— Кто-то поработал здесь до полиции, — не раздумывая, откликнулся доктор. — Вероятно, убийца заметал следы преступления.
— Мне было бы очень любопытно послушать ваш ход рассуждений.
Ватсон рассмеялся:
— А мне будет любопытно послушать, с какой легкостью вы их опровергнете, по вашему обыкновению. Но все-таки рискну. Во-первых, подушки.
Доктор указал на изящный голубой диван с гнутыми ножками. В одном углу его громоздились друг на друга семь подушечек, одна другой меньше.
— Подушка, которой задушили жертву, предпоследняя снизу. Ее выдернули, чтобы прижать к лицу миссис Кроули. Но тогда остальная пирамида непременно должна была развалиться, она же высится, сложенная аккуратно, как по линеечке.
— Разумно, — согласился Холмс. — Что-то еще?
— Спала ли миссис Кроули или нет, она должна была проснуться и начать сопротивляться убийце. При удушении люди непроизвольно размахивают руками. Но взгляните на столик возле изголовья!
Шерлок Холмс одобрительно кивнул:
— Все многочисленные склянки расставлены с аккуратностью.
— Вот именно! Хоть одна, но упала бы! Кто-то поднял их и вернул на свои места.
— Вы приятно удивляете меня, дорогой Ватсон!
— Это еще не все! — Приободренный похвалой, доктор уверенно подошел к прелестному резному шкафчику с выдвижными ящиками. — Здесь явно не хватает драгоценностей.
— Отчего вы так решили?
— Восемь секций из пятнадцати пусты. По потертостям на краске можно определить, что ящички часто выдвигали. Но зачем выдвигать пустые ящики? Они были заполнены, следовательно, грабитель похитил украшения, а затем привел шкаф в надлежащий вид.
Холмс зааплодировал.
— Браво, доктор!
Ватсон шутливо поклонился. Холмс сцепил пальцы в замок и проницательно взглянул на него:
— Может быть, у вас есть версия, кто убийца? И для чего он так старательно складывал подушки и расставлял по местам склянки?
— Миссис Кроули задушила горничная, — предположил доктор Ватсон. — Супруга пожилого слуги, что встречал нас. Мне знаком этот тип: строгая, суровая женщина, всю свою жизнь подчинившая долгу. Если Маргарет Кроули в чем-то обманула ее ожидания, с горничной сталось задушить ее, мстя за порушенные надежды.
— Например, если она узнала, что ее не вписали в завещание?
Ватсон согласно кивнул.
— Но как вы объясняете, что все приведено в порядок?
— Очень просто: она пребывала в состоянии шока. Люди часто обращаются к рутинным действиям в самых ужасающих ситуациях. Помните кухарку, которая, прикончив грабителя, отправилась чистить порей? Здесь произошло то же самое. Что скажете, Холмс — я прав?
— Дайте мне минуту — и я отвечу на ваш вопрос.
Шерлок Холмс медленно обошел комнату. Ноздри тонкого носа его затрепетали, когда он приблизился к окну. Холмс согнулся, зачем-то обнюхал край темно-зеленой бархатной портьеры и даже лизнул ее. Затем он опустился на корточки и тщательно осмотрел ковер, особое внимание уделяя его краям. Как доктор ни вглядывался, ему не удалось понять, что привлекло столь пристальное внимание его друга, и он с молчаливым удивлением наблюдал за его действиями.
Наконец Холмс поднялся и отряхнул колени:
— Вы правы в посылках, мой друг, но ошибаетесь в выводе. На этой сцене присутствовал совершенно другой человек. Он появился здесь после убийцы, и нынешний вид этой спальни — целиком дело его рук.
— Сообщник?
— Не уверен, — пробормотал Холмс, — не уверен…
— Но отчего вы исключили горничную?
— Ковер! Присмотритесь к нему, Ватсон.
Доктор медленно обошел по периметру весьма потрепанного вида восточный ковер. Но лицо его, обращенное к Холмсу, выразило лишь недоумение:
— И все-таки не понимаю. Насколько я могу судить, на нем нет ни пятен крови, ни следов обуви…
— Ну как же! Ведь он лежит совершенно ровно!
— Ну и что?
Холмс с легкой досадой покачал головой.
— Вы не даете себе труда присмотреться, Ватсон. Видите разницу в цвете досок пола? В одном месте они выцвели от солнца, а в другом по-прежнему ярки? И лак — обратите внимание, лак почти стерся кое-где!
Доктор прищурился. Теперь он ясно видел, о чем говорит Холмс.
— Но я по-прежнему не понимаю… — начал он, и вдруг запнулся. — Постойте-ка. Ковер первоначально лежал не так!
— Наконец-то! Разумеется, он лежал не так. Этому ковру очень много лет, и когда-то он был брошен на пол не совсем ровно, что отчетливо видно по границе светлых и темных областей на половицах. Они сохранили первоначальный цвет там, где были закрыты от солнечных лучей и шаркающих подошв. Но если мы вернем все в исходное состояние…
Холмс наклонился и одним точным движением сдвинул цветной квадрат почти на десять дюймов левее. Теперь ковер и полоса на полу совпали.
— Видите, Ватсон? Тот, кто прибирался в этой комнате, не обратил внимания на такую мелочь. Он положил сдвинутый убийцей ковер ровно, не догадываясь, что теперь тот не на месте. Ответьте — разве горничная, служившая в доме сорок лет, допустила бы такую ошибку?
