должны были попадать в неприятности. Должны были создавать неприятности. Они должны были водить за нос друзей и возлюбленных, вводить в заблуждение врагов, повсюду вызывать катастрофы. (Она нигде толком не бывала.) В глубине души Алан всегда стремился соответствовать чужим ожиданиям. В отличие от нее у нее были дом и работа и когда-то она даже была замужем. Если кто-нибудь вел счет, Линдси полагала, что им должно быть ясно, кто набрал больше очков.
Мистеру Чарльзу пока так и не удалось избавиться от шести лишних спящих из Питсбурга. Джек Харрис умел разводить бумажную волокиту как никто другой.
— Давайте я ему позвоню, — предложила Линдси. — Вы же знаете, я люблю хорошую ссору.
— Удачи, — сказал мистер Чарльз. — Он говорит, что не возьмет их обратно, пока не пройдет ураган. Но по правилам их необходимо убрать отсюда за двадцать четыре часа до урагана. Похоже, мы оказались между молотом…
— …и козлом, — сказала она. — Сейчас разберусь.
Она сидела на складе, ждала на линии кого-то, кто работал на Харриса, когда неожиданно явился Джейсон.
— Что это с тобой? — спросила Валентина. — Что у тебя с руками?
— Врезался во вращающуюся дверь и упал, — ответил Джейсон. — Листовое стекло.
— Паршиво, — сказала Валентина.
— Потерял почти три пинты крови. Только представь себе. Три пинты! Привет, Линдси. Меня только что выписали. Врачи велели мне не поднимать тяжести.
— Валентина, — сказала Линдси, — возьми на секундочку телефон. Не волнуйся, говорить тебе не придется. Надо только дождаться, пока кто-нибудь подойдет. Крикни мне тогда. Джейсон, могу я с тобой поговорить?
— Конечно, — ответил Джейсон.
Он поморщился от боли, когда она схватила его чуть выше локтя. Она не ослабляла хватку до тех пор, пока они не миновали несколько секций.
— Назови мне хотя бы одну причину, почему я не должна тебя увольнять. Не считая обвинения в сексуальном домогательстве. Мне доставит огромное удовольствие наблюдать, как ты попытаешься представить это дело в суде.
Джейсон сказал:
— Алан переезжает ко мне. Говорит, ты его выгнала.
Это должно было ее удивить? И да и нет. Она сказала:
— То есть если я тебя уволю тебя, то ему придется устроиться на работу.
— Возможно, — сказал Джейсон. — Так ты меня увольняешь или нет?
— Fisfis buh. Иди спроси у Алана, что это значит.
— Эй, Линдси! Линдси! Вас к телефону. Какой-то Джек Харрис. — Валентина. Она подошла слишком близко, и они не смогли продолжить разговор.
— Я не знаю, зачем тебе эта работа, — сказала Линдси.
— Надбавки, — ответил Джейсон. — Ты бы видела счета из больницы.
— Или зачем тебе мой брат.
— Миссис Драйвер? Он говорит, это срочно.
— Скажи ему, пусть секундочку подождет, — велела Линдси. — Хорошо, — сказала она Джейсону. — Можешь остаться на этой работе, но при одном условии.
— При каком? — В его вопросе не слышалось должной подозрительности. Сразу видно: только начал общаться с Аланом.
— Уговоришь человека, который сейчас на телефоне, забрать шестерых спящих обратно. Сегодня.
— И как мне, на хрен, это сделать? — спросил Джейсон.
— А вот это уже не моя забота. Но когда я приду завтра утром, их здесь быть не должно. Если же они здесь будут, значит, не должно быть тебя. Ясно? — Она ткнула его в руку над повязкой. — Следующий раз бери что-нибудь поострее картофелечистки. У меня есть целая упаковка отличных немецких ножей.
— Линдси, — сказала Валентина, — этот Харрис говорит, что перезвонит завтра, если сегодня вам некогда.
— Джейсон ответит на звонок, — сказала Линдси.
От всего нужно избавиться
Накануне каждого урагана ее любимый алкогольный магазин устраивал распродажу. Чтобы плохой день был не таким невыносимым. Она закупила все, что ей было нужно, но за обедом выпила только бокал вина. Сделала салат и съела его на надувном матрасе, где обычно загорала. В воздухе разливалось зеленоватое наэлектризованное мерцание, которое ассоциировалось у нее с ураганами. Вода была спокойной, словно холодное молоко, но сдувать матрас все равно оказалось чертовски сложно. Линдси убрала его в гараж. Когда она вышла, увидела косяк морских русалок, направлявшихся в океан. Разве можно было перепутать ламантина с русалкой? Они повернулись и посмотрели на нее. Нырнули, хотя она по-прежнему видела, как они извиваются вдоль заросшего водорослями дна.
Во время прошлого урагана ее надувной матрас выплыл из гаража и застрял через два канала от дома.
Линдси выбросила остатки салата в траву на корм игуанам. Спокойно село солнце.
Алан не пришел, поэтому она сама собрала его вещи. Сначала постирала грязную одежду. Послушала, как начинается дождь. Положила его рюкзак на стол в гостиной и оставила ему записку: Удачи с суицидником.
Утром она вышла под дождь, который был легким, но лил беспрерывно, и установила защиту на окна. Соседи занимались тем же. Устанавливая предпоследний ставень, она порезала тыльную сторону ладони. Повсюду натекла кровь. Она все еще чертыхалась, когда на машине Джейсона подъехал Алан. Он зашел в дом и принес ей бинт. Последние два ставня они установили вместе. Молча.
Наконец Алан сказал:
— Это я виноват. Не думаю, что он принимает наркотики.
— Он неплохой парень, — сказала она. — Совсем не твой тип.
— Извини, — сказал он. — Я не об этом. Ну ты понимаешь. Наверное, я прошу прощения за все.
Они вернулись в дом, и он увидел свой рюкзак.
— Ясно, — сказал он.
— Filhatz warfoon meh, — сказала она. — Bilbil tuh.
— Nent bruk, — ответил он. — He то слово.
На завтрак он не остался. После его ухода она не почувствовала себя ни более, ни менее настоящей.
Шестерых спящих увезли со склада, и Джейсон выполнил за нее кучу бумажной работы. Куча подписей. Куча дубликатов, и трипликатов, и хренликатов, как любила говорить Валентина.
— Неплохо, — сказала Линдси. — Джек Харрис не предложил тебе работу?
— Он предложил приехать и надрать мне задницу, — сказал Джейсон. — Я сказал, пусть встанет в очередь. Хреновая погода. Ты останешься там?
— А куда я денусь? — сказала она. — В «Осколке» сегодня вечеринка. Мне же завтра не нужно на работу.
— Я думал, жителей Флориды-Кис все-таки эвакуируют, — сказал он.
— Это добровольно, — сказала она. — Никому нет дела, останемся мы или уедем. Я пережила не один ураган. Когда мы с Аланом были детьми, один из ураганов мы провели в ванне под матрасом. Всю ночь читали комиксы при свете фонарика. Самое худшее — это шум. Кстати, удачи тебе с Аланом.
— Я никогда раньше ни с кем не делил жилье. — Может быть, он уже начал понимать, что не имеет ни малейшего представления, во что впутался, связавшись с Аланом. — И никогда ни в кого так не влюблялся.
— Таких, как Алан, больше нет, — сказала она. — Он наделен особым даром затуманивать и запутывать сознание мужчин.
— А у тебя какой особый дар? — спросил Джейсон.
— Он затуманивает и запутывает, — сказала она. — Я запутываю, а затем затуманиваю. Важно обращать внимание на очередность того, что мы делаем.
Она сообщила мистеру Чарльзу хорошие новости о Джеке Харрисе; они вместе выпили по чашке кофе, чтобы отметить удачное разрешение вопроса, и закрыли склад. Мистеру Чарльзу нужно было забрать детей из школы. Ураганы означали каникулы. Снежных дней во Флориде не бывало.
Когда она ехала домой, весь поток транспорта двигался в противоположную сторону. От ветра светофоры качались и переворачивались, словно бумажные фонарики. Она чувствовала себя так, как ребенком чувствовала себя в канун Рождества. Как будто кто-то принесет ей подарок. Что-нибудь сияющее, и громкое, и острое, и беспорядочное. Она всегда любила плохую погоду. Она всегда любила погодных ведьм в элегантных черных костюмах. Их приспособления для прорицания, их драматичные припадки, пророчества, которые никогда полностью не сбывались, но всегда были очень остроумно срифмованы. Когда Линдси была маленькой, больше всего ей хотелось вырасти и стать погодной ведьмой, хотя теперь она не могла объяснить, чем было вызвано это желание.
Она поехала на велосипеде в «Осколок». Вымокла до нитки. Неважно. Выпила пару коктейлей «Виски сауэр», а потом решила, что слишком взбудоражена по поводу грядущего урагана, чтобы как следует напиться. Она не хотела встретить его пьяной. А в баре не было ни одного мужчины, которого ей хотелось бы привести домой. Лучшая часть секса во время урагана — это ураган, а не секс, так зачем беспокоиться?
Небо позеленело, словно синяк, и дождь лил, почти горизонтально. По дороге домой ей не встретилась ни одна машина. Она была пьяна совсем чуть-чуть. Выехав на середину дороги, едва не переехала игуану длиной четыре фута от носа до хвоста. Ящерица сидела неподвижно, только бока ее слегка раздувались и сдувались. Это дождь иногда на них так влиял. От холода они становились тупыми и медлительными. Все остальное время они были тупыми и быстрыми.
Линдси завернула игуану в куртку, прежде всего обездвижив ее хвост. Таким хвостом можно сломать человеку руку. Всю дорогу к дому она несла ее под мышкой и катила велосипед рядом. Она решила, что игуану надо положить в ванну. Затем она с фонариком вышла во двор. Проверила антиштормовые ставни, убедилась, что они правильно закреплены, и обнаружила еще трех игуан. Две были маленькие, а третья — настоящее чудовище. Она занесла их всех в дом.
В восемь вечера было темно, хоть глаз выколи. Ураган завис в двух дюжинах миль от берега. Собирал воду, чтобы обрушить ее на головы тех, кому уже не нужна вода. Она заснула в полночь и проснулась, когда отключилось электричество.
Воздух в комнате был таким влажным, что Линдси едва могла дышать. Игуаны тенями растянулись по полу. Черные очертания коробок с алкоголем выполняли роль каждого рождественского подарка, который ей когда-либо хотелось получить.
Снаружи все лязгало, или жужжало, или дергалось и завывало. Она на ощупь пробралась в кухню и достала коробку со свечами, фонарик и экстренное радио. Ставни хлопали так, словно участвовали в сражении.