ужия, но не было и страха. Тогда они загнали нас в большой сарай и стали обыскивать. Потом вдруг солдаты начали подметать метлой пол, чтобы можно было, не пачкаясь, лечь на живот у своих пулеметов. А затем все происходило очень быстро. Началась стрельба, затем наступила тишина, жуткая тишина… Переговариваясь между собой, они подходили ближе, и вот я слышу, как заряжаются карабины: клац-клац. Эти звуки я не забуду никогда. И снова раздались выстрелы по рядам. Добивали тех, кто был еще жив. Я почувствовал ноги на моем плече, которое выступало среди тел. И снова выстрел. Он поразил Жозефа, лежавшего на мне. Своим телом он спас мне жизнь».
Дикман приказал расстрелять 180 мужчин, а более 440 женщин и детей были сожжены в сельской церкви. Преступление в Орадуре, несмотря на некоторые невыясненные обстоятельства, было настолько очевидным, что даже Объединение ветеранов войск СС в одной из своих публикаций после войны было вынуждено признать, что в данном случае командир роты стал жертвой собственных патологических наваждений.
Вскоре после этой кровавой бойни Дикман и большинство его подчиненных погибли в боях за Нормандию. Конечно, армейские соединения вермахта тоже выполняли указания о «решительных мерах», причем подавление партизан силой оружия все чаще превращалось в кровавые расправы над беззащитным гражданским населением. 30 июня 1944 года немецкий генерал, командующий 56-м резервным корпусом, констатировал: «В ходе операции по уничтожению бандитов армейские части в крайне безответственной форме занимались грабежами, насилиями и бессмысленными разрушениями. Такие постыдные действия позорят давнюю репутацию честно и достойно сражающегося солдата Германии».
Таким образом, кровавая резня в Орадуре — не единственный эпизод злодеяний нацистов, но беспрецедентный по своей жестокости. Эта констатация полностью отражает характер военных преступлений войск СС. Они не были одиноки в своих зверствах, и различие между вермахтом и войсками СС выражалось не столь явно, как это часто изображается. И все же войска СС своими злодеяниями намного превосходили соединения вермахта. Это относится как к борьбе с партизанами, так и к уничтожению военнопленных.
К 20 июля неравная борьбе на фронте с далеко превосходящими вооруженными силами союзников неумолимо стала приближаться к концу. За несколько дней перед этим ценой неимоверных усилий дивизиям СС «Лейбштандарте Адольф Гитлер» и «Гитлеровская молодежь» удалось отразить крупное наступление англичан на город Кан. И теперь обе эти дивизии, что называется, дышали на ладан. Командиры соединений прекрасно понимали, что окончательный разгром не за горами и сопротивление многократному материальному превосходству союзников долго продолжаться не может. Смирившись с неотвратимой перспективой поражения, главнокомандующий группой армий «Б» докладывал Гитлеру: «Держимся из последних сил, и если срочная помощь коренным образом не облегчит наше положение, остается одно — достойно умереть». Бессмысленность приказов на продолжение войны понимал не только такой военачальник как Роммель. В этом отдавали себе отчет и боевые генералы. В ночь с 15 на 16 июля Роммель встретился с командиром 2-го танкового корпуса СС Вильгельмом Битрихом, который из-за своей резкой критики был для Гиммлера как бельмо в глазу, но имел репутацию незаменимого военачальника.
Битрих негодовал: «Я знаю обстановку не только в Нормандии, господин фельдмаршал. Я знаю и то, настолько плохо обстоят дела на Восточном фронте. О каком-либо целеустремленном управлении войсками там не может быть и речи. Все, что там сейчас творится, можно назвать примитивным латанием дыр». И далее: «В верхах не осознают грозящей опасности, потому что не имеют общего представления о положении дел и не способны правильно оценивать обстановку. Я лично вижу каждый день, как бессмысленно гибнут молодые люди, потому что ими плохо руководят. Поэтому впредь я не собиралось выполнять бестолковые приказы, а буду действовать согласно обстановке».
Начальник штаба Роммеля генерал Шпейдель считал, что и генералы Пауль Хауссер и Зепп Дитрих внутренне тоже были готовы отойти от Гитлера.
А руководство войск СС готово ли было поддержать группу заговорщиков 20 июля? Нет. Совершенно очевидно, что нет. При всех попытках зондажа со стороны Роммеля и других речь всегда шла лишь о том, как противостоять безумным приказам Гитлера на продолжение войны любой ценой и каким образом (что было бы еще лучше) лишить его верховной военной власти. Однако никогда не возникало мысли о возможности государственного переворота или покушения на фюрера. Так, Хауссер, хотя и не выдал своего начальника штаба Геро фон входившего в круг заговорщиков, но дал ему понять, что он лично, как один из руководителей СС, все еще сохраняет верность к Гитлеру.
