Нижняя губа Ахфреда принялась дрожать; с нею затряслись и руки.
— Прекратитель… Прекратитель… стал венцом микропесчаной технологии Стертура, — выдавил наконец он.
Не в силах больше смотреть Руане в глаза, Ахфред вперил взгляд в пол.
— Продолжайте.
— Стертур открыл, что заводные микропесчаные устройства могут нарушать работу других устройств и что это всего лишь вопрос времени, пока какой-нибудь… анархист или радикал… не создаст соответствующую технологию, которую направит против полезных и благотворных устройств, в особенности против биомикропесчаных структур, усиливающих человеческий организм…
Ахфред смолк. Вместо светлых досок пола перед ним вдруг предстали корчащиеся тела, извивающиеся в немыслимой агонии, и дым — дым над горящими городами.
— Продолжайте.
— Не могу, — прошептал Ахфред.
Его тщательно сконструированная персона рушилась на глазах; все звуки внешнего мира возвращались, чтобы вонзиться в уши, проникая все глубже, стремясь к мозгу. Магический круг тишины, стена покоя и роз — все, все исчезло.
— Вы должны, — приказала Руана. — Расскажите мне о Прекратителе.
Ахфред поднял глаза.
— Я не хочу… не хочу вспоминать.
— Рассказывайте! — Она снова подняла синее яйцо, и он вспомнил боль в ушах.
— Прекратитель представлял собой микропесчаное устройство, выслеживающее и уничтожающее другие микропесчаные устройства. — Он обращался не к Руане, а, скорее, к собственным рукам, беспомощно лежащим на коленях. — Но завод у него был не слишком долгий, так что тикал он всего несколько минут. Его можно было применять локально против враждебных микропесчаных устройств, не опасаясь, что действие… распространится.
— Но, очевидным образом, оно распространилось, — возразила Руана. — Причем по всему миру. Как это случилось?
Ахфред шмыгнул носом. Прозрачная жидкость побежала из ноздрей по губам.
— Существовали средства доставки, — прошептал он. — Старое, древнее оружие. Заводные воздушные торпеды, запрограммированные пролететь надо всеми крупными городами и рассеять Прекратитель, будто облако песка.
— Но почему эти торпеды все-таки были запущены? — не унималась Руана. — Или они…
— Что? — хлюпнул Ахфред.
— Есть кое-что, чего мы не можем понять, — спокойно сказала Руана. — Но продолжайте.
— О чем мы говорили?
Он действительно не помнил, а ведь в саду столько работы.
— Мои розы, и потом, эти сорняки, вы себе не представляете…
— Почему были пущены воздушные торпеды, и кто отдал соответствующий приказ? — напомнила ему Руана.
— Что? — Ахфред ничего не понимал.
Руана посмотрела на старика, на его утратившие всякое выражение глаза, на отвисшую челюсть — и изменила вопрос:
— Высший Арсенал открывался двумя ключами. Чьи это были ключи?
— О, я просто взял ключ Мозии, пока она спала, — тут же отозвался Ахфред. — И у меня был цилиндр захвата голоса с ее записью, чтобы воспроизвести на входе. Все оказалось куда проще, чем я думал.
— Что вы сделали потом? — поинтересовалась Руана светским тоном, будто спрашивала стакан воды у приятеля.
Ахфред вытер нос. Он уже совсем забыл, что ему приказали сидеть неподвижно.
— У меня ушла целая ночь, но в итоге все получилось, — не без гордости поведал он. — Я перенес образец Прекратителя на фабрикационный стенд и добавил кое-какие изменения. Уверен, у Стертура глаза бы на лоб вылезли. Теперь завода хватало на месяцы. Месяцы, а не часы! Кроме того, я усовершенствовал жгутики, и ему стало гораздо легче перемещаться.
При мысли о своем технологическом триумфе Ахфред заулыбался, непринужденно отцепив это скромное удовольствие от всех сопутствующих — и куда боле мрачных — воспоминаний.
— Дело было только за амуницией для оснащения торпед. Тысяча шестнадцать серебряных эллипсоидов, содержащих миллионы прехорошеньких микропесчаных устройств. Они скользили по магнитным каналам прямо в торпеды — так тихо, так славно. Осталось лишь повернуть ключи: один… два… три… и вот они уже мчатся в небо, мои милые крошки!
— Три ключа? — уточнила Руана.
— Да, да! — раздраженно отозвался Ахфред. — Конечно, три! Два ключа, чтобы открыть Арсенал, и три — чтобы запустить торпеды, как всегда.
— Так Распределитель Кебедия при этом присутствовала?
Ахфред устремил взгляд через дверь в сад. Там так много дел, в саду, и на каждое уйдут долгие часы тихой, созерцательной работы. Лучше поскорее закончить с этой дамой, и тогда можно будет вернуться к делам…
— Сначала нет, — ответил он. — Я заманил ее туда. Государственная тайна, так я сказал, нужно встретиться в Арсенале. Она пришла, как мы договорились. Старые однополчане, старые друзья — она ничего не подозревала. У меня был цилиндр захвата голоса и с ее образцом тоже. Я очень хорошо подготовился. Оставался только ее ключ.
— Как вы его заполучили?
— Прекратитель, конечно! — закаркал, сияя, Ахфред. Он даже пару раз хлопнул ладонями по коленям, донельзя довольный собой. — Паровой скелет, микропесчаное усиление — она была оснащена буквально всем. Я просто насыпал Прекратитель ей на кресло.
Тут его лицо погасло, руки скорбно сложились на коленях.
— Это было ужасно громко, — прошептал он. — Звук, с которым технологии сражались внутри нее, словно дикие звери, терзая друг друга зубами и когтями… и эти ее крики… а когда рвануло предохранительный клапан, и бойлер… это было невыносимо, совершенно невыносимо. А ведь на мне был шлем! — Он заозирался по сторонам.
— Кстати, где мой шлем? Здесь ужасно громко — все эти разговоры и ваше дыхание… все эти вдохи, выдохи… Ужасный рев в ушах!
Лик Руаны заледенел. Когда она снова заговорила, речь ее была очень четкой и неторопливой:
— Как так вышло, что Прекратитель не подействовал на вас?
— На меня? Всем известно, что во мне нет ни грана механического усиления. О, нет, увольте! Я не смог бы выносить это вечное тиканье внутри: тик-так… тик-так… тик-так… Его и снаружи-то слишком много, чтобы еще и внутри заводить. Ах, нет, не говорите мне о нем!
— Почему вы запустили торпеды? — тихо спросила Руана.
— Скажите мне, кто вы такая, и я, может быть, скажу вам! — Запальчиво воскликнул Ахфред. — А затем оставьте меня, мадам, и я вернусь к моей работе… и к моей благословенной тишине.
— Я — уголовный следователь и представляю, как вы сказали бы, нацию-соперника.
— Вздор! Нет никаких наций-соперников! Я это прекрасно помню. Мы уничтожили вас всех в Обогатительной войне!
— Да, всех — здесь, на Земле! — сказала Руана.
Полоски у нее на шее, которые Ахфред счел татуировками, приоткрылись, выпуская кустики нежно-голубых щупалец. От контакта с воздухом они съежились, и щели закрылись снова.
— Вы уничтожили моих дедушек и бабушек, двоюродных дедушек и бабушек, весь мой земной род. Но не наше будущее. Не моих родителей, не тех, кто был далеко-далеко, на живых кораблях. Мы готовились очень долго. Лично я — прямо с рождения. Мы знали, что вернемся, что будем сражаться, что возвратим себе моря и земли предков и выставим творения нашего разума против ваших заводных механизмов. Но мы не нашли врага — одни только загадки… руины некогда великой, хоть и заблудшей цивилизации. И в поисках разгадок мы в конце концов нашли вас. Я вас нашла.
— Ба! — воскликнул Ахфред. — Голос его становился все тише с каждым словом. — У меня нет времени на загадки! Сейчас я позову охрану, убийца, и тебя… и тебя…
— Почему вы запустили эти торпеды? — спросила Руана. — Почему решили применить Прекратитель? Зачем вы уничтожили ваш мир?
— Прекратитель? — Ахфред тихонечко покачал головой. — Я должен был это сделать. Ничто другое не помогло бы, а оно с каждым днем становилось все хуже и хуже…
— Что — оно?
Ахфред перестал трясти головой и вскочил, выпрямившись в полный рост, сверкая глазами, царственно расправив плечи — и прижав руки к ушам. Пена выступила меж его стиснутых зубов и закапала розовыми пузырями на подбородок, окрашенная кровью из прокушенного языка.
— Шум! — вскричал он. — Шум! Целый мир заводных механизмов, и все тикает, тикает, тикает…
Глаза его внезапно закатились. Руки упали, но еще какое-то мгновение он стоял, словно подвешенный на незримой проволоке. Затем старик рухнул плашмя, головой к двери. Фонтаны яркой крови ударили из ушей, но быстро ослабли до тоненьких струек.
Когда Великий Техномант пал, воцарилась тишина. Руана могла расслышать даже собственное дыхание и быстрый перестук всех трех сердец.
Это был желанный звук… но пока еще рано, не сейчас. Она вышла на крыльцо и вынула из кармана почтового стрижа. Облизав птицу, чтобы разбудить, она подбросила ее высоко в воздух. Скоро наши будут здесь.
А тем временем Руана принялась насвистывать старую-престарую песенку.
СТИМ-ГЕРЛДилан Хоррокс
В первый раз, когда я ее увидел, она стояла за библиотекой, уставившись в землю. Линялое синее платье, поношенная кожаная куртка, шнурованные башмаки до колен и очки в черной оправе. Но что на самом деле заставило меня остановиться и вытаращиться на нее, так это шляпа: старая, дикого вида штуковина, свисающая по бокам на уши и с большущими толстыми окулярами спереди.
Оказалось, она в моем классе по английскому. И сидит, подумать только, прямо рядом со мной — прямо в своей куртке, шляпе и окулярах. И пахнет, как лавка старьевщика.
— Идиотка, — припечатал Майкл Кармайкл.
— Фрик, — согласилась Аманда Андерсон.
На смех она не обратила ни малейшего внимания, просто полезла в сумку за тетрадью и карандашом. И наклонилась над столом пониже, чтобы никто не видел, что она там пишет.
Уже потом, когда миссис Хендрикс отвлеклась на взрыв дебильного хохота в первых рядах, я наклонился в ее сторону и прошептал:
— Классная шляпа.
Она нахмурилась и поглядела на меня, потом уткнулась снова в свою тетрадь. Брови у нее оказались цвета сыра.
— Никакая это не шляпа, — проворчала она, не поднимая головы. — А шлем. Летный шлем.