Зато леди Френсис Эшвуд не только старалась, но и выглядела невозмутимой. Патрик хорошо знал этот тип женщин. Никто и никогда не должен догадаться, что их терзает тайное горе или смертельный страх, никто не должен знать о беде или болезни! Чем мучительнее страдание, тем безупречнее должно быть платье, тем свежее — цвет лица, тем восхитительнее — прическа. Только тогда ни одна живая душа нипочем не заметит нестерпимой боли. Леди Френсис выглядела настолько безукоризненно и вместе с тем совершенно естественно, что Патрика мороз продрал по коже.
— Мистер Шенахан, — произнес сэр Генри, — благодарю вас за то, что вы откликнулись без промедления.
— Садитесь, прошу вас, — учтиво улыбнулась леди Эшвуд.
Патрик опустился в кресло.
— Видите ли, мистер Шенахан, — начал было лорд Эшвуд, но сбился, замолчал и старательно переплел пальцы, стараясь хоть так унять их дрожь.
Патрик молчал, выжидая.
— В нашем доме случилось несчастье, — сказала леди Френсис. — Две недели назад пропал наш старший сын, Рональд.
В первый момент Патрик растерялся — да и было отчего. Рональд Эшвуд пропал две недели назад — а его вызвали только сегодня, да еще и срочно! Что же это за исчезновение такое, если сначала до него никому нет никакого дела, а потом вдруг надо бежать на поиски сломя голову?
— Не думайте, что мы не приняли никаких мер, — угрюмо произнес сэр Генри. — Просто мы не сразу поняли, что произошло. Рональд исчез при таких странных обстоятельствах…
Лорд Эшвуд вновь замялся. И опять Патрик не стал поощрять его наводящими вопросами. Рано еще.
— Он исчез из запертой комнаты.
— Простите, в каком смысле?
Удивление Патрика было совершенно искренним. Пресловутая запертая комната с легкой руки авторов детективных романов попадалась вымышленным расследователям буквально на каждом шагу. Пожалуй, криминальный роман без запертой комнаты был чем-то почти неприличным — примерно как коричневые ботинки при черном костюме. В реальной жизни покойники не имели привычки закрываться на ключ, чтобы досадить полицейскому инспектору или частному сыщику. И даже в упомянутых романах описывалась все-таки комната с трупом, а не комната ни с чем.
— В самом прямом, — раздраженно ответил сэр Генри. — Рональд лег спать примерно в одиннадцать и закрыл свою спальню на ключ изнутри. Утром он не вышел к завтраку. Я поднялся наверх, позвал его, но он не ответил. В конце концов мы взломали дверь. Но его там не было. Окно закрыто, дверь закрыта изнутри — и никого. Постель смята.
— Следы борьбы? — не удержавшись, перебил Патрик.
— Нет, — покачал головой сэр Генри. — Даже одеяло не откинуто в сторону. Как будто он лег спать, а потом не вставал, а исчез прямо из-под одеяла. И одежда вся на месте.
Дичь какая-то.
— И что, по-вашему, мы должны были подумать? — сердито вопросил сэр Генри так, словно именно Патрик должен был не просто знать, а еще и суметь каким-то неведомым образом вернуться на две недели назад и подсказать лорду Эшвуду правильные умозаключения.
— Не знаю, — ответил Шенахан. — Я не знаком с мистером Рональдом. А что вы подумали?
— Что он… ну… решил подшутить над нами, — с трудом выговорил сэр Генри.
— Он был склонен к шуткам подобного рода? — ровным голосом осведомился Патрик.
— Нет. — Лорд Эшвуд опустил голову. — Нет.
— У Рональда недостало бы чувства юмора для такой проделки, — негромко произнесла леди Фрэнсис. — Да и изобретательности тоже. Он хороший мальчик, но… звезд с неба не хватает.
Иначе говоря — молодой балбес благородного происхождения, перевел для себя мысленно Патрик.
— Но что мы еще могли подумать? — настаивал сэр Генри.
— Пока не знаю. А кстати — почему именно вы отправились звать мистера Рональда?
И в самом деле — почему? Почему не лакей, не дворецкий, не горничная, почему никто из слуг не попытался стуком в дверь разбудить заспавшегося шалопая и лишь потом позвать его лордство?
— С ним случалось, — насупился сэр Генри, — запираться у себя, если у нас с ним были… разногласия.
Могу себе представить, мимолетно подумал Патрик.
— А накануне между вами были… разногласия? — он в точности скопировал интонацию лорда Эшвуда.
— Нет, — отрезал сэр Генри.
— Все было как обычно, — поддержала мужа леди Фрэнсис. — Никаких споров, резкостей. Ничего даже отдаленно подобного. Поэтому то, что случилось утром, было так… странно.
Странно. Что ж, хорошее слово. Им можно назвать все что угодно.
— Итак, вы решили, что это шутка, верно? И мистер Рональд вот-вот появится?
— Да, — не сразу ответил сэр Генри. — Я был очень сердит на него. Просто места себе не находил. Думал, вот пусть только вернется — я его отучу такие штуки выкидывать. Молодость молодостью, но надо же знать хоть какие-то границы!
— Но он не вернулся, — произнес Шенахан.
— Да, — все так же негромко откликнулась леди Фрэнсис.
— Мы всю ночь не спали, — хмуро сказал сэр Генри. — Я был готов шею ему свернуть. А наутро Фрэнсис потребовала начать розыски.
— Вы обратились в полицию?
— Сначала — нет, — покачал головой сэр Генри. — Мы вызвали частного детектива. Некоего Джона Николса… возможно, вы его знаете?
Шенахан слегка поморщился. Николса он знал — и не питал на его счет и тени сомнений.
— Кто вам его посоветовал? — Патрик очень постарался, чтобы в его голосе не ощущалось презрение, которое он испытывал к Николсу, лощеному снобу невеликого ума с непомерными амбициями.
— Он нашел пропавшую собачку леди Карфекс, — пояснил сэр Генри.
Ну да. А для вашего лордства что чужая собачка, что родной сын — разница невелика? Все едино пропажа? Ох, не думаю…
— Понятно, — сухо заметил Патрик. — Но почему вы не обратились в полицию?
Сэр Генри смолчал.
— Боялись, что выплывет что-то неблаговидное? — это был не столько вопрос, сколько утверждение. Патрик был совершенно уверен.
— Да как вы смеете! — судя по градусу гнева в голосе лорда Эшвуда, Патрик не ошибся.
Лорд Эшвуд устремил на него тяжелый давящий взгляд. Наверное, на его подчиненных это действовало. Но частного детектива сложно напугать игрой в гляделки.
— Сэр Генри, — твердо произнес Шенахан, — давайте договоримся. Вы не удав, а я не макака. Не надо меня гипнотизировать. Если я должен найти вашего сына, мне нужно задавать самые разные вопросы. В том числе и неприятные. И что важнее, получать на них честные ответы.
— Мистер Николс не задавал бестактных вопросов, — с упреком возразил сэр Генри.
— Разумеется, — согласился Патрик.
А зачем, спрашивается, Джону Николсу задавать неудобные вопросы их светлостям и милостям? Болонки не делают карточных долгов, не пьянствуют, не совершают растрат, не клевещут на сослуживцев, не подделывают чеков. Надо отдать справедливость Николсу — искать пропавших болонок он умел. Но пропавшие люди — дело иное.
Лорд Эшвуд еще раз свирепо взглянул на Патрика и отвел глаза.
— Спрашивайте, — глухо сказал он.
Согласие, выраженное на словах, само по себе еще ничего не значит — особенно если это слова дипломата. Патрик отлично понимал, что уступать сэр Генри и не подумал. Конечно, к расспросам Шенахан приступил. А можно было и не трудиться. Услышанное не стоило потраченных усилий. Исчезнувший Рональд Эшвуд не имел карточных долгов, каких бы то ни было врагов, брошенных любовниц, тайных соперников, вредных привычек, проблем и затруднений. Его не преследовали ни кредиторы, ни шантажисты. За ним не числилось ни упущений, ни оплошностей. Он ни с кем не ссорился. Он был чист и безгрешен, как болонка, — только Николсу и впору искать столь безобидное создание. И почему он не нашел юного Рональда?
Спустя минут десять Патрик поднялся.
— Не смею более злоупотреблять вашим временем, — холодно произнес он.
— Мистер Шенахан, — выдохнула леди Эшвуд.
— Сядьте! — рявкнул сэр Генри.
— Милорд. — Патрик и не подумал повиноваться. — Если вы зачем-то вздумали мне голову морочить, воля ваша. Но если вы мне настолько не доверяете, зачем вы обратились ко мне?
— Господин министр отзывался о вас с большим одобрением, — выдавил сэр Генри.
Патрик улыбнулся краешком рта.
— Господин министр мне не лгал, — сообщил он опешившим от такого нахальства Эшвудам. — Он посчитал возможным довериться мне. И получил результат. Как я могу искать вашего сына, когда вы все время пытаетесь что-то от меня утаить?
— И что же, по вашему мнению, мы скрываем? — желчно осведомился лорд Эшвуд.
Как он мог столько лет пробыть дипломатом? Сэр Генри не просто врал, а врал неумело и агрессивно, он держался как провинциальный актер, играющий в дурно написанной пьесе, — нарочито и неуместно. Впрочем, не только его речи — все здесь было неуместным, неправильным. И сэр Генри с волевым подбородком и дрожащими пальцами, и прямая спина и негромкий голос леди Фрэнсис, и преисполненный вранья разговор в гостиной в девять утра, и даже сама эта гостиная, выполненная в стиле art nouveau. Патрик ожидал увидеть нечто куда более консервативное, но его окружала лепнина, скругленные углы и прихотливые завитушки. Не только Шенахан, но и Эшвуды казались чужаками в собственной гостиной, они не сочетались с ней. С ее затейливыми арабесками сочетались разве что великолепные китайские вазы — Патрик хоть не был знатоком, но не мог ошибиться. Это была не английская «китайщина», пусть и искусно выполненная, не спод, не веджвуд, не вустер. Вазы были подлинными — и чувствовали себя куда вольготнее людей.
Вероятно, именно вазы и взбесили Патрика окончательно. В доме, где вещи привычно не церемонятся с людьми, доводами разума ничего не добьешься. Следует бить, и бить наотмашь. Иначе этих людей не проймешь.
— Например, почему вы отказались от услуг мистера Николса, — жестко и спокойно произнес Патрик. — Почему вы обратились в полицию. Почему вы обратились ко мне — две недели спустя, сэр Генри! Нет, я не спрашиваю, кого подозревал Джон Николс и полиция. Я спрашиваю, кого подозреваете