между прочим…
— Зачем? — не понял я.
— Для ухи. Он хочет сварить самую большую в мире уху.
— Зачем такая уха? — спросил Роман.
— Во-первых, для Книги рекордов. Во-вторых, какой праздник без ухи?
— Сегодня ухи нет, — возразил я.
— Ухи нет, но есть культура! Пабло Воркутэн будет делать музыку!
Хазин подмигнул Роману.
Из телевизионного фургона возник синюшний оператор и стал настраивать камеры.
— А какой сегодня праздник? — спросил Роман.
— Открытие котлована, — ответил я.
— Разве принято открывать котлован?
Механошин тщательно инспектировал помост у трактора и проверял крепость каждой ступени. Светлов о чем-то беседовал с Зинаидой Захаровной, левой рукой показывая на котлован, правой на город. Зинаида Захаровна соглашалась.
Из желтого автобуса выскочил мальчишка и стал вытаскивать за собой гусеницу, сплетенную из красно-сине-белых воздушных шаров. Гусеница упиралась, застревала в дверях, мальчишка дергал ее за усы и бил по морде, но ничего не получалось, только резиновый скрип. Хазину это очень понравилось, он оставил Механошина и переключился на вытягивание гусеницы.
— Открывать можно что угодно, — сказал я. — Главное, делать это искренне.
Механошин проверял микрофон и отдавал указания звукооператору.
— А потом, это не открытие котлована, это закладка стройки. Краеугольного камня.
Из задних дверей желтого автобуса выбралась девчонка, я ее сразу узнал, Аглая Черпакова с перемотанным горлом. Она подбежала к мальчишке, и они принялись стараться вдвоем, дергали рывками — казалось, что они вытягивают из автобуса длинный трехцветный язык. Через минуту гирлянда оказалась на воздухе и попыталась взлететь.
— Ребята!
Из автобуса выступила Нина Сергеевна.
— Ребята, прекратите баловаться!
— Да она дрыгает! — ответила Аглая.
— Аглая, прекрати безобразие!
Подъехал еще один желтый автобус с людьми; некоторых я уже видел на празднике в клубе, люди толпились, растерянно оглядываясь.
— Ладно, мне тут надо поговорить… Ромик, не переживай, про Воркутэна я пошутил, он сейчас в Волгореченске!
Хазин поспешил к автобусу и стал распределять прибывших перед трактором, выстраивая кадр. Появились люди в униформе «Растебяки», принялись расставлять столы, расправлять скатерти, открывать бутылки, раскладывать бутерброды и фрукты.
Светлов стоял уже чуть в стороне, держал в руках желтую пластиковую папку, отгонял ею набежавших с реки слепней и обмахивался от жары.
— А эти пацаны так и не вернулись, — сказал Роман.
Ветер натянул гирлянду из воздушных шаров, Аглая и мальчишка подошли слишком близко друг к другу — и гирлянда образовала почти кольцо. Нина Сергеевна тут же принялась Аглаю за это отчитывать, а мальчишка корчил за спиной заведующей рожи.
— Там эта девушка… — сказал Роман. — Ну, та… Ее «Скорая» забрала.
— Куда? — спросил я.
— Не знаю, в больницу, наверное. Она камень кинула. Ты ее, кажется, знаешь?
Я хотел бы жить в орехе, понял вдруг я. Вспомнил мультик про мышонка, он свил себе гнездо и подвесил его к длинному стеблю над полем — когда дул ветер, его качало. В восемь лет я точно хотел жить над полем и качаться на стебле.
— Ты ее знаешь? — снова спросил Роман.
— Она камень кинула?
— В патрульную машину. В стекло. Все растрескалось.
— И что? — спросил я.
— Не знаю… — Роман смотрел на борьбу Аглаи с гирляндой. — Понимаешь, я мимо шел и увидел. Она разговаривала с ментами, а потом вдруг раскричалась. Они стали уезжать, а она в машину камнем запустила.
— А «Скорая» при чем?
— Менты ее в «уазик» затолкали, а потом и «Скорая» приехала.
Хазин фотографировал Нину Сергеевну.
— Ее Кристина зовут?
— Да, — сказал я.
— Это ведь ее сын пропал? — спросил Роман.
— Да, кажется…
— Она кричала, что его не ищут.
Хазин рассадил и расставил гостей, Механошин примеривался к микрофону.
— Она кричала, что его не хотят искать.
Механошин оглядел присутствующих.
— Слушай, Ром, давай потом, хорошо?
Светлов кивнул.
— Мы начинаем торжественное открытие начала строительства! — немедленно объявил Механошин. — Здравствуйте, друзья!
Присутствующие захлопали. Аглая и мальчик сделали движение, будто пытались выбить из шариковой гирлянды пыль, гирлянда рванулась в небо, но Аглая и мальчик успели ее приструнить.
Механошин зачем-то постучал по микрофону.
— Здравствуйте, здравствуйте! Перед тем как приступить к открытию нашей стройки, я хочу сказать несколько важных слов!
— А куда он мог тут пропасть? — спросил Роман.
— За этот небольшой промежуток времени сделано необычайно много, — сообщил Механошин. — Мы наметили фронт работ, и они, как вы видите, ведутся! Причем, как я вижу, со значительным опережением графика!
