— Не дрягайте шеей! — хихикала Зинаида Захаровна. — Я сейчас отстегну… Нет, резать не будем, вы что?! У нас же День города скоро! А мы Кузю всегда на него берем! Нам со всего города носки приносят!
Как-то раз, во время зимних каникул, я подхватил свинку. Организм отреагировал, распухла шея и щеки, а в глазах поселились зигзаги, от которых я не мог свести зрение и видел маленьких снеговиков. Прозрачных серых снеговиков, напоминавших гантели, эти снеговики сидели на всех горизонтальных поверхностях и начинали покачиваться с тонким звоном, стоило хоть чуть пошевелить головой. Снеговики не были страшными, но количество их увеличивалось с каждым днем, кроме того, мне стало казаться, что я схожу с ума, я стал бояться просыпаться и засыпать. Потом доктор сказал, что это нормально — мозг реагирует на присутствие в организме вируса, я запомнил.
— «Дети рисуют Перу́»? — услышал я Хазина.
Хазин стоял рядом и разглядывал рисунки.
— «Дети рисуют Пе́ру», — поправила Зинаида Захаровна. — Я же говорю, на День города у нас традиционный конкурс детского рисунка и выставка поделок…
Я заметил, что освободиться от змея Хазину не удалось, и это явно доставляло дискомфорт — Хазин утратил подвижность и свободу в движениях, точно на плечах и вокруг туловища у него лежал настоящий удав, а не кишка из чулок, носков и свитерных рукавов.
— У вас куртка шерстяная, вот вы и завязли, — пояснила Зинаида Захаровна. — Я принесу пинцет, и мы вас выцарапаем, не переживайте!
— Кто такой Пера́? — осторожно спросил Хазин.
— Не Пера́, а Пе́ра, — опять поправила Зинаида Захаровна.
— Пера…
Хазин поглядел на меня. Я в общих чертах начал понимать, кто такой Пера — на рисунках изображался коренастый и приземистый мужчина в меховой шапке и жилетке, в руках оглобля, на поясе палица. Мужчина представал перед нами в различных обстоятельствах своей, по-видимому, интенсивной героической жизни. Вот он с помощью оглобли проучает многочисленных вогульских захватчиков, вот две седмицы держит на своих богатырских плечах колокольню в Перми Великой, вот с удовольствием поедает два чана пареного ягеля, вот ошкуривает поутру кровожадного и подлого Войпеля.
— Выразительно, — сказал я.
Почему мы не знаем про Перу? Почему Чичагин? Он ведь большую часть прожил в Италии…
Чичагина предложил Крыков.
— Вы же хотели посмотреть рисунки, так? — насторожилась Зинаида Захаровна. — Мы каждый год рисуем какого-нибудь местного героя, это развивает любовь к родному краю, развивает культуру… Станислав сказал, что вы должны посмотреть наш центр и ознакомиться с нашим конкурсом… я все правильно поняла?
Крыков, сука.
Войпель сильно напоминал Ктулху. Так ему и надо.
— Абсолютно, — ответил я. — Однако…
— Я думал, это будет Чичагин… — растерянно сказал Хазин. — Ну, то есть…
Хазин покачал головой.
— При чем здесь Чичагин? — удивилась в свою очередь Зинаида Захаровна. — Чичагин… это который адмирал?
— Адмирал. Понимаете…
Я доверительно взял Зинаиду Захаровну за локоть.
— Все очень правильно, — я указал на Перу. — Изучение истоков это, несомненно, большое благо. Но…
Я неосторожно повернулся к Пере спиной и почувствовал, что вот сейчас он укрепит меня дубиной в шею. Оглянулся. Пера оставался недвижим.
— Администрация планирует праздник, как вы знаете, — сообщил я конфиденциальным голосом. — День города. Но необычный. Дело в том, что в этом году двести шестьдесят лет со дня рождения Антиоха Чичагина. Великого гражданина и…
— Решено объединить, — перебил Хазин.
— В общем, верно, — подтвердил я. — И провести ряд мероприятий в ознаменование его памяти. Чагинские чтения на базе библиотеки, издание книги, Чичагинский фестиваль… опять же, памятник…
— Памятник? Но я думала… — Зинаида Захаровна обернулась на зал игрушек.
Я совершенно не доверял Пере.
— Вы, разумеется, знаете, что за РИКовским мостом стартовало строительство? — спросил я.
— Да, там вроде завод бумажный ставить собираются…
— Так вот, в руководстве проекта… — я сделал многозначительную паузу, — считают, что Чагинску нужно новое лицо. И это лицо…
Я покосился на кряжистого Перу.
— Это лицо не должно ассоциироваться с… явно языческими, дремучими образцами.
Зинаида Захаровна хотела возразить, но я быстро продолжил:
— Антиох же Чичагин напротив — символ духовности и просвещения. Именно его руководство компании НЭКСТРАН хотело бы видеть в качестве…
Я несколько сбился, Хазин пришел на выручку.
— Истока, — сказал он. — Именно истока.
— Понимаю…
— Судьба города неотделима от судьбы адмирала, — сказал я. — Об этом и будет наша книга. И с вашей стороны…
— Нам потребуется сотрудничество, — закончил Хазин. — Вы же должны знать, что адмирал — покровитель наук и искусств.
— Да, мы, конечно, про это знаем… — растерялась Зинаида Захаровна. — Мы все сделаем. Я давно собиралась объявить конкурс…
Теперь с мысли сбилась Зинаида Захаровна.