Ватсон вынужден был признать, что его друг прав.
— Но тогда я и подавно не понимаю, что произошло! Отчего вы думаете, что здесь было два человека? Возможно, убийца сам привел комнату в порядок.
Холмс покачал головой.
— Нет, Ватсон, преступник устранил бы только следы своего вмешательства, а их было не так много. Что же мы видим здесь? Даже книги, которые покойная читала перед смертью, сложены в ровную стопку. Вряд ли это дело ее рук — при болях тяжело дается каждое лишнее движение.
Он склонился над подоконником, принюхиваясь. Солнце, вышедшее из-за облаков, осветило острые черты его лица.
— Во всем происходящем есть какая-то неувязка… — бормотал Холмс, морща лоб. — Неправильность, никак не дающаяся мне!
— Почему вы так думаете?
— В первую очередь из-за портьеры.
— А с ней-то что не так?
— На оборке отпечатки пальцев, пропитанных сонной настойкой, куда входит одна часть дурмана, две части лаванды, две хмеля и хорошо известная вам беладонна.
— Так мы имеем дело с врачом!
— Или с тем, кто пытался выдать себя за него. Отпечатки свежие — дурман еще не выветрился и сохранил свой горьковатый привкус. Ткань трогали меньше суток назад.
Холмс выпрямился и решительно заключил:
— Настало время поговорить со всеми обитателями этого дома.
Мистер Харт, младший брат покойной
— Я не убивал свою сестру, — сказал очень бледный Роджер Харт.
— А кто-то утверждает обратное? — молниеносно парировал Шерлок.
Роджер открыл рот и снова закрыл.
— Н-нет, — выдавил он, наконец. — Просто мне казалось, вы меня подозреваете.
Младший брат покойной миссис Кроули оказался худощавым малокровным мужчиной с измученным лицом. На щеках его пробивалась клочковатая рыжеватая щетина, веки были воспалены.
— Когда меня позвали, она была уже мертва.
Он упорно старался не встречаться глазами ни с Шерлоком Холмсом, ни с его другом. Но когда молчание стало невыносимым, поднял взгляд и уставился на знаменитого сыщика с плохо скрытым вызовом.
— Расскажите о ее последних двух днях, — попросил Холмс, словно не замечая этого.
— Все было как обычно, — после короткой паузы ответил Харт. — Она много читала, мы разговаривали, обсуждали общественную жизнь. С Маргарет самая скучная тема становилась занимательной. Вы знаете, — неожиданно спросил он, — что она фактически заменила мне мать?
— Я слышал, вы с ней рано осиротели, — уклончиво ответил Холмс.
— Мне было пять, а Маргарет девятнадцать. Она посвятила мне свою жизнь. Даже мужа выбрала не по любви, а по расчету, только расчет был на его отношение к детям.
Лицо Харта просветлело от воспоминаний.
— Джонатан был человеком исключительной доброты. Кто-то назвал бы его скучным и недалеким, но мне всегда было с ним… тепло. — Он слабо улыбнулся. — Мы прекрасно ладили, но боюсь, Маргарет чувствовала себя рядом с ним не слишком счастливой. В юности я не задумывался над этим. Мне пришлось дожить до сорока, чтобы осознать, сколь многим я ей обязан.
— У вас есть предположения, кто мог убить ее?
На этот раз Роджер Харт посмотрел прямо в глаза Шерлоку Холмсу. И в голосе его звучала неподдельная боль, когда он отчеканил:
— Кто бы это ни сделал, убийца будет гореть в аду!
Молли Пейн, компаньонка убитой
Ватсон ожидал увидеть пожилую даму, но Молли на вид было не больше тридцати пяти. Длинное смуглое лицо с большими печальными глазами казалось сошедшим с картин великих мастеров прошлого. Во всяком случае, именно так подумал про себя Джон Ватсон.
Тем разительнее был контраст с ее словами.
— Я никогда не питала пылкой привязанности к Маргарет! — с порога заявила она.
Очарованность доктора Ватсона этим романтичным созданием несколько поутихла.
— Она была жесткой, требовательной и эгоистичной, — продолжала Молли. — Испортила жизнь своему младшему брату!
— Испортила? — не удержался он.
Большие удивленные глаза обратились к нему.
— Надеюсь, вы не считаете ее благодетельницей? Она всю жизнь ворковала над Роджером, притворялась, что только ради него согласилась на брак с богатым, но безобидным тупицей!
— А на самом деле? — спросил Холмс.
Молли пожала плечами:
— Маргарет хотела получить состоятельного муженька и добилась своего. Все остальное — сказки для младшего братца.
Она сложила на коленях руки. Проследив за коротким взглядом своего друга, доктор Ватсон заметил то же, что и Холмс: кисти у мисс Пейн были бы очень красивы, если бы впечатление не портили безжалостно обкусанные ногти.
— Ей нравилось держать Роджера при себе! — с насмешкой пояснила она. — Он мог бы жениться, если бы не старшая сестра. Но ко всем его увлечениям она была безжалостна!
На щеках Молли вспыхнул болезненный румянец.
— А доктор Челли! — горячась, продолжала она. — Маргарет притворялась больной, лишь бы он не отходил от нее! Она обожала внимание!