— Да, саиб, это мое упущение. Но мы пока еще не коснулись существенных предметов.
— Узнай, есть ли среди женщин говорящие на индийских наречиях? Урду, панджиби?
Женщина покачала головой.
— Нет. Остальные — канджутки и киргизки, одна узбечка. Ну а я… меня привезли в Канджут из набега.
— Все же это удача. Нотариус из Тайной службы, помнится, утверждал, что свидетельницы попросту бестолково стрекочут без умолку.
— Обычное заблуждение для того, кто мнит себя цивилизованным человеком, — считать всех прочих дикарями. Следовало бы понимать, что мусульманские женщины в любом случае не стали бы говорить о покойном супруге с чужим мужчиной, — пояснил Раджив. — А леди из Кашмира, скорее всего, и вовсе бы уклонилась от разговоров с англичанами. Извини, Стив, но в наших землях вас не жалуют.
Шейли-Хоупс пожал плечами, будто недоумевая, чем вызвана подобная неприязнь.
— Мне это совершенно безразлично. С тобою-то она говорить будет?
— Пока что, как видишь, говорит.
— Спроси, готова ли она помогать следствию?
Выслушав слова Раджива, Амала печально вздохнула.
— Я бы не хотела. Как и все они, — женщина кивнула на товарок, — я не испытывала к нашему властелину искренней любви, и от того печалюсь о его смерти не больше, чем мне положено. Но было бы неразумно отягощать свою карму ложью.
— Так она готова помогать или нет?
— Да, — кивнула вдова. — Хотя не знаю, чем могу помочь. Когда это случилось, я не успела разглядеть убийцу. Я как раз играла на домбре и смотрела на танцующих.
— Но потом вы не преминули выскочить из зала на лестницу.
— Откуда вы знаете? — удивилась Амала.
— Это мое предположение. Я был на месте преступления, домбра лежала примерно в полутора шагах от кошмы. Если бы вы просто вскочили от ужаса и выронили музыкальный инструмент, он бы лежал значительно ближе. Вот я и подумал, что вы бросились вслед за душегубом.
— Да, так и было.
— Что вы увидели?
— Господина переводчика. — Лицо женщины погрустнело. — Кажется, его зовут Искандер.
— Ну, ну, — заторопил Стивен Шейли-Хоупс, — пожалуйста, как можно подробней, не упуская деталей.
— Даже не знаю, что сказать. Он стоял на лестнице. Увидев меня, быстро закрыл лицо и, как будто испугавшись, побежал вниз и дальше, прочь из дома.
— То есть до этого он стоял к вам лицом? — уточнил Раджив.
— Да. Вернее, он стоял немного боком, опустив глаза.
— О, я вижу, вам удалось разговорить одну из этих туземных куриц? — раздалось у входа в театральный зал. Мистер Смит двигался между кресел широкой походкой увенчанного лаврами победителя. За его спиной маячил шотландец с ключами в руках. Перевод слов Амалы успел достичь слуха «триумфатора». — Как видите, я был прав, господин лейтенант, это все козни русских.
Стивен Шейли-Хоупс помрачнел, вытащил из кармана синий клетчатый платок, вытер им бритую макушку и спросил, точно учитель арифметики, получивший ответ «восемь» на вопрос «сколько будет два плюс два?»:
— Вы можете это доказать, майор?
— Что тут доказывать? Этот туземец не придумал ничего лучшего, нежели с перепугу начать разыскивать хозяев в российском посольстве.
— Это ровно ни о чем не говорит, сэр. Господин Искандер родом из Бухары. Полагаю, для вас не секрет, что Бухарский эмират сейчас входит в состав Российской империи. Куда же еще стремиться подданному иной державы, как не в посольство своей, пусть и не самой родной, страны?
— Что с того? В убийстве прослеживается отчетливый русский след! Ваша свидетельница также подтверждает, что видела переводчика рядом с местом преступления сейчас же после убийства.
— Еще до того, как увидеть господина Искандера, она видела их всех, — детектив указал на оробевших гурий. — Быть может, их также стоит обвинить в убийстве?
— Не говорите ерунды!
— Отчего же? — насмешливо ухмыльнулся сыщик. — Уверен, что вдесятером они бы могли поднять Алаяр-хана и хорошенько двинуть его головой об колонну. А может, стоит обвинить вас? Насколько я понимаю, вы знали о местонахождении Алаяр-хана, вовсе не питали к нему дружеских чувств и без труда могли пройти сквозь охрану.
— Похоже, сэр, вы симпатизируете русским! — бледнея от плохо скрываемого негодования, сквозь зубы процедил Керстейн.
— Майор, если тете Агате угодно назначить виноватого, то не думаю, что она нуждается в моих услугах. Если же мы желаем найти истинного убийцу, позвольте нам с Радживом делать свое дело. Мистер Искандер уже в Оукбридже?
— Да, его только что доставили, — с неохотой откликнулся «Сэмюэль Смит», теряя былой гонор. — Я как раз пришел сообщить об этом.
— Тогда будьте любезны, сэр, проводите господина переводчика в его флигель. Мы сейчас закончим и придем туда.
Керстейн молча щелкнул каблуками, четко развернулся и, выражая спиной бурное негодование, вышел из зала.
— Больше вы никого не видели? — вернулся к расспросам Шейли-Хоупс.
— Нет.
— Еще один, последний вопрос: как, по-вашему, Искандер относился к Алаяр-хану?
— Мне трудно об этом судить. Жены всегда держались отдельно от прочих слуг. Но, по-моему, Искандер его ненавидел.
— Почему вы так решили?
— Женское чутье. Я не раз услаждала музыкой слух господина, когда он давал секретарю распоряжения. Искандер всегда молчал, только слушал и смотрел. Так смотрят на кусок мяса, желая разрезать его на части.
— Благодарю вас, мэм. Покуда вопросов больше нет. Прошу вас и всех прочих дам проследовать в свои комнаты.
Переводчик сидел в мягком кресле, безвольно сгорбившись и положив на колени скованные наручниками запястья. Пара рослых полисменов высилась над ним вестниками неумолимой кары.
— …Если ты честно расскажешь, кто твои соучастники и какое задание дали русские, я обещаю, что замолвлю за тебя слово и наказание не будет чересчур суровым.
— Сэр, — входя в комнату, оборвал допрос Стивен Шейли-Хоупс, — благодарю вас за столь неожиданную помощь, но позвольте уж мне вести дело. А вы займитесь чем-нибудь полезным. Или погуляйте по саду.
— Как это понимать? — нахмурился майор.
— А так и понимать. — Детектив прошел к констеблям и протянул руку: — Ключ от наручников.
— Но, сэр? — полисмен неуверенно глянул на Керстейна.
— Снимите оковы, — с неохотой буркнул тот.
— Благодарю вас, — повернувшись, кивнул детектив. — А теперь, если прогулка вам не по душе, сделайте любезность: возьмите этих молодцов, совершите вояж по округе и узнайте у местных жителей, не видели ли они поблизости китайцев.
— Китайцев? — переспросил Сэм Смит.
— Майор, это у меня плохо с дикцией или у вас — со слухом? Извольте выполнять! — командным тоном рявкнул отставной лейтенант.
— Есть, сэр! — нехотя вытянулся старший офицер и, кивнув сопровождающим, вышел из кабинета.
— Отчего ты вдруг решил, что к этому делу все же причастны китайцы? — недоуменно глядя на приятеля, спросил Раджив. — Я что-то пропустил?
— Не думаю. Но нужно же было как-то удалить отсюда этого въедливого осла. Пусть отрабатывает свою же версию. А кроме того, — Стивен усмехнулся, — еще там, в Индии, мне чертовски хотелось что-нибудь вот этак скомандовать майору, чтобы он вытянулся и побежал исполнять мой приказ. Так что душка Керстейн в любом случае отправился бы что-нибудь проверять, например, не видел ли кто поблизости драконов. А теперь, — он поглядел на тщедушного переводчика, разминающего запястья, — поговорим о вас.
— Плохого следователя сменяет хороший? — на безукоризненном английском поинтересовался тот.
— У вас отличное произношение, — не отвечая на вопрос, констатировал сыщик. — Вы прежде жили в Англии?
— Да, изучал древние языки в Бирмингеме. Я, увы, последний в нашей ветви древнего, некогда могущественного рода караханидов. Отец был щедр и оплатил мою учебу.
— Если не ошибаюсь, — вклинился в разговор помощник детектива, — караханиды до недавних пор правили в Термезе.
— Да, но я вырос в Бухаре у дяди, служившего в свите эмира.
— Ваш отец участвовал в недавнем восстании Исхак-хана?
— Да, — печально вздохнул Искандер. — И погиб там, повергнув семью в бесконечную скорбь.
— Пчак, который мы нашли в этой комнате, принадлежал ему? — спросил Шейли-Хоупс.
— Да, — не спуская печального взгляда с детектива, кивнул последний из караханидов.
— И к смерти вашего отца причастен Алаяр-хан?
— Отец попал в засаду канджутцев и, на беду, угодил в плен живым. Мне не хочется ни говорить, ни даже вспоминать, что с ним сделали эти негодяи. Пчак мне передал один из немногих выживших. Я поклялся, что этим клинком перережу горло гнусному выродку шайтана Алаяр-хану.
В то время я жил в Париже. Когда страшные вести дошли до меня, я вернулся в Бухару и стал искать способ подобраться к Алаяр-хану. Аллах благоволил мне: я узнал, что канджутцы срочно ищут грамотного человека, владеющего языками и хорошо знающего повадки англичан. Простите, сэр, но слова имели именно этот смысл. Прикрывшись чужим именем, я нанялся на службу, но, к стыду должен признать, у меня не хватило решимости прирезать этого мерзавца. Хотите, верьте, хотите — нет, я очень хотел, но я не убивал его.
— Это было понятно еще до того, как вас доставили сюда, — проговорил Раджив. — Остается только доказать это. Как вы сами понимаете, факты складываются не лучшим для вас образом. Смит уверен, что вы работаете на русских. Амала видела вас на лестнице сразу после убийства.
— Я действительно там был, это чистая правда. Как раз шел на зов Алаяр-хана, призывая кары на свою голову, ибо снова не взял отцовский пчак. Конечно, в рукопашной схватке мне было не одолеть этого разбойника, но он любил курить опиум на ночь глядя, так что в такое время обычно уже лежал бревно бревном. А у меня все равно не хватило духу перерезать ему горло… Я брел, досадуя на себя. Вдруг сверху раздался оглушительный визг, а затем крик: «Господин мертв!» От неожиданности я выронил четки. Дверь распахнулась, кто-то выскочил, затем появилась Амала. Я не знаю женщин по именам, но вы называете ее так…