Механошин указал на котлован.
— В рекордные сроки завершен подготовительный этап строительства. Сейчас идут работы на грузовом дворе, скоро начнет прибывать оборудование. Проводятся гидрологические исследования в районе Нового моста, скоро там планируется строительство дамбы — первой дамбы в будущем каскаде Ингирьского водохранилища. Я хочу подчеркнуть, что компания НЭКСТРАН планирует создание на территории нашего района широкого промышленного кластера. А это дороги, это энергетика, налоги и новые рабочие места — это инвестиционный климат! В начале нового тысячелетия именно готовность региона к инвестициям будет показателем для дальнейшего развития. Это понимаем не только мы — это четко понимает руководство области…
Механошин говорил, я подумал, что он, похоже, хороший чиновник: хороший чиновник умеет складывать фразы, практически не задействуя мозг. Никто, впрочем, особо его не слушал, все ожидали, когда мэр закончит, чтобы приступить к бутер-бродам.
— Праздник открытия котлована, — задумчиво произнес Роман. — Это… так бывает?
— Со временем привыкаешь, — ответил я. — И задаешься такими вопросами меньше.
— Интересно…
— Я был на празднике открытия сети прачечных, я был на открытии коптильного цеха «Стикс» — это не шутка, на презентации рыболовного салона «Немезида» мне подарили японский фидер, меня сложно чем-либо удивить.
— «Немезида»?
— Можешь не верить, но это чистая правда. И «Немезида», и «Стикс».
Светлов сказал что-то на ухо Зинаиде Захаровне, та рассмеялась, а Светлов направился к нам.
— …Фактически мы здесь, в Чагинске, начинаем новую индустриализацию. Перед нами поставлены задачи по увеличению ВВП и восстановлению уровня производства, прирост экономики для нас — не пустые слова…
Подошел Светлов, спросил:
— Как дела?
— Нормально, — ответил я. — Отличный праздник открытия котлована, нам очень нравится.
— Пожалуй, соглашусь…
Светлов придирчиво оглянулся на стройку.
— Это лучший праздник открытия котлована, — сказал он. — Обычно все проще, будничней, а тут… А вы как, не нашли еще?
— Чего? — не понял я.
— Идею.
Светлов помахал рукой телевизионщикам.
— Нет пока, — ответил я. — Ну, то есть… Идеи летают в воздухе.
Я хотел рассказать про несчастного, павшего жертвой половой неразборчивости сасквоча, но подумал, что это глупо.
— Ищите скорее, Виктор. Музы пьют только свежую кровь.
Алексей Степанович подмигнул Роману.
— Думаю написать про адмирала Чичагина, — сказал я.
— Про Чичагина? — удивился Светлов.
— Ну да. Чичагина ведь сюда фактически сослали.
— Да? Не знал… Напомните?
— Адмирал, вышедши в отставку, но оставаясь весьма уважаемым человеком, предложил прожект об облегчении бремени помещичьего крестьянства и размышление о реформе государственного управления. Ее величество хотело принять эти идеи к рассмотрению, но недруги сделали все, чтобы Чичагина оклеветать. Он впал в немилость и был сослан в свое имение. Впоследствии его мысли были восприняты Сперанским. Можно сказать, он был первым декабристом…
— …Дул странный ветер в Таганроге… — проговорил задумчиво Светлов.
— Вас что, действительно интересует литература? — оживился вдруг Роман.
Он стоял чуть в стороне, но, услышав про Таганрог, приблизился.
— Конечно, — приветливо ответил Светлов. — Чрезвычайно интересует. Наша компания поддерживает сразу несколько литературных премий…
— Зачем? — с искренним недоумением спросил Роман.
С обидой даже, как мне показалось.
— …Мы осознаем весь масштаб поставленных перед администрацией района задач! И мы принимаем на себя ответственность перед гражданами нашего города. Восстановление энергетической системы станет…
Механошин на тракторе явно почувствовал себя неуютно, он то и дело находил взглядом Светлова, но Светлов был занят, объясняя нам подлинный смысл литературы; я же оценил ослепительную странность этой ситуации и на мгновение представил ее в виде живописи. Вице-президент корпорации НЭКСТРАН на открытии котлована в городе Чагинске во время речи стоящего на бульдозере мэра Механошина объясняет ведущему танцору ансамбля «Курень Большака» онтологию творчества и его, этого творчества, назначение. Кажется, Хазин тоже что-то почувствовал — я заметил, что он, фотографируя мероприятие с разных ракурсов, то и дело снимает нас.
Роман слушал, и я слушал.
— …Все дело в оправдании. Оправдание примитивно, а задача проста: человек должен писать стихи, рисовать картины, сочинять музыку. Это — сеть, только в нее можно поймать…
— И почему же он это должен?
— Разумеется, мы обратим внимание на отрасль дорожного строительства, которая сегодня, надо признать, находится в отстающих. Но с помощью новых технологий мы сумеем преодолеть…
— Видите ли, в этом и кроется некая ущербность всей космологии… Вы действительно хотите узнать?
— Хочу.
— Хорошо, я отвечу. Давным-давно…
— Кажется, в прошлую пятницу, — подхватил Роман.
— …На строительстве будут задействованы лучшие специалисты…
Светлов рассмеялся уже искренне.