— Входите, Лестрейд, — сказал Холмс, разжигая свою потухшую трубку. — Если бы Ватсон принимал все мои предложения о пари относительно вас, я бы давно не снимал квартиру, а купил особняк с видом на Вестминстерский дворец.
Дверь отворилась, и в комнату вошел щуплый человечек с изжелта-бледной крысиной физиономией и острыми черными глазками, одетый в пальто цвета сырого лондонского тумана и с небольшим котелком на голове.
— Судя по вашим ботинкам, детектив, вы уже побывали в районе Хакни-Уик и успели ознакомиться с местом происшествия.
— Откуда… — начал было Лестрейд, но Холмс не дал ему договорить:
— Нет ничего проще. Такая жирная, качественная грязь встречается только на окраинах Лондона, и сколько бы миссис Хадсон не заставляла вас вытирать ноги перед дверью, не успевшие просохнуть шнурки в ботинках говорят о ваших похождениях достаточно красноречиво.
— Да, черт возьми, вы как всегда правы, — с досадой произнес детектив. — Именно там меня угораздило влезть в лужу размером с устье Темзы, по которой плавали весьма подозрительные пятна.
— Отходы от производства паркесина и анилиновых красок, разлитые по поверхности воды, дают весьма характерную цветовую гамму, — сказал Холмс, выпустив в потолок толстое кольцо дыма. — Думаю, ваши ботинки не доживут до конца сезона. Но цветные шнурки я бы сохранил на память об этом расследовании.
— Утешили! — фыркнул Лестрейд, без приглашения плюхаясь в кресло. Впрочем, это никого не смутило — сыщик всегда плюхался именно в это кресло, когда дела у него шли ни к черту и ему приходилось тащиться на Бейкер-стрит за разгадкой очередного сложного преступления. — Я буквально на той неделе отдал за эти ботинки целых шесть фунтов!
— Сочувствую, — произнес Холмс. — Итак, вас привело сюда происшествие, о котором кричат все утренние газеты. И вы понятия не имеете, что могло так разворотить того беднягу, которого нашли возле промзоны Хакни-Уик.
— Точнее, около старого заброшенного завода по производству перхлорэтилена для химчистки, — уточнил детектив. — Парня буквально разнесло в лоскуты, и его до сих пор собирают в мешочки местные констебли.
— Что ж, у меня есть некоторые предположения, — сказал Холмс. — Пожалуй, нам придется проехаться в это Богом забытое место. Ватсон, не составите нам с Лестрейдом компанию?
— Конечно, — с готовностью отозвался доктор.
Район Хакни-Уик оказался местом довольно мрачным. Болотистая местность в устье реки Ли была буквально пропитана тяжелыми испарениями влажной почвы, замешанными на вони промышленных отходов с обширных свалок. Серые здания заводов с коптящими трубами, серые дома рабочих районов, серые лица людей с бесцветными и бессмысленными глазами биологических придатков к фабричным станкам.
И конечно, грязь повсюду, куда ж без нее. Кебмен честно старался выбирать дорогу, но получалось у него это не очень — когда не из чего выбирать, приходится переть, как получится, надеясь, что лошади не переломают ноги в очередной луже, смахивающей на небольшое озеро.
Когда кеб подъехал к месту происшествия, помимо всего прочего начал накрапывать мерзкий дождь. Впрочем, Холмс и Ватсон, предусмотрительно захватившие плащи и обувшиеся в высокие сапоги, не особо расстроились по этому поводу. Лестрейду пришлось хуже. Из кеба он приземлился прямо в размокшее месиво, в котором тут же утонул по щиколотку.
— Проклятая погода! — проворчал он, поднимая воротник своего пальто.
— Это Англия, инспектор, — пожал плечами Холмс. — Весь мир завидует нам, а значит, и вам в том числе, так как вы гражданин великой страны. Эта мысль должна согревать вас и беречь от дождя лучше любого зонта.
— Я бы предпочел зонт, — проворчал Лестрейд, с трудом вытаскивая ногу из грязи и загибая при этом пальцы, чтобы не остаться без ботинка. — Сегодня сырость и грязь сильнее моего патриотизма.
— Сейчас вы рассуждаете, как индийский крестьянин, заботящийся лишь о собственном благополучии, — с легким неодобрением заметил Ватсон, поплотнее запахивая плащ. Лестрейд зыркнул на него своими крысиными глазками, но счел за лучшее промолчать — длинный язык и слишком сильные эмоции не способствуют росту карьеры.
— Нам туда, — сказал он, ткнув пальцем в сторону фабрики, имевшей характерные признаки запустения. Ржавые ворота, трубы без признаков дыма, местами прохудившиеся крыши цехов, высокая трава и кусты, непомерно разросшиеся на территории за покосившимся забором.
Возле одной из котельных потерянно бродили несколько констеблей, выискивая что-то в траве.
— Лично меня всегда удивляли их огромные шлемы, — негромко заметил Ватсон. — В головных уборах наших блюстителей порядка запросто поместился бы еще один дополнительный мозг.
— Возможно, для этого их и создали, с учетом традиций, которые в благословенной Англии порой сильнее здравого смысла, — так же негромко отозвался Холмс. — Наука не стоит на месте, так что, возможно, в будущем дополнительный мозг у наших фараонов станет нормой. Глядишь, и раскрываемость в разы повысится.
— Я все слышал, джентльмены, — произнес Лестрейд, поправляя свой котелок. Холмс смерил взглядом неглубокий головной убор сыщика и вздохнул.
— Ну, что там с местом происшествия? — спросил он.
— Ищут, — коротко отозвался инспектор. — Инструкция предписывает доставлять покойников в полицейский морг в целости и сохранности. Только вот, похоже, сегодня в целости никак не получится.
Холмс вздохнул еще раз:
— Ну, тогда показывайте, что там у вас…
Труп убитого и вправду выглядел ужасно. Развороченное туловище, полуоторванная левая рука, от черепа вообще мало что осталось, кроме носа, выделявшегося на фоне кровавого месива, словно палочка пастилы, положенная поверх вишневого пудинга.
— И никаких следов, — пожаловался Лестрейд. — Даже предположить не могу, чем можно так изуродовать человека. Все ребра переломаны страшными проникающими ударами, внутренние органы разорваны полностью. Его словно из сотни винтовок одновременно расстреляли, но пуль мы не нашли…
— Сложный случай, — сказал Холмс, почесывая переносицу. — Пожалуй, мы с Ватсоном прогуляемся по окрестностям, поищем следы. А вы, Лестрейд, проследите, чтобы констебли собрали все фрагменты тела, это необходимо и крайне важно для расследования. Уверен, что никто не справится с этой миссией лучше, чем вы.
На крысиной мордочке Лестрейда отразилось некое подобие улыбки.
— Несомненно, мистер Холмс, я сделаю все как надо, — сказал он. После чего повернулся и прикрикнул на констеблей: — Пошевеливайтесь, господа! Труповозка уже выехала, и у вас есть еще полчаса, чтобы собрать все элементы этой мясной головоломки…
Холмс и Ватсон неспешно шли по захламленной дороге меж мрачных строений, словно сложенных из гигантских могильных плит. Но когда сутулая фигурка Лестрейда скрылась за углом ближайшего здания, оба джентльмена повели себя странно. Их неторопливость мигом пропала куда-то, и они, не сговариваясь, бегом бросились к полуразрушенному цеху, выглядевшему куда плачевнее, чем соседние здания.
Пролом в стене выглядел опасно — того и гляди, верхнее перекрытие рухнет, придавив непрошеного гостя. В такое место даже бездомный бродяга побоится сунуться, благо вокруг полно более надежных убежищ. Но джентльменов в плащах ничуть не смутило аварийное состояние цеха. Они проскользнули внутрь через пролом, уверенно прошли вглубь здания и остановились перед огромной печью высотой с двухэтажный дом. Высокая и широкая дверь печи была заперта, но Ватсон простучал пальцами по заклепкам сбоку какой-то замысловатый ритм, и тяжеленная чугунная плита бесшумно отворилась.
Джентльмены перешагнули высокий порог — и оказались в просторном помещении, ничем не напоминающем внутренность мартена. Скорее, это была некая смесь научной лаборатории и производственного мини-цеха с токарным и фрезерным станками, верстаками, шкафами, забитыми колбами, приборами и инструментами, зачастую совершенно непонятного назначения. Всюду тяжелый блеск латуни, кнопки, рычаги, манометры и над всем этим круглые светильники под потолком, горящие на удивление ярко и ровно.
Но самым поразительным было другое. Посреди всего этого упорядоченного научно-производственного хаоса на стальной подставке неподвижно стояла молодая женщина с неестественно бледным лицом. Одета она была в простое, но в то же время нарядное платье, не совсем обычное для бедных кварталов Лондона. Одежда призывно облегала роскошные формы девушки. В руке незнакомка держала чемодан, довольно большой даже для крепкой девушки с городских окраин. Но, похоже, размеры и вес ноши никоим образом ее не беспокоили, хотя даже отсюда было заметно, как оттянулась книзу двойная кожаная ручка чемодана.
— Ну, слава королеве, все обошлось, — выдохнул Ватсон. — На этот раз она отработала слишком близко от базы. Я опасался, что Лестрейд все поймет.
— Вы слишком высокого мнения о нем, — сказал Холмс, снимая перчатки. — Давайте-ка лучше вы быстро проверите нашу красавицу, а я осмотрю ее чемодан.
Невольному зрителю последующее показалось бы еще более странным, чем предыдущее. Ватсон подошел к девушке и… снял ее лицо, оказавшееся маской из белого материала, напоминающего фарфор. За маской находились два стеклянных глаза, жутковато глядящих словно бы сквозь человека, и куча мелких деталей, в совокупности образующих сложнейший механизм.
— Ну, как там Жанна? — поинтересовался Холмс, с трудом кладя на пол тяжеленный чемодан.
— Замечательно, — отозвался Ватсон. — В который раз уже хочу поблагодарить вас за идею создать человека не из плоти и крови, а из металла. Это гораздо надежнее, и проблем намного меньше.
— Да уж, доктор Франкенштейн, ваше создание, помнится, доставило немало проблем не только мне, но и всей Европе. До сих пор не верю, что мне все же удалось столкнуть вашего монстра в Рейхенбахский водопад.
— Я бы предпочел, чтобы вы называли меня моим новым именем, — поморщился Ватсон. — Благодаря стараниям госпожи Шелли, несомненно, умеющей предвидеть будущее, моя собственная фамилия всегда вызывала у меня некоторую брезгливость.