– Когда Жьяна вышла замуж и собралась уезжать, она всех нас спрашивала, что подарить, – мёртво заговорила Юлло. – Хотела, чтобы у нас было что-то… напоминающее. Не знаю, что другие девочки просили. А я… Серёжки мне сломанными достались – защёлки не держали. А я всё деньги жалела на починку – дорого, а заказы то есть, то нет. В общем… Я их Жьяне отдала. Она за богатого замуж вышла, в деньгах не нуждалась. И починила. Я не сразу серёжки носить начала – отталкивало что-то. Я думала, потому что не привыкла…
– …а тебя предки предупреждали, – прошептала матушка Шанэ.
– Жьяна, значит, – хмыкнул Мьёл. – Сними. Не бойся, верну потом. Когда почищу от заразы.
Рыжая глянула недоверчиво, но сняла, и простые серебристые серьги – капельки воды на коротких цепочках – легли на стол.
Колдун достал из кармана куртки склянку, слил в неё «допросный» водяной ком и забрал серёжки. А склянку поставил на стол и повернулся к матушке:
– Отдадите мастеру Рьену? Объясните? На первых двух девушках ничего колдовского не было – пойду искать. Вдруг дома осталось, вдруг сами сняли. И Приграничное ведомство насчёт Жьяны тряхну – наверняка она здесь. А ты, – он строго посмотрел на несчастную Юлло, – в ведомство пойдёшь. С матушкой. Там ты в безопасности.
– Всё сделаю, – пообещала матушка Шанэ. – Беги, сынок. И если тебя что-то за штанину прихватит и подтолкнёт, не пугайся. А иди куда укажут.
Мьёл убежал, а матушка подсела к Юлло и тепло сказала:
– Чай пей, дочка. Никуда я тебя сейчас не потащу. Напейся чаю, успокойся, прими… А после пойдём. Прав парень, в Сыскном тебя никакой колдун не достанет. Ну и лекари, если хочешь, посмотрят.
Девушка допила чай и тихо спросила:
– Как?.. Когда?.. Я слышала, южные люди призраков видят… Они к вам пришли, да?..
– Да, – подтвердила матушка. – Видим. А мой дар призывает лишь убитых. Они обе пришли. Ночью, ещё до полуночи. Призраками дождя. Прошлой ночью Арро. За три дня до неё – Кьётра. Уверена, что готова всё услышать?
Юлло решительно кивнула.
Когда они пришли в Сыскное ведомство, уже стемнело. И Рьен как раз заканчивал допрос Тимэ – заплаканной черноволосой и черноглазой южанки. На столе между ними крутился водяной клубок, стояли пустые склянки и лежала тонкая цепочка браслета.
– Матушка, вы вовремя, – Рьен встал и цепко глянул на Юлло. – Мьёл давно отписался, я вас уже час жду. Всё в порядке?
– Конечно, – матушка сняла капюшон. – Извини, сынок. Иногда сначала человека надо успокоить.
А подруги, напряжённо переглянувшись, бросились друг к другу.
– Это Жьяна, знаешь?..
– А я знала, что колдовство, мне один дух сказал…
– А что ж молчала?
– Не могла найти, ну не умею – не научилась!
– И тоже голова?..
– С ума сходила от боли.
– И я.
Пока они перешёптывались, матушка Шанэ отдала склянку с допросом Юлло и мягко спросила:
– Я ещё нужна?
– Если хотите, оставайтесь, если нет – то нет, – улыбнулся Рьен.
– Мне свечу пора зажигать, – матушка поймала любопытно-настороженный взгляд девушки-южанки и подмигнула: – Призраков видишь? И ничего не умеешь? Приходи учиться. Чайная на Третьем острове. Спросишь матушку Шанэ. И бесплатно, дочка. Может быть, именно ты однажды сменишь меня на посту.
Она ушла, а Рьен указал девушкам на кресла, вскрыл свежее письмо, прочитал и нахмурился. «Дождинки» все не местные – даже не северные. Приграничные, что, впрочем, неудивительно. И ничего не дают, кроме возможности вернуть камни владельцу. Если, конечно, он ещё жив.
– Садитесь. Продолжим. «Дождинки» у вас есть?
– Нет, – ответили они дружно.
– Но у Жьяны их много было, – неожиданно добавила Тимэ. – Вернее, у её мужа. Жьяна хвасталась, что он их собирает. Увлечение у него такое.
– Значит, это она мебель ругательствами и угрозами портила, – задумчиво кивнул Рьен. – Кто-нибудь из вас их видел? Под стульями? Под кроватями?
Девушки переглянулись, и Юлло осторожно ответила:
– Я видела. Но я думала… К нам же постоянно шестую подселить хотели. А мы бунтовали. Иногда… доводили новенькую, чтобы сама сбежала. И я думала, они писали – обиженные.
А Тимэ вдруг горько спросила:
– За что, мастер?..
Рьен достал из папки портрет Жьяны – широкое лицо, крупный нос картошкой, редкие светлые волосы – и показал его девушкам.
