— Ну да, — откликнулся Холмс. — Теперь одной опасностью на ночных улицах меньше.
— Я все еще не совсем понимаю, Холмс. Они повинны в этом убийстве, разве нет?
Холмс улыбнулся снова:
— Дорогой Ватсон! Насколько мне известно, Рипперы никогда не обращали свою ярость против своих собратьев-марсиан. Они расисты, друг мой. Не зафиксировано ни одного случая убийства ими своих сородичей.
— Но, быть может, они так наказывают тех, кто добровольно идет на сотрудничество с людьми?
— Марсиане вообще не склонны к сотрудничеству с людьми и на контакты с властями идут лишь при крайней необходимости, — ответил Холмс. — Так что идейных коллаборационистов среди них нет. Наказывать Рипперам некого. Наш сегодняшний визитер в смокинге — вынужденная и необходимая для выживания чужаков мера. И даже он — не коллаборационист.
— Может, нам просто ничего о них не известно как раз потому, что Рипперы добираются до них прежде, чем те успевают каким-то образом проявить свою лояльность приютившему их человечеству? — спросил я.
— Не думаю. Рипперы — фанатики-реваншисты. Поэтому их акции всегда направлены на людей. Убийства, изъятие органов, межвидовое хищничество… Будучи бессильны изменить существующее положение дел, Рипперы используют то единственное оружие, которое эффективно в их борьбе: страх. До недавнего времени это срабатывало. Но сегодня кто-то заставил всех думать, что Рипперы переступили черту, убив своих же сограждан. Марсиане не убивают марсиан, Ватсон. Собственные жизни и жизни соплеменников для них священны. Кто-то подставил наших потрошителей, заставив всю резервацию поверить, что они нарушили табу.
— И что теперь будет? — спросил я.
Холмс пожал плечами:
— Никто не знает, что на самом деле происходит внутри стен гетто, когда поблизости нет ни одного полисмена. Но я полагаю, что марсиане, озабоченные выживанием во враждебной для них среде, и раньше были не особенно терпимы к Рипперам, деяния которых бросают тень на всех инопланетян. А теперь… Кто бы ни совершил сегодняшнее преступление, он вольно или невольно настроил против Рипперов все население марсианской колонии Лондона — и всех других алиенских резерваций Британии, Европы, всего мира! Неведомо как, но новости среди инопланетян распространяются на удивление быстро. Думаю, мы не скоро еще услышим о Рипперах, мой друг. Еще до завтрашнего утра хрящи тех, кого сородичи даже только подозревают в сопричастности к секте, будут глодать бродячие собаки. Это я вам гарантирую. Кто бы ни был наш преступник, своим злодеянием он сослужил человечеству добрую службу — пусть даже это и ужасно по отношению к марсианам.
— Но кто же совершил это чудовищное злодеяние? Это убийство, Холмс? — вскричал я.
— Немного терпения, дорогой Ватсон, — ответил Холмс. — Дело практически раскрыто, и спешить нам больше нет нужды. Кроме того, убийства-то никакого и не было.
— Как — не было? — Я потерял дар речи.
— Друг мой! — проникновенно сказал Шерлок Холмс. — Я вижу, что констебль Питкин, отправленный мною полчаса назад с неким поручением, это поручение выполнил и возвращается сюда. Сейчас подойдет Лестрейд, и через минуту-другую вы получите ответы на все свои вопросы.
Дюжий констебль приблизился к нам и почтительно откозырял моему другу.
— Вот джентльмен, которого вы хотели видеть, сэр, — сказал он.
Констебля сопровождал невысокий, похожий на мышонка человек в форме Таможенной службы Его Величества.
— Позвольте представить вам мистера Джебедайю Ханта, джентльмены, — сказал Холмс. — Мистер Хант, благодарю вас, что смогли уделить нам немного своего времени. От имени Скотланд-Ярда в лице шеф-инспектора Лестрейда и от себя лично приношу извинения за то, что пришлось оторвать вас от работы.
— Это мой гражданский долг, сэр, — Хант облизнул губы. Его глубоко посаженные глаза смотрели исподлобья, и во всем облике чувствовалась некоторая напряженность.
— Господин Хант — инспектор таможенного терминала порта, — продолжал Холмс. — Характеризуется коллегами, как исполнительный и трудолюбивый работник.
— Благодарю, сэр, — Джебедайя Хант несколько расслабился и даже приосанился.
— Кроме того, по счастливому для нас стечению обстоятельств именно мистер Хант является настоящим хозяином интересующего нас склада, — невозмутимо продолжал Холмс. Он не сводил с Ханта спрятанных за темными очками глаз. — Он попытался, и весьма изобретательно, скрыть этот факт, но в наш век всеобщей доступности информации сделать это не так-то просто. Еще сложнее провести мисс Хадсон и ее механическую помощницу. Думаю, что озвучу общее мнение, если выскажу надежду на сотрудничество мистера Ханта со следствием.
Джебедайя Хант затравленно оглянулся по сторонам. Вокруг маячило десятка полтора полицейских, и еще один дышал ему в затылок.
— Конечно, — выдавил Хант.
— Вот и прекрасно, — кивнул Холмс. — Тогда перейдем к интересующим собравшихся здесь джентльменов вопросам. Вопрос первый: где они?
