Мьёл протёр глаза и мрачно посмотрел на начальника. А тот ухмыльнулся и подсказал:
– К берегу давай. Только тихо.
Колдун поспешно опустил руку за борт, и бегущая с его пальцев чёрная вода смешалась с мерцающей голубым водой Говорливой. И лодка бесшумно скользнула туда, где мелкие волны омывали каменные столбы причала.
– Не успеем, – проворчал он.
– На наш век хватит, – отмахнулся Рьен, однако в полосу тумана всмотрелся тревожно. И явно, подавшись вперёд, прислушался, но с островка не донеслось ни звука.
А мастер Тьёш по-прежнему незаметно сидел на скамье и улыбался про себя. Он, конечно, мог бы предложить семиреченским сыскникам не торопиться и с уверенностью добавить, что к тому времени, как колдун «нащупает» причал и приведёт лодку к суше, на оной уже всё закончится. Но промолчал, чтобы не беспокоить и без того нервного колдуна.
В своё время Тьёш не только на ярмарках южан видел, но и в деле – в поединках. И северному колдуну преступник был не по зубам – просто потому что одолеть южную волшбу можно лишь тогда, когда очень хорошо её знаешь. А иначе и пытаться не стоит. Как и на остров, само собой, преждевременно лезть.
Матушка Шанэ приземлилась в двух шагах от дома, велела помощнику держаться рядом и достала из кармана плаща второй мешочек – самый обычный, бесцветный и потёртый. И, щедро зачерпнув песка, резко швырнула его в туман.
Порыв горячего сухого ветра смёл молочную пелену сразу со всего острова, обнажая заброшенный трёхэтажный особняк в кольце древних елей, шпили скал позади дома, жухлую траву, огрызки деревянной беседки и колдовские фонари вдоль стен. А после, срывая дверь и выбивая остатки стёкол, ветер ворвался в дом и в считанные минуты «вымел» оттуда преступника, швырнув его на землю в двух шагах от матушки. И замер подвижным песчаным вихрем, чей «хвост» исчезал в матушкином кулаке.
Она хмуро посмотрела на кряхтящего старика – невысокого, сухого, с дочерна загорелой кожей и залысинами на седой голове, в бедной старой одежде – залатанные рубаха и штаны, длинная засаленная безрукавка и поношенные сапоги. Старик, наглотавшись песка, то чихал, то хрипло кашлял, сплёвывая, а матушка брезгливо изучала его и пыталась понять: зачем? Зачем этому неслабому северному колдуну столько помощников? Разве что, коль так одет…
– Поторговать призраками решил, а? – негромко спросила она. – Или кое-кто на Юге не просто так знаниями и песком поделился, а в обмен на часть помощников? С которыми так легко обворовывать и убивать?
Старик снова сплюнул, поднял голову и зло оскалился.
– Одно движение или неверное слово – и ветер перемелет тебя в труху, – сухо предупредила матушка. – Раз бывал на Юге, то, поди, знаком с нашими Затейниками. И добрых видел, и, конечно, злых, да?
Колдун покраснел от злости и каркнул:
– Ну убивай, чего!
– Нарэ!
Из-за спины матушки Шанэ выступил серый пёс.
– Возьми брата и обыщи дом, – велела она. Посмотрела на старика и поморщилась: – Убить? Размечтался. По законам Юга, тебя казнят, а твой дух будет вечно служить тюремным колдунам.
Старик грязно выругался.
– Но если ты отдашь песок и помощников – сам, – то тебя казнят по законам Севера, – продолжила она. – А на Юге о тебе и твоих делишках никто не узнает. Правда, тогда тебе придётся придумать и обосновать причину, по которой ты убил столько беззащитных людей. Выбирай. Быстро.
Со стороны причала донёсся шорох.
– Твоя взяла, – старик вынул из-за пазухи один крохотный мешочек, второй, третий.
А остальные уже несли в зубах верные псы.
– Имя, – матушка Шанэ требовательно посмотрела на него сверху вниз. – Кто раскрыл тебе тайну помощников? Быстро.
Над головой старика угрожающе хлопнули крылья. Он опасливо глянул вверх, увидел пустынного стервятника, сплюнул зло и выдохнул:
– Колдун Ирдэ. Третий Западный оазис. Он же и рассказал, как чужой песок приручить. Вы этого не можете, а мы… Другая кровь может.
– Ирдэ? Знаю такого, – кивнула матушка. – Встань.
Старик медленно встал.
– Ты! – взревел позади них Мьёл. – Порву, паскуда!
Преступник съёжился.
– Знакомый? – отступая, поинтересовалась матушка Шанэ и предупредила: – Близко не подходите. Ветер напасть может.
– Мы этого «добропорядочного» горожанина уже лет десять ищем, – подошедший Рьен ответил спокойно и вежливо, но на старика смотрел мрачно. С обещанием. – За кражи. За разбой. За изготовление запрещённых артефактов. И отдельно Мьёл за то, что при последнем задержании этот деятель едва его не утопил. И сбежал. Мы всё ломали голову, куда. По всему Северу портреты разослали. С Приграничьем связались. А про Юг-то и не подумали.
Старик зло сплюнул.
– Можно я его прям тут, а?.. – просительно зашептал Мьёл.
– Нельзя, – припечатал Рьен. – Скрутить и…
Матушка Шанэ пробормотала что-то на южном. Песчаный вихрь набросился на старика и через мгновение осел пылью, оставив на жухлой траве бесчувственное связанное тело.
