— Атмосферное электричество, — выговорил бледный как призрак Чарли. — Помехи…
Будто в ответ, вспышка молнии прорезала комнату мертвенно-белым лучом. Дико закричала миссис Раст, указывая пальцем за окно; грянуло, и она захлебнулась воплем, задыхаясь и пуча глаза.
— Он здесь, — громко сказала Лу и убрала затекшие руки со стола.
Казалось, вспышка молнии выжгла сетчатку. Лу зажмурилась, и перед глазами поплыли зеленые в пурпурном ореоле пятна, а на их фоне — то, что увидела на мгновение несчастная миссис Раст: лицо старого колдуна, перекошенное то ли беззвучном криком боли, то ли злобной ухмылкой. Зеленые пятна все не исчезали; напротив, они становились все плотнее, и вот уже Лу видела освещенные утренним солнцем кусты пурпурных роз между мастерской и стеной, окружающей усадьбу, и Чарли, копавшегося в механическом курьере. Она смотрела на него из-за стены. Смотрела глазами туземного колдуна…
— Не мочь, — сказал колдун со странной смесью сочувствия и удовлетворения. Чарли вздрогнул от неожиданности, чуть не уронил отвертку в недра Болванщика и уставился на старика снизу вверх, задумчиво шевеля челюстью. — Сами не ходить, — развил мысль колдун.
— Не ходят, — машинально поправил Чарли.
— Могу сделать, чтоб ходить, — заявил колдун. — Хочешь?
— Еще чего, — пробормотал Чарли и на всякий случай спрятал отвертку за спину.
— Это не трогать, — ткнул пальцем колдун. — Магия. Сами ходить, как хочешь. Хочешь?
— Хочу, хочу, — нетерпеливо ответил Чарли, теряя интерес к разговору.
— Я помочь мастер Чарли. Договор?
— Угу, — кивнул Чарли и погрузился в потроха механического курьера.
Все тот же вытоптанный, отравленный машинным маслом пятачок на заднем дворе, — другой день, пасмурный, и розы почти отцвели, но Чарли по-прежнему ковырялся в механизме. Только теперь в его глазах была не безнадежность, а азарт и нетерпеливое ожидание. Что-то наконец сдвинулось в запутанных механизмах. Он чувствовал, что вот-вот найдет решение, которое сдвинет его с мертвой точки.
— Ты платить за коз, — донеслось из-за стены.
Чарли дернулся и прищемил палец. Что за манера — подкрадываться так тихо?! Инженер досадливо дернул плечом — он совершенно не собирался отвлекаться на навязчивого старика.
— Платить за коз, мастер Чарли, — терпеливо повторил колдун, удобно опираясь на серую каменную кладку и явно собираясь задержаться надолго. — Я помочь.
— Что за бред, — пробормотал Чарли.
— Козы уметь ходить везде. Твои машины ходить везде — духи коз внутри. И чуть-чуть дух носорог, и дух гепард. Но нет дух — нет жизнь, козы сдохли. Я тебе помочь, ты платить пастух.
Чарли наконец разобрал, что несет старик, и рассмеялся:
— Как мило! Вы считаете, что помогли мне с помощью магии?
— Ходить? — колдун ткнул пальцем в автомат.
— Скоро ходить… тьфу, начнет ходить. Но это — наука. Спасибо, конечно, что позаботились, но…
— Платить?
— Еще чего!
— Две коза! Пастух сердится.
— Послушайте, вы, наверное, славный старикан, и я не хочу вас обижать, но…
Ночь. Тропа на Матоди. Заяц и Болванщик пыхтят, готовые к первому старту, и пар белесыми щупальцами вьется в овраге. Чарли подтягивает последние винты, но на его лице — ни радостного ожидания, ни энтузиазма. Глаза бегают, как у нашкодившего мальчишки, и когда на тропе появляется колдун, Чарли виновато втягивает голову в плечи.
— Принести кровь? — тревожно спрашивает колдун. Чарли, встряхнувшись, упрямо выпячивает челюсть и качает головой.
— Слушайте, я рад, что вы так интересуетесь механикой, — цедит он, — я даже готов поучить вас кое-чему на досуге. Но сейчас…
— Без крови нет, — перебивает колдун. Он напуган, напуган всерьез, он с ужасом косится на мощные сочленения металлических лап, на блестящие медью котлы, на торчащие рогами рычаги управления. — Мне не платить, не надо. Платить духам кровь. Не платить — взять сами.
Чарли сердито выпрямляется.
— Послушайте, не надо меня запугивать. Я образованный человек, инженер. Я не собираюсь тайно резать на кухне кур, как… как…
Чарли машет рукой и, решительно нахмурившись, сдвигает рубильник.
Лу видит это глазами колдуна. Она видит, как духи просыпаются в недрах машин — духи коз, умеющих пролезть где угодно, и дух носорога, которого невозможно остановить, и дух гепарда, быстрее которого никого нет на свете. У них мощные скелеты из меди и стали, у них раскаленные поршни вместо сердец, их мускулы вырезаны из крепчайшего в мире дерева. Они голодны. Они очень голодны. Их пробудили, но не позаботились накормить, но они могут добыть себе кровь сами…
Лу чувствует, как немощное тело колдуна надрывается в последнем усилии — бежать, бежать… тощие ноги слабеют, сердце беспорядочно колотится о ребра. А потом чудовищная лапа заточенного в машину духа обрушивается на его хрупкий лысый череп.
…— Ты!
