нужна, но я только несколько строк помню.
– Кто исполняет?
– Не знаю.
– Ну, напойте! – Менеджер был похож на Серого Волка.
Игрушечного.
Его хотелось щелкнуть по носу.
– Ой, – я застенчиво опустила глаза.
– Ну же! – Мне казалось, что он сейчас проскандирует, ударяя барабанными палочками друг о друга: «Раз-два-три, и!..»
Мне бы помогло.
– У меня голоса нет.
– Не важно.
– Дождик плачет, листья шуршат, – проговорила я вялым речитативом, – что-то там, и плачет душа.
– Не знаю. – Он нахмурился.
Я покраснела.
Взял какой-то диск, Надел на голову наушники, послушал.
– Нет, – покачал головой. – Как там? Еще раз?
Будь что будет, я отчаянно пропела:
– Плачет дождик, в листьях шурша-а-а,
И, как дождик, плачет душа-а-а-а.
– Так-так. – Он с ловкостью практикующего фокусника менял диск один за другим и вдруг воскликнул: – Я понял! Это группа «Премьер-министр»! – и передал мне наушники.
Я стояла в наушниках и радостно улыбалась.
– Она?
Я кивнула.
– Случайно вспомнил.
– Спасибо, – сказала одними губами.
Дослушала до конца.
Отдала ему наушники.
– До свидания. – Улыбнулась.
– Так вы брать будете?
– Нет. – Опять улыбнулась.
– А я вашу книгу читал! – крикнул он мне вдогонку.
– Спасибо! – обернулась и улыбнулась в третий раз.
Такое пронзительное ночное небо! Так необычно для поздней осени.» Звезды кажутся золотыми рыбками, пойманными небосводом. Хочется загадывать желания.
Я вернулась и купила диск.
Было в этих отношениях что-то такое, что и пугало, и притягивало.
Как чужое горе. Как дверь, за которой кто-то застрелился.
Радуйтесь, Александр. Мне захотелось слушать группу «Премьер-министр».
Радуйтесь, если хотите.
Мне в общем-то все равно.
Такой странный номер: 755-55-55. Ответила. «Алло» из первой группы. Тем не менее. С надеждой.
– Ну что, соскучилась?
Незнакомый голос.
– С кем я говорю? – Уже поняла, что явно не с тем, с кем хотелось бы.
– Не узнаешь меня? Это плохо. Ты лучше меня не расстраивай. Вот так сразу.
– Что вы хотите?
– То, что я хочу, я – получу. Можешь не сомневаться, сучка…
Я выключила телефон.
Идиот какой-то.
Неприятно.
У меня есть его номер. Попрошу кого-нибудь перезвонить.
Неприятно. Неприятно. Неприятно.
Сидела в машине и в четвертый раз слушала песню про дождик.
Мне приснилось смертельно бледное небо.
4
Когда журналист улыбался, его лицо было похоже на тыкву во время Хеллоуина. Я даю интервью во «Fresco»?
– Вы такая хорошая, я, честно говорю, ожидал увидеть вульгарную особу с Рублевки!
– Спасибо.
Через 20 минут должна была приехать Регина.
– Ну, вот, скажите: а вы бы могли выйти замуж за бедного? Или он обязательно должен быть миллионером?