Класс заржал, а я почувствовал, как мое лицо заливает краска. Но она уже вставала на ноги поворачивалась к Кармайклу.
— Знаешь, в чем твоя проблема, Майкл? — спокойно сказала она. — Ты — настоящий житель этого мира.
Класс так же дружно заткнулся. Кармайкл скорчил рожу.
— И что это, к чертовой матери, вообще значит?
— Вот представь себе, скажем, собаку, — так же спокойно продолжала она. — Она милая, пушистая и самый верный на свете друг. Но если ты возьмешь настоящую собаку, из реальной жизни, то окажется, что она кусается, воняет, ссыт на ковер и трахает твой диван. — По классу снова прокатились смешки, но это ее не смутило. — Так вот, Кармайкл, ты вот это и есть. Ты — псина, которая ссыт на ковер.
В полной тишине пасть Кармайкла задвигалась, но наружу не вышло ни звука.
Пока миссис Хендрикс орала на них обоих, я подобрал упавшую на пол тетрадь. Она открылась на последней странице, целиком заполненной одной-единственной детально прорисованной сценой.
— Это что такое? — спросил я, когда мы уже вышли в рекреацию.
Она бросила быстрый взгляд на картинку.
— Это последний гаджет Стим-Герл, — ответила она, не встречаясь со мной глазами.
— Это же пистолет, — медленно сказал я.
В горле у меня как-то совсем пересохло.
Она смотрела в пол и молчала.
— Я думал, Стим-Герл ненавидит огнестрельное оружие и никогда им не пользуется. Это ведь правда пистолет, так?
— Это Пистолет Реальности, — тихо пояснила она.
— И что же такое Пистолет Реальности?
— Он убивает реальность.
И с этими словами она забрала у меня тетрадь и сунула ее в сумку.
Зато после школы она ждала меня у ворот, совсем как в первый раз. Толпа текла со всех сторон; она выглядела очень одиноко. На нее показывали пальцами и смеялись.
Мы пошли вместе — по крайней мере, до первого перекрестка. Она выглядела очень усталой.
— Мне осталось рассказать тебе только одно, — сказала она вдруг.
— Э-э… давай.
— Помнишь, как Стим-Герл и ее отец прошли через портал?
Я кивнул.
— Как и сказала мама, он перенес их прямо на Землю, — тихо сказала она. — Вот только это была не их Земля. Они очутились в другом мире, в другой вселенной. В совершенно неправильной вселенной. Этот мир был… серее, чем их. Печальнее. И правила оказались совсем другие. Гаджеты работали не так. В технологиях больше не было магии. Даже люди там были иные — не такие храбрые, не такие красивые и умные. И они сами тоже изменились…
Голос ее был так печален, что я посмотрел, не плачет ли она. Лицо ее было белее мела.
— А разве они не могли вернуться? — спросил я. — Через портал обратно на Марс?
— Нет, — отрезала она. — Потому что когда они прошли через дверь, она тут же исчезла. Это, видишь ли, была ловушка. Все это с самого начала была ловушка. Мама Стим-Герл все спланировала заранее. Она заманила их через кротовину в эту другую вселенную, где они застряли навсегда и не могли больше помешать ее замыслам. Она просто хотела убрать их с дороги — и из собственной жизни — насовсем.
— И… что же было дальше?
— А ничего. Дальше не было ничего. На этом все кончилось.
— Ты хочешь сказать, это и есть конец истории? — Я ушам своим не поверил.
Она промолчала. Мы подождали, пока красный человечек на светофоре сменится зеленым.
— Ну, пока, — сказала она и пошла через дорогу на ту сторону.
В пятницу на английском ее не было.
Майкла тоже. Зато была Аманда, и она мне улыбнулась. Теплой такой, искренней улыбкой.
Когда я сдавал сочинение, даже миссис Хендрикс, судя по всему, впечатлилась.
— Кажется, ты поймал настоящее вдохновение, — чуть ли не уважительно сказала она.
— А я и поймал, — ответил я. — Меня вдохновила Стим-Герл. — Миссис Хендрикс как-то смутилась. Конечно, откуда ей знать про Стим-Герл. — Я хочу сказать, новенькая. У которой летный шлем и очки.
— Ах, вот оно что. — Она даже удивилась. — Ты про Шенайю Свифт? Не знала, что вы подружились.
— Ну… типа, да, — сказал я. — Она немного странная, но зато рассказывает совершенно очешуительные истории — про молодую изобретательницу по имени Стим-Герл, которая путешествует по Вселенной на космическом дирижабле со своим отцом и всяко приключается…
Тут я понял, что краснею, и поскорее заткнулся.
Миссис Хендрикс нахмурилась, листая мое сочинение.
— Я и понятия не имела, — пробормотала она. — Девочка на уроках всегда сидела тихо. И не сдала еще ни одной работы… Слушай, Редмонд, если встретишь ее на выходных, попроси зайти ко мне первым делом в понедельник, ладно? Пусть у нее будет шанс сдать что-нибудь к аттестации, хоть бы и с опозданием. Кажется, оно того стоит…
— Я передам, — пообещал я.
В обед я отправился к мусоросжигалке. Так, на всякий случай.
Прошло минут пять, я уже собрался уходить, как вдруг объявился Майкл Кармайкл.
— Где она? — требовательно вопросил он.
— Кто?
— Твоя чокнутая подружка. Можешь не притворяться, всем давно все понятно.