– Зависть, думаю. Вы красавицы, а она не очень. У вас у всех дар – Кьётра отлично шила, Арро пела…
– …у меня всё растёт, – прошептала Юлло, – а Тимэ с духами обещается.
– А Жьяна?
– Вообще она умная, – заметила Тимэ. – В уме за минуту такие задачки решала, которые мы за час и все вместе решить не могли. И запоминала она всё сразу. Мы часами зубрили и северную поэзию, и историю, а она глянула раз на текст и потом дословно пересказывает.
– И нашла ли она применение своему уму? – уточнил Рьен.
– Нет, – признала Юлло. – Она металась из училища в училище. Могла себе позволить – ей мать домик оставила и немного денег. Но Жьяна так и не доучилась, – и посмотрела взволнованно: – Вы её найдёте?..
– Найдём. Не сомневайтесь. Даже если она в Приграничье сбежит или на Юг. У нас со всеми Сыскными ведомствами связи крепкие. Но вряд ли она сбежит. Дело-то не закончила. А мы, раз не разобрались в смерти Кьётры сразу, вероятно, тоже «курицы тупые».
Он проколол пером склянку с допросом Юлло:
– Давайте-ка вместе посмотрим. И я нужное узнаю, и вы, может быть, ещё что-нибудь вспомните.
На допросе Жьяна вела себя развязно и деталями делилась охотно:
– Ну, убила, да. Нет, к вам не подкидывала, это они сами. А вы не поняли? Мы вообще-то дома всё делали. Это всё проклятые души в камнях. Жаль, сразу не поняла… Да я их всегда ненавидела, этих куриц тупых. Дважды два на бумажке посчитать не могли. Почему дружила? Это не дружба, мастер, это трезвый расчёт. Сначала ко мне Кьётра прибилась – красивая, а сама дура дурой. Но её любили за смазливость, подкармливали, вкусностей больше других давали. Я за неё уроки делала, а она со мной сладостями делилась. Так и… подружились. Потом – Арро. Эту рыжую из-за голоса боялись. Её кто-то раз обидел, так она песню сочинила – обидчик прыгает и ломает ноги. Только спела – слышим вой в коридоре. Да, представляете, сломал. Очень полезная девка. От неё все шарахались после этого случая, кроме меня. И она так была благодарна за дружбу! Потом – Юлло. Эта вечно в земле возилась, ходила чумазая. Но тоже было в ней что-то… необычное. В общем, за компанию взяла. А Тимэ много полезного о Юге знала. Она рассказала про призраков, «Приюты души» и много чего ещё.
Рьен не успел задать ни одного вопроса – слова лились из Жьяны бесконечными потоком. Будто она заранее всё отрепетировала. И будто давно хотела поделиться.
– Я не думала убивать, нет, мастер. Я не для того их собирала. А чтобы потом, во взрослой жизни, проще было. Если есть дар, то всегда будут деньги. И они хорошо устроились, все четверо. Хотя я всё равно их переплюнула, – она хихикнула. – Думаете, что во мне муж нашёл? А ничего, я умею смотреть в зеркало честно. И амулеты делать. Мне полгода на колдовском хватило проучиться, чтобы всё освоить – от простого до сложного, от разрешённого до запретного. Я потому и училища меняла – я их пятилетнюю программу за полгода осваивала. И мужу своему будущему просто амулетик подарила – на удачу, ага. Так через неделю он ко мне чёрный от любви приполз – жить, мол, без тебя не могу. А потом…
Жьяна нехорошо ухмыльнулась:
– Перед продажей материного дома я нашла письмо. Оказывается, она была ещё страшнее меня, но так хотела ребёнка, что забеременела от слабоумного соседа. Другие на неё даже пьяные не зарились. Кстати, это папаша мне помогал – у него одна извилина, всё готов делать, только скажи и дай вкусняшку. Я ему амулет сплела, чтобы речь наладить, чтоб за умного сошёл – отличный помощник получился. И даже искать его не пришлось – он так и жил по соседству со своей старой мамашей. А ненормальность-то по роду пошла. Головные боли и всё такое. Мне несколько лекарей прямо сказали – я доживу лет до двадцати, а потом ага.
Её глаза стали холодными от ненависти. Рьен поёжился и пожалел, что не может прервать допрос и уйти, чтобы не видеть это… существо.
– И я подумала – почему я? Почему я, мастер, должна подыхать, когда у меня всё только начинается? Свободная жизнь, красивый и богатый муж… Почему? Почему все эти тупые курицы будут жить и радоваться, а я превращусь в овощ или сдохну? Нет, сказала я себе, одна я не уйду. Нет, заберу с собой всех подружек, вот как прикормила – так и заберу. Кьётра, Арро… А до остальных папаша доберётся. Я не успела – он закончит. С помощью нужного амулета папаша план действий вызубрил сразу.
Рьен повернулся и махнул рукой. Часть стены стала прозрачной, являя два заплаканных, шокированных лица – Юