Управляющий вскочил, сам не понимая, как это у него вышло. И повел.
С тихим скрипом отворилась тайная каморка, и свет нескольких свеч отвоевал у темноты связанное тело.
— Аткинс! — воскликнула госпожа полковник.
— И как долго вы собирались его тут держать, сэр Леонард? — добавила она.
— Я собирался дать ему денег и отправить за границу, — в свете свечей лицо сэра Леонарда выглядело отвратительно и жалко. — Я был намерен заявить, что он взял у меня выкуп за внучку и бежал.
— А если бы он отказался? — фыркнула госпожа полковник.
— Как бы он мог? Его бы обвиняли в похищении благородной леди! У него не было другого выхода! Он обязан был согласиться.
— Некоторым людям свойственно говорить правду, сэр Леонард, — внезапно раздавшийся голос Генри Аткинса заставил всех вздрогнуть. — Я бы никогда не согласился на ваше гнусное предложение. Господа, не могли бы вы развязать меня? Пребывание в этом месте изрядно стимулирует поэтическое воображение, но, признаться, я несколько утомился.
— А Мелоди где?! — ахнула леди Эвелин.
— Мисс Мелоди? — удивился управляющий. — А она должна быть здесь?
— Да здесь она, — с досадой пробормотал сэр Леонард. — Я ему не говорил просто. Одно дело — чужого человека прятать, а другое — собственную внучку. Откуда я мог знать, что он не помчится к Дональду?
— Так вы… — ахнул управляющий, с ужасом уставясь на хозяина. — Вы… неужели вы мисс Мелоди похитили? Вы с ума сошли, сэр? Собственную внучку!
— Это совсем не то, что ты подумал! — рявкнул сэр Леонард.
— А мне все равно! — воскликнул управляющий. — Я вам не слуга больше, понятно?!
— Мою лучшую ученицу?! — вознегодовал выбирающийся из каморки Генри Аткинс. — Как только почувствую руки… я вам морду разобью, сэр!
— С арестованным драться запрещено, — осадила его полковник Кольт.
— А мне плевать! — рявкнул Генри Аткинс. — Можете потом арестовать и меня тоже!
— Впрочем, я такая рассеянная, — ухмыльнулась полковник Кольт. — Могу ведь и не заметить…
Не все люди так же хорошо, как гномы, понимают, что такое долг Наставника. Этот человек понимал.
— Скорей веди нас к Мелоди… ты!.. — яростно выдохнула леди Эвелин.
— Да как ты смеешь?! — прошипел сэр Леонард. — Выскочка! Шантрапа безродная! Если бы не мой сын, так бы торговкой и осталась!
Сэр Дональд поднял голову и посмотрел на свою жену.
— Эвелин, только не в голову. Во что-нибудь ненужное, ладно? Потом, когда отведет нас к Мелоди, тогда…
Сэр Леонард поник.
— Идемте, — скомандовала полковник Кольт.
Комната, в которую привел их сэр Леонард, оказалась пуста.
— Не понимаю, — пробормотал сэр Леонард. — Она же должна быть здесь. Я приказал доставить ее сюда. Мне сообщили, что мое приказание выполнено. Ничего не понимаю…
Он потерянно оглядел комнату.
— Кому вы приказали доставить ее сюда? — резко спросила полковник Кольт. — Где их можно найти?
— Кому приказал? — тупо повторил за ней сэр Леонард. — Шантрапе какой-то… уголовникам… откуда я знаю, где их сейчас можно найти?
— Вы даже имен их не знаете? — уточнила полковник Кольт.
— Кому нужны имена этих отбросов?
Леди Эвелин взвыла от ярости и тигрицей набросилась на сэра Леонарда.
— Ты! Отдал мою дочь каким-то уголовникам и даже не знаешь где их искать?! Ах, ты!
Выхваченный дамский револьвер врезался благородному лорду в скулу, со второго удара расквасил лоб.
Сэр Леонард взвыл и закрыл голову руками.
— Чертовски темно здесь, — пожаловалась полковник Кольт. — Ничего не вижу. Контузия, что ли, сказывается? Вы что-нибудь видите, констебль?
— Никак нет, госпожа полковник! — вытянулся тот. — Осмелюсь доложить — ужасная темнота!
— Мам, ты что делаешь? — внезапно донесся до них звонкий девичий голосок. — Ты ж так дедушку совсем убьешь. Он, дурак, конечно, но не убивать же за это!
— Мелли! — ахнула леди Эвелин, и револьвер выпал из ее руки.
— Мелоди! — удивленно и радостно ахнули все.
Выглядела Мелоди Бринкер несколько странно: ее пальто и шляпка куда больше подошли бы служанке средних лет. Сама же она слегка запыхалась, как будто только что бежала.
Леди Эвелин и сэр Дональд подбежали и обняли ее.
— Слава Богу! — облегченно выдохнул Генри Аткинс.
— И никаких стихов? — подмигнула ему Хелена Кольт.
— Никаких. Просто: Слава Богу! И все. Я даже морду этому уроду разбивать не буду. Леди Эвелин за меня потрудилась. Хватит с него.
— Вот именно. Хватит с меня, — сэр Леонард немного воспрял духом. — Снимайте свой арест, госпожа полковник. Как видите, девочка жива, и вообще все целы и невредимы. Может, я действовал и неуклюже, но конечные цели преследовал весьма благородные. Должен же кто-то думать о будущем Олбарии… что с нею станется, если подобные школы и колледжи…
— Упаси Бог Олбарию, если о ней станешь думать ты, дедушка, — вздохнула Мелоди.
— Подумайте лучше о своем будущем, — посоветовала ему полковник Кольт. — Преступление остается преступлением, даже если те, против кого вы злоумышляли, не пострадали. И никогда еще благие цели не оправдывали преступные средства.
— Так что с тобой случилось, Мелли? — спросила ее госпожа полковник. — Где ты была? Когда мы не застали тебя в этой комнате, даже я слегка растерялась.
— А я в ней сперва и была, наставница, — улыбнулась Мелоди. — В нее кто-то нарочно поставил новую мебель, так что сперва мне показалось, что я в каком-то незнакомом доме. Только обои были как в моей старой детской. Мне от них как-то даже спокойнее стало. И вспомнилось, как я еще совсем маленькая на обоях мишку нарисовала. Смешного такого. Это был мой секрет. Я никому не говорила. Посмотрела в тот угол, а он и правда там. Тогда я поняла, где я, и очень рассердилась. Дедушка, это была очень глупая идея — похитить меня именно в этот день!
— Почему? — полюбопытствовала полковник Кольт. Ей и в самом деле было интересно, почему быть похищенной в какой-то другой день, может, и умно, а именно в этот глупо.
— Потому что моя сестра собралась сбежать со своим лейтенантом, — вздохнула Мелоди. — Я как раз хотела поехать ее от этого отговорить. А тут… Дедушка, ты что, подсыпал мне снотворного в шоколад?
Сэр Леонард вздохнул и отвернулся.
— Как же вы отсюда выбрались, барышня? — тихо спросил дворецкий.
— Шпилькой замок открыла, — ответила Мелоди. — Я его всегда шпилькой открывала. Он такой бестолковый. Потом утащила шляпку и пальто у миссис Пибоди и сбежала. До Лоумпиана меня почтовым дилижансом подвезли, дурочку Гармони ловить было уже поздно, поэтому я сразу домой бросилась, маму с папой успокоить, а там мне сказали, что они в полиции. А в полицию я опоздала, вы все уже уехали сюда. Тогда мы с мистером Дженкинсом взяли кеб, а то рейсового дилижанса ждать было долго. Мистер Дженкинс меня провожал, чтоб меня еще раз не похитили. Мне не понравилось похищаться.
Мелоди вздохнула.
— Мам, ты не бойся, лейтенант Гринвуд хороший. Он с самого начала собирался у вас попросить руки Гармони, как все нормальные люди, но эта дурочка обчиталась романов и решила, что так будет возвышеннее, — последнее слово Мелоди произнесла с отчетливой иронией. — А он ее любит, вот и уступил на этот раз. Но он правда хороший. Ей повезло, а то лейтенанты, они же всякие бывают.
Отчего-то при этих словах всем на ум тотчас пришел один отставной лейтенант с расквашенной физиономией.
— А ты, дедушка, тоже придумал, — с укоризной добавила Мелли. — Отдать Гармони в эту дурацкую школу, где кругом одни сплошные леди и никакого спасения от них нет.
— Совершенно верно, Мелли, — задумчиво промолвила полковник Кольт. — Если где-то совсем нет мужчин и о них даже говорить запрещено, то именно там только о них и говорят, только о них и думают. А ведь на белом свете и кроме мужчин много всего интересного.
— Точно, — с азартом подтвердила Мелли. — Например, алгебра. И рисование. И стрелковые курсы. И, вообще, пойдем отсюда!
Когда они вышли, снаружи уже совсем стемнело. Мистер Дженкинс, дворецкий сэра Дональда, дожидался возле кеба с каким-то объемистым пакетом в руках.
— Что это, Дженкинс? — удивился сэр Дональд.
— Сэндвичи для мисс Мелоди, — ответил Дженкинс. — Целый день на ногах… голодная…
— Мистер Дженкинс, — с уважением произнесла леди Эвелин. — Спасибо!
Сэр Леонард Бринкер уныло молчал. Впервые в жизни ему было нечего сказать.
ДЕЛО О МЕХАНИЧЕСКОЙ ПТИЦЕНика Батхен
Человек рассказывает о птице. Птица это я.
У какао особая сладость. Запах кофе с утра побуждает к резким движениям, неосмысленной суете. Чай коварен, мягким молотом он бьет в сердце, пробуждает застывшую мысль и далекие воспоминания. Цикорий грустен и груб, напиток бедняков и пожилых женщин. А какао наполняет сонный рот вкусом далеких сказок, согревает в морозный день и дает силы сопротивляться жаре, он никуда не торопится и ни о чем не жалеет.
Улыбнувшись ходу собственных мыслей, Элиас Хорн поставил на блюдце пустую чашку. Окно столовой затянуло морозным узором, сквозь который пробивалось январское солнце….Залив Бай, как всегда в холода, окутан клубами пара, и птицы уже парят над водой, оглашая причалы скрежещущим криком. Единственная в стране колония розовых чаек была одной из достопримечательностей Покета, и Хорн перебрался сюда три года назад, чтобы вести наблюдения. Трижды в год аккуратно запечатанные отчеты на почтовом дирижабле отправлялись в столицу, две статьи напечатали в «Вестнике», но Элиас все еще не нагляделся, каждый сезон открывал новые тайны. Зимой чайки жадно бросаются на любую еду, летом отказываются от самых щедрых подачек. У подрастающих особей перья тусклые, лишь на пятый-шестой год самцы достигают закатной полноты цвета. В марте перед началом брачных игр стаи танцуют над пустынными пляжами и свистят в особом, едином ритме, словно тысячи крохотных сердец бьются в такт…