— «Рисуем адмирала Чичагина», — подсказал я.
— Да, отличное название! Знаете, у нас здесь работает летний лагерь…
Зинаида Захаровна улыбнулась.
— У нас лагерь до трех дня, — повторила она. — С десяти до двенадцати мы рисуем, потом обед, потом приставки. Кто не хочет рисовать, не получает приставку.
— А давайте поступим по-другому, — сказал я. — Администрация уделяет пристальное внимание этому празднику, поэтому наша задача привлечь к конкурсу максимальное количество участников. Пусть приставка будет призом победителю!
— Но…
Зинаида Захаровна оглянулась на Перу, как мне показалось, в поисках поддержки.
— Александр Федорович, думаю, одобрит, — заверил я. — Вчера на совещании он сказал, что праздник — это приоритетная задача мэрии. Именно с этого дня начнется…
Хлопнула дверь.
— Зинаида Захаровна! Вы моего не видели?
Я узнал голос и обернулся.
Кристина. Она заглянула в зал, увидела Хазина и хихикнула. Помахала рукой. Слишком часто встречаемся. И я ей помахал.
— Так он пообедал — и сдул сразу, — ответила Зинаида Захаровна. — Кристиночка, я же тебе говорила, он после обеда всегда убегает, я же не могу ему ошейник прицепить…
— Да, до свиданья!
Кристина исчезла.
— Хороший мальчишка… — Зинаида Захаровна покачала головой. — Идеи у него всякие… Кристина тоже интересная девочка была, творческая, стихи писала, мастерила…
Я нащупал в кармане вязаную пчелу.
— А вы не знаете, когда завод пускать собираются? — спросила заведующая. — А то у нас позакрывалось все, работы никакой…
Хазин чихнул: сложно стоять в чужих носках, не чихая.
— Да-да, сейчас! Сейчас мы вам поможем! — Зинаида Захаровна схватила Хазина и вытащила его из зала.
Я остался один. Кукол мало, подумал я. Обычно среди игрушек кукол больше половины, а тут нет, немного. Зато моделей много. И сценок из жизни — то мельник жучит налима, то грузовик ремонтируют, то макет мэрии. Модель водокачки, взрыв подводной лодки «U-721» после попадания торпеды.
Игрушки напоминали рисунки про Перу, руководитель художественной студии был явно склонен к творческому осмыслению действительности. Простые игрушки тоже имелись: детские инструменты, головоломки из гвоздей и гаек, многозначительные коряги; я увлекся рассматриванием, бродил по залу, обнаруживая все новые и новые вещи. Я впервые встречал в клубе такую насыщенную комнату, обычно в Домах культуры ограничивались унылой выставкой достижений, а здесь настоящий игрушечный мир, через который проходила игрушечная железная дорога, на шестисотом километре к рельсам был привязан пластиковый бедолага в широкополой синей шляпе. Я достал из кармана вязаную пчелу и посадил ее рядом. Чтобы не скучно было.
Пробыл в игрушечном зале минут двадцать, Зинаида Захаровна так и не появилась, и я вернулся в вестибюль.
Хазин сидел на железном стуле, рядом с ним стояли две смешливые работницы культуры и методично выбирали из Хазина носкового удава. Это продолжалось долго, Хазин терпел, думаю, он хотел завязать знакомство с той, что с прической. Я сидел на подоконнике, в спину поддувало.
В прошлом году Хазин заболел. Вернее, сломал ногу и не мог работать в поле, а заказ подкинули жирный. Я отправился на северо-запад и через два месяца закончил «Холмы. Город-труженик, город-воин». Но администрация неожиданно ударилась в отказ и платить за работу не собиралась. Заменить в тексте «Холмы» на «Чагинск» несложно, поменять имена, названия предприятий и даты тоже. Локфикшн — самый благодарный вид литературы, ее никто в здравом уме не читает, я мастер локфика, мастер для никого.
Сотрудницы КСЦ закончили высвобождать Хазина из удава и, хихикая, убежали, печальный Хазин приблизился к окну. Ему шло быть в удаве.
— Я буду называть ее Зизи, — сказал Хазин. — О, я буду называть ее Зизи…
Мне не хотелось называть ее Зизи. Хазин продолжал отряхиваться и никак не мог остановиться, точно удав оставил на нем невидимую и жгучую чешую.
— Признаться, это моя мечта, — Хазин мечтательно улыбнулся. — Стать заслуженным работником культуры в провинции, посещать клуб «Оптималь», печь картофельные очистки на противне, достойно встретить старость с удочкой на берегу, какая гнида этот Крыков…
Хазин вздохнул.
— Мне кажется, Крыков саботирует, — негромко сказал он.
— А смысл?
— Не знаю… Мне кажется, мы зря подписались…
— Не пыли, Хазин. Ничего необычного, работа как работа, сделали и уехали.
— Не знаю, не знаю… Я не особо люблю Крыкова… При чем здесь Пера?
— Пера — это да…
— Кто такой этот Пера?!
Я потрогал голову.
— Вероятно, он как-то связан с этой местностью. Как Чичагин.
— Это, наверное, хорошо, — сказал Хазин. — Это значит, что здесь богатырство в почете. Чичагин, кстати, был крепок на руку.
Верно. Когда однажды его корабль потерял якорь, адмирал прыгнул в море и на плечах вынес якорь на берег.
— Однажды Чичагин голыми руками задавил бешеного вепря, — сказал Хазин. — Спас от него крестьянских девушек. Думаю, это надо отразить в тексте.