Несмотря на недовольство, войска СС ни разу не выступили августа Пауль Хауссер, к этому времени ставший командующим 7-й армии, приказал перейти в контрнаступление, которое быстро захлебнулось в огне массированных бомбардировок союзников и привело к тому, что основной контингент личного. состава и техника попали под Фалэ в «котел». По заявлению генерала Эбербаха, Хауссер сознательно искал для себя убежища в слепом повиновении Гитлеру, все остальное ему уже было абсолютно безразлично. Говорят, что лишь в последние минуты Битриху все же удалось пробить брешь в котле, из которого и вырвались более 40 000 немецких солдат. То, что Гитлер назначил Хауссера командующим армией, свидетельствовало о возросшем профессиональном уровне боевых генералов СС. Даже назначение Хауссера преемником Роммеля на посту главнокомандующего группой армий «Б» было предусмотрено, но не осуществилось только из-за противодействия со стороны фельдмаршала Клюге.
1 августа Гитлер присвоил звание обергруппенфюрера СС, то есть генерал-полковника, старому рубаке Зеппу Дитриху, а через пару недель назначил его командующим заново сколачиваемой 6-й танковой армии. И чем ближе был конец войны, тем меньше он доверял (особенно после покушения 20 июля) вермахту и тем больше уповал на мнимую надежность дивизий СС.
Когда после покушения на фюрера Гиммлер был назначен командующим резервными войсками СС, проблемы призыва в дивизии СС уже не существовало. Поэтому в пожарном порядке в войска СС были переброшены несколько тысяч военнослужащих из ВМФ и ВВС. Эта вынужденная мера помогла несколько пополнить сильно поредевшие боевые порядки тех дивизий СС, которые, будучи сильно потрепанными в боях, все же смогли в сентябре добраться до родных границ. Из последнего призыва молодежи 1928 года рождения в войска СС в 15945 году было направлено 17,3 % от общего числа призванных в армию, то есть как никогда ранее много.
В сентябре 1944 года фельдмаршал Монтгомери попытался в смелом броске через Голландию силой распахнуть ворота на территорию империи. Три воздушно-десантные дивизии союзников должны были захватить мосты через Маас, Вааль и Рейн. 2-й танковый корпус под командованием группенфюрера СС Битриха встал на пути штурмующих и уничтожил под Арнхеймом большую часть 1-й британской десантной дивизии. При этом имел место редкий жест человечности со стороны немцев в этой жестокой войне. Дивизионный врач англичан попросил Битриха еще до окончания боев дать разрешение на оказание медицинской помощи 2200 британским солдатам, получившим ранения в ходе операции. Битрих просьбе внял.
Было специально объявлено перемирие на два часа, чтобы произвести передачу раненых, получивших первую медицинскую помощь со стороны медперсонала дивизии СС «Хоэнштауфен».
Несмотря на ожесточенное сопротивление, союзные войска повсеместно вышли на границы империи. Гитлер сам назвал успешную высадку союзных войск судьбоносной для исхода войны. Теперь это сражение было проиграно, поражение Германии стало абсолютно очевидным, несмотря на то, что немцам на короткое время еще раз удалось остановить у границ государства продвижение союзников в глубь Германии.
Даже такой фанатичный ветеран СС, как Курт Мейер, заявил, попав в плен в сентябре 1944 года, что наступило время, когда «пора заканчивать». Гитлер же, наоборот, об этом не помышлял.
После потери Франции его не оставляла идея проведения крупного контрнаступления на Западе.
Как только фронт был стабилизирован, он приступил с завидным упорством к подготовке наступательной операции, взяв бразды военного правления в свои руки. Последние командиры крупных соединений не верили в спасительный успех из-за полного господства в воздухе авиации союзников и катастрофической нехватки горючего для боевой техники немцев. Но «величайший полководец всех времен» знал, что делать. Он решил повторить успех наступления на Запад в 1940 году, произведенный когда немецкие танковые дивизии неожиданно прорвались через Арденны к Седану, переправились через Маас и обрушили весь фронт союзных войск. И теперь этот сокрушительный удар должен был повториться. 22-м дивизиям, среди которых было восемь танковых, предстояло молниеносно пересечь Арденны в западном направлении, достичь Антверпена и окружить войска союзников на юге Голландии. Гитлер надеялся, что плохая зимняя погода помешает активным действиям вражеской авиации. Кроме того, наступающие немецкие войска должны были захватить склады с горючим противника и таким образом удовлетворить свои потребности в бензине.
Роль клина отводилась 6-й танковой армии СС, которая в составе четырех дивизий должна была первой выйти к Антверпену. Гитлер собрал в один кулак все, что еще имелось в его империи из людских резервов и вооружения. Потрепанные в боях части получили новую технику и людское пополнение, срочно были сформированы новые мотопехотные дивизии народного резерва. Впервые было увеличено количество тяжелых «королевских тигров» для обеспечения непрерывного наступления своих войск, а в дивизии «Лейб-гвардия Адольф Гитлер» были созданы несколько ударно-штурмовых отрядов, в задачу которых входило прокладывание путей войскам на узких дорогах в Арденнах.
Наиболее боеспособный ударно-штурмовой отряд возглавил оберштурмбанфюрер Йоахим Пейпер, типичный представитель молодых офицеров СС. На Восточном фронте он заслужил репутацию выносливого, отчаянного и жестокого командира- танкиста, который имел много боевых наград.