– Забирайте, – она завернула и убрала в карман плаща мешочек с песком. И серьёзно посмотрела на Рьена: – А ты, сынок, решай. Кажется, он уже на утопление дел наделал, да, ещё до казней бродяг? Подумай, стоит ли упоминать нас. И можно ли объяснить все смерти в Мелкодонье… иначе. И не касаться южного колдовства вообще.
Рьен хмуро кивнул, и матушка добавила:
– Он назвал имя того, кто на Юге продал ему запретные знания о песках и казнях. У нас нет наблюдения за колдунами, но есть суд. И есть тот, кого мы называем Эмэ – духовный наставник, хранитель знаний, вершитель судеб. Я многое знаю поверхностно, а вот Эмэ знает всё. И я могу с ним связаться, чтобы попросить совета и рассказать о нарушениях. Я подожду до завтрашнего вечера. Решишь упоминать Юг – приходи к десяти вечера. Познакомишься с Эмэ лично. Не решишься… приходи в любое время. Как обычно. Просто на чай.
Она наклонилась и подобрала мешочки с чужим песком.
– А это, с твоего позволения, я заберу. Это помощники, и вам они ни к чему. Вам хватит и личных вещей убитых. Мои ребята сложили их в коридоре. Я не хочу никого неволить и запру всех в песке, пока к Призрачному причалу не запросятся. Забирай вещи. И решай.
– Спасибо вам за помощь, – Рьен склонил голову. – Подождёте, пока мы осмотримся?
– Конечно, – матушка Шанэ повернулась к причалу. – Путы продержатся шесть-семь часов, а после рассыплются. Время есть. Да и не доберусь я до своей чайной без вас.
А Мьёл уже сунулся в дом и вернулся, вытащив оттуда огрызок старого ковра с горкой самых разных вещей – перчатка, склянка с духами, огрызок бумаги, ремень от старой сумки.
– Что-то привяжем к убитым, что-то нет. Туманом рек давно следы смыло, – он искоса глянул на матушку и вдруг торопливо спросил: – Так как он убивал? Пожилую женщину? Девицу на набережной? Которая вроде как уснула и не проснулась? А?
– Помощники жизненные силы забрали, – объяснила матушка Шанэ, поглаживая один мешочек. – Достаточно первого бродягу вином напоить – обычным, но вусмерть. А потом бросить человека в мороз на улице. И метку поставить. А остальных уже первый помощник забирал. Не зря он с начала зимы убивать начал – зимние помощники самые слабые и потому самые послушные.
Мьёл вопросительно посмотрел на начальника, а тот пожал плечами и негромко сказал:
– Осмотр заканчиваем. Ты – остров, я – дом. Остальное будем решать не мы. А главы Сыскных ведомств – нашего и Мелкодонья. Как они скажут, так и будет. Наше с тобой дело – найти, объяснить и предъявить. Начали.
А матушка Шанэ остановилась на причале рядом с мастером Тьёшем, который терпеливо ждал всех, изучая звёздное небо. И явно обдумывал услышанное.
– Что скажете? – осторожно поинтересовалась матушка.
Сыскник пригладил усы и с сожалением ответил:
– Не пустят дело дальше. Скользкое, простите, больно. Ладно бы наши что-то запретное изобрели, а вот запретное южное пользовать… Об этом проще ничего не говорить. Ни в одном отчёте.
– Согласна, – она перебрала мешочки с чужим песком и с облегчением отметила: – Все уйдут. Никого не смог крепко привязать. Чистые души, быстро Призрачный причал найдут.
– Даже тот, кто силы живых забирал, убивая? – любопытно посмотрел мастер Тьёш.
– Даже. Подневольный же. Не сам хотел.
С острова донеслись голоса – сыскники, похоже, закончили и что-то живо обсуждали. Мастер Тьёш снова глянул на матушку и застенчиво попросил:
– А можно, простите… моего молодого к вам?.. Ведь если не дадут делу ход… Он же огромную работу проделал, а вроде как зазря. Расстроится. А вы о южном колдовстве расскажете, своё понимать подучите… Жалко парня. Старался ведь.
– И такой нарыв вскрыл, – согласилась матушка Шанэ. – Без него мы бы так ничего и не узнали. Конечно, можно. Приезжайте в любое время. И угощу, и расскажу. Дело-то одно делаем. Пожалуйста, помогите мне сесть в лодку. Спасибо.
Призвать своих помощников, которые по-прежнему серыми тенями рыскали по островку, – и домой. А с остальным – прав Рьен, – пусть разбираются те, кто имеет соответствующие должность и полномочия.
– И всё-таки нет, – протянула матушка, когда Рьен забежал в чайную через день на завтрак.
– Но мы заметки в архиве оставили. С пометками «Южное колдовство», «Необъяснимые случаи» и прочее. Сьят, пока нас не было, такую историю сочинил, что теперь страдает от невозможности публикации, – Рьен улыбнулся и с сожалением добавил: – С одной-то стороны, это правильно, наше незнание – это спокойная жизнь всех южан на Севере. А с другой…
– А пусть-ка он ко мне зайдёт со своей историей, – матушка Шанэ хитро прищурилась. – Если её переделать так, что всё случилось на Юге в незапамятные времена… Вам будет полезно узнать о южанах чуть больше. У нас ведь интересное колдовство. Полезное, если использовать его правильно. А вы ничегошеньки-то о нас не знаете.
– Отправлю вечером, – пообещал Рьен. – А что ваш Эмэ? Это имя? Или должность?