Лу забилась в последней судороге и обмякла, вжимаясь в угол столовой. Бессвязные выкрики затихли, и теперь она только тихо всхлипывала. Саймон взял ее безвольную руку, нащупал пульс.
— Успокойтесь, Луиза. Это всего лишь гроза. У всех у нас разыгрались нервы. Слышите, она уже уходит, и дождь скоро стихнет…
— Нет!
— Это совершенно неприлично, — проскрежетала миссис Кулхауз. — Ваши обвинения абсолютно неприемлемы, даже непристойны.
— А ты говорила, что будет забавно, — укоризненно сказал жене Додо, и та ответила ему яростным взглядом.
— Он говорит, Чарли знал, — речитативом проговорила Лу, глядя в пустоту. — Он говорит, Чарли все это время знал, что ему помогает магия, просто не хотел платить…
— Конечно. Зажал пару шиллингов за дохлых коз, — фыркнул Саймон. Лу переплела пальцы, стиснула изо всех сил. Боль отрезвляла. Она снова чувствовала свое тело, могла управлять своими мыслями и действиями — но по-прежнему не владела собой. Дух колдуна, пробужденный глупой шуткой, жил в ней, и совершенно невозможно было слушать его. Но и ослушаться — невозможно.
— Он говорит, Чарли принял его помощь. Они работали вместе, хотя Чарли делал вид, что нет. Он говорит — Чарли ни разу не спросил, почему он помогает. Принимал это как должное. Он говорит… — Лу застонала, закусывая губу, но нечто внутри было сильнее. — Вы думаете, что духов не существует, что бог один и он белый. Вы учите этому детей. Но эти машины, магические машины — заставят вас перейти на нашу сторону, — она болезненно замотала головой. Прядь волос выбилась из прически и прилипла к влажной от пота и слез щеке. — Его сторону, — сдавленно поправилась она.
Саймон вдруг расхохотался — громко, искренне, как школьник, хлопая себя ладонями по коленям. Он хохотал, топоча и утирая слезы, в зловещей, осуждающей тишине, пока наконец не смог выговорить:
— А старикан и правда был идиотом. Он говорит — магия, а Чарли — наука. Да кто ж заметит разницу?! А поверят-то Чарли.
— Вот только не надо выставлять нас невеждами, — насупился Додо.
— Да уж, — подхватила миссис Раст и тут же непоследовательно добавила: — Чарли, милый, ну что вам стоило зарезать пару кур?
— Чего?! — задохнулся Чарли. До сих пор он сидел, вцепившись в стоящие дыбом волосы, и, казалось, был близок к безумию, но упрек миссис Раст как будто привел его в себя. — Да… да — всего! Уподобиться этим… Кем бы я был, послушай я бредни старого маразматика? Кем бы мы все были?! Вы что, не понимаете? Все, что мы делаем… — он решительно встал и официально обратился к Расту. — Майор! Возможно, пытаясь не допустить сомнительной ситуации, я повел себя не вполне как джентльмен. Если вы считаете, что должны предъявить мне обвинение…
— Бросьте, Чарли, — отмахнулся тот. — Джентльмен — не джентльмен… мы ж о туземце говорим, в конце концов. Старикан, наверное, сам нажал на какую-нибудь кнопку. Неосторожное обращение со сложными механизмами… Невесело, конечно, но состава преступления нет. Сам виноват.
Лу болезненно всхлипнула. Ее разум метался, как загнанный зверек, — все смешалось в кучу: представления о долге, о справедливости, о приличиях, и о том, как вести себя в обществе… Этого само по себе хватило бы, чтобы разорвать душу на части, и спастись можно было только одним способом: поступить так, как велит долг. Извиниться за необъяснимый припадок, вызванный грозой. За излишнюю чувствительность и слабые нервы. Этого требовала от себя Лу; этого требовали от нее люди, с которыми она жила и работала бок о бок не один год, — люди, смотревшие на нее сейчас с осуждением и тревогой. Саймон был прав: гроза уходила, и дождь почти закончился. Беда была в том, что разъяренный, растерянный колдун, крушащий разум Лу, никуда не делся и вопил от гнева и бессилия. Лу закрыла глаза, но его крик не стих. Дух, взывающий об отмщении…
— Мастер Чарли убил меня, — произнес колдун ее губами. Лу со стоном зажала себе рот, но слова рвались сквозь пальцы. — Вы должны наказать мастера Чарли.
— Вам надо принять успокоительное и лечь в постель, — сухо сказала миссис Кулхауз. — Завтра, когда вы придете в себя, мы обсудим ваш отъезд. К сожалению, после сегодняшнего инцидента мой супруг не сможет дать вам рекомендации. Я считаю, что благоразумие — неотъемлемое качество преподавателя, а вы не обладаете им в полной мере. Так что, думаю, вам надо поразмыслить над тем, чтобы сменить профессию. Сестра Джойс вас проводит.
— Спасибо, — тихо ответила Лу.
Через полчаса мужчины расположились на веранде. Кресла-качалки, увесистая бутыль, сигары, — то, что надо, чтобы по-человечески завершить нелепый день. Слуга налил виски и беззвучно удалился.
— Ну и вечерок, — выдохнул Саймон и вытянул ноги. Отхлебнул виски, зажмурился. — Ну и вечерок.
— Зайца с Болванщиком, наверное, придется разобрать, — пробормотал Чарли.
— Да уж, пожалуйста, — беспокойно откликнулся Додо. — А то мало ли, котел взорвется… эта современная техника — опасная штука.
— Пожалуй, пойду спать, — пробормотал Чарли и залпом прикончил стакан. — Что-то устал.