Хант побледнел. Ноги его подкосились. Он весь обмяк и непременно упал бы, не поддержи его констебль Питкин.
Лестрейд, хмыкнув, извлек из кармана своего клетчатого пальто флакон с нюхательной солью. После пары вдохов Хант пришел в себя.
— Я повторю свой вопрос, — как ни в чем не бывало продолжил Холмс. — Итак, мистер Хант?
— В ящике моего стола в конторе, — прохрипел Хант.
У всех собравшихся вырвался вздох изумления. У всех — кроме Шерлока Холмса.
— Констебль, — обратился он к Питкину, — не думаю, что мистер Хант сделает попытку бежать, усугубив тем самым тяжесть своего и без того незавидного положения. — Хант с усилием помотал головой. — Вот и хорошо. Я попрошу вас произвести процедуру изъятия, констебль.
— Слушаюсь, сэр! — и Питкин исчез.
— А теперь расскажите все по порядку, голубчик, — сказал Холмс. — С чего все началось?
Хант сглотнул и начал свой рассказ.
— Около года назад ко мне пришел один из этих спрутов, — говорил Хант, а все мы слушали его, стараясь не упустить ни словечка. — Он искал человека в порту, способного помочь ему в некоем деликатном деле…
— Человека, который мог бы дать временный приют его соотечественникам-спрутам? — усмехнулся Холмс. — Небескорыстно, я полагаю?
— Вам, похоже, все известно, сэр, — потерянно молвил Хант. Выглядел он жалко.
— Не сомневайтесь, — ответил Холмс. — Что он предложил вам?
— Вы ведь и сами знаете, сэр. Жемчужину.
— Жемчужину. Ну конечно, — ни к кому не обращаясь, сказал Холмс.
— Огромную черную жемчужину. Не фальшивку, клянусь! Сказал, что в случае успеха я получу еще. Я отчаянно нуждался в деньгах, сэр!
— Карточные долги. И опий. Ну разумеется, — сказал Холмс.
Хант сник окончательно, но продолжал:
— Склад достался по наследству моей жене, в девичестве — Пендергаст. Мне показалось хорошей мыслью использовать его, только не напрямую, а через подставных арендаторов. Он стоит совсем рядом с причалом, так что не будет лишних глаз, и достаточно большой…
— …Чтобы вместить семью марсиан в тридцать три головы числом? Две семьи? Три?
Хант опустил глаза.
— А при чем здесь близость к воде? — вмешался Лестрейд. — И зачем вообще марсианам скрываться в подобном убежище?
— Дорогой мой шеф-инспектор! — сказал Холмс. — Должен поздравить вас с началом Второго Нашествия марсиан. Те нелегальные иммигранты, которых привечал у себя наш заботливый мистер Хант, прибыли в Великобританию прямиком из межпланетного пространства. Желтая пресса совершенно правильно истолковала смысл всех этих «зеленых метеоров». В Ла-Манш действительно падают марсианские транспортные цилиндры, Лестрейд, а береговая охрана и служба миграционного контроля не то спят, не то погрязли во взятках и преступно закрывают на это глаза!
Мы встретили эту новость ошеломленным молчанием.
— Глубина реки у причала позволяет подойти к берегу субмарине, — продолжал Холмс. — Подводное плавание наиболее безопасно для контрабандистов. Похоже, мы имеем дело с прекрасно отлаженной преступной сетью, Лестрейд. Безопаснее всего для пришельцев высаживаться по ночам и в море, вдали от человеческого жилья. Их цилиндры тонут, и марсиане прибывают в наш мир голыми, безо всего. Здесь их встречают ловкачи вроде нашего мистера Ханта и по отработанным каналам переправляют на Острова и материк. У них нет ни документов, ни нумерованных браслетов — ничего. Время, потребное на их выправление, иммигранты проводят в убежищах вроде этого.
Хант избегал смотреть в сторону склада. Его трясло.
— Вы имели со всего этого стабильный нелегальный доход, мистер Хант. Что же заставило вас пойти на убийство? — строго спросил Холмс.
Хант разрыдался. Зрелище было отвратительным.
— Я полагаю, неумеренность и долги, — вздохнул Холмс. Хант часто-часто закивал.
— Чем вы отравили их? — спросил Холмс.
— Углекислота, — глухо ответил Хант. Он был совершенно раздавлен.
— Отравлены? — спросил я, не понимая ровным счетом ничего. — Кто?
— Марсиане, разумеется. Не думаете же вы, Ватсон, что их сон настолько крепок, что они не проснулись бы, когда наш друг начал резать их ножом? Мистер Хант, дождавшись, когда несчастные марсиане, утомленные межпланетным полетом и путешествием в тесноте отсеков субмарины, забудутся сном, и пустил газ в систему пожаротушения склада. Я нашел недавно врезанный в трубу клапан, мистер Хант. Находчиво. Боюсь, идея превращать безобидные с виду помещения в камеры смерти таким вот незамысловатым образом еще не раз посетит человеческие умы. Что было потом, мистер Хант?
— Я выждал час, — отвечал Хант. — Потом вошел внутрь, в кислородной маске для надежности. Проверил их всех. Ни один не шевелился и не дышал. Потом я…
— Вырезали из их тел то, что вам было нужно, верно?
Хант пронзил сыщика ненавидящим взглядом.
— Но что? Что? — наперебой закричали мы с Лестрейдом.