Я взял сумку и попытался ретироваться под защиту библиотеки, однако враг поставил заслон на моем пути.
— Я хочу, чтобы ты ей кое-что передал, — сообщил он. — Лично от меня лично ей.
— А ну, пусти, — сказал я как можно отчетливее.
Голос, разумеется, задрожал.
— Передашь ей от меня вот это, — продолжали вражеские подразделения, все еще держа меня за грудки. — За вчерашнее.
И они со всей силы дали мне по морде.
Я стоял на четвереньках, пока он не ушел, и тупо смотрел, как кровь капает на пыльный асфальт. Потом я долго сидел на земле, привалившись к бетонной стенке и прижимая к разбитой губе пачку бумажных платков. Губу разносило на глазах. Надо бы пойти к медсестре, спросить льда. Но никуда я, разумеется, не пошел.
Когда прозвонил звонок, я встал и двинулся в класс. Кровь уже остановилась, зато теперь болело все лицо. В коридоре кто-то выступил из теней и схватил меня за руку.
Это была она. Шенайя.
— У меня есть что тебе показать, — взволнованно зашептала она, таща меня на сочившийся в окно жидкий солнечный свет. — Я все закончила. Он готов!
Она была нервной и какой-то рассеянной.
— Почему тебя не было на английском? — Голос у меня выходил сдавленный, говорить было больно. — Миссис Хендрикс хочет с тобой поговорить…
— Да пошла она, — перебила Стим-Герл. — Смотри, я принесла…
Тут она наконец разглядела мое лицо и затихла.
— Что случилось? — спросила она, помолчав.
— А ты как думаешь? — взорвался я. Совсем не хотел, а взорвался. — Это личное послание тебе от Майкла Кармайкла. За вчерашнее.
Она зажала рот рукой.
— Черт… Извини…
— Да все нормально. — Теперь я звучал куда саркастичнее, чем хотел. Да что ж такое, а?
— Все равно все думают, что у нас с тобой… ну, любовь. И я не первый раз расплачиваюсь за то, что тусуюсь с тобой.
Она отступила на шаг, подняв руки перед собой, словно я мог ее ударить. Шею снова заливала краска, но на сей раз лучше мне от этого не стало.
— Ой, прости, — забормотал я, тряся головой. — Я просто…
Но она уже бежала прочь. Полушла-полубежала на самом деле, через асфальтовый двор, а я так устал, и у меня слишком все болело, чтобы пытаться ее догнать. Может, и я не хотел на самом деле. Я вообще больше не знал, чего хочу. Стоял там и стоял, одинокий и тяжелый, пока не разразился очередной звонок, возвещая, что я сейчас опоздаю на уроки. Вдобавок у меня разболелась голова. Я глубоко вздохнул и пошел назад, в школу.
Мир сегодня выглядел каким-то дешевым и плохо сделанным. Небо было пустое и бледное; краски куда-то подевались. Все кругом казалось грязным и уродливым, распадающимся на глазах. Физику я слушал головой в стол. Учитель говорил что-то о вакууме — так вот, именно так я себя и чувствовал. Как вакуум. Через какое-то время я просто закрыл глаза и дал мыслям уплыть. Я лежал на теплой песчаной дюне, рядом с девушкой. Гладил ее нежную белую шею.
Нет, не ее. Это была просто девушка. Воображаемая девушка.
К концу уроков я был уже совсем сонный и тупой. Я шел к главным воротам, уставившись на землю у себя под ногами. Впереди что-то происходило — путь преграждала толпа. Потом я услышал голос и — откуда только прыть взялась! — принялся проталкиваться в первые ряды.
Она была красная как рак, в глазах стояли слезы. Майкл Кармайкл выглядел злее, чем когда-либо. Сначала мне показалось, что он чем-то разрисовал себе лицо, но потом оказалось, что это у него так кровь течет из губы, а ворот у футболки порван. Майкл сделал шаг вперед и толкнул ее, отбросив на стену зевак, которая тут же растеклась в стороны, будто рыбий косяк.
— Ты, глупая, жирная уродка! — крикнул он дрожащим голосом. — Глупая, жирная сука!
Он врезал ей по лицу — тыльной стороной руки, прямо по щеке, так что она крутанулась на месте, очки куда-то улетели. Она рухнула на колено в паре футов от меня. Толпа почти застонала от восторга.
Кармайкл продолжал надвигаться. Ни о чем не думая — вообще без единой мысли в голове! — я загородил ее собой и поднял руку.
— А ну, оставил ее в покое! — Получился, конечно, жалкий писк.
Дальше я уже почему-то лежал на земле, а надо мной нависал Кармайкл, что-то вопя во всю пасть. Интересно, почему я его не слышу?
Позади него Шенайя что-то вытаскивала из сумки — что-то тяжелое, дурацкой формы… металлическое, длинное… И вот она уже стояла, уставив эту штуку прямо на него, держа ее крепко обеими руками.
Это был пистолет. Покрытый ее обычными ржавыми шестеренками, какими-то циферблатами и прочей дребеденью — но все равно и определенно пистолет. Пистолет Реальности, если точнее. И черт его знает, что там внутри, под всеми этими декорациями — игрушка или настоящее оружие! Вот и Кармайкл этого не знал — судя по выражению физиономии. Он аж на месте замер, а потом начал ме-е-е-едленно пятиться назад.
— Господи ты боже! А это еще что такое? — Он попробовал было захохотать, но звук вышел жалкий и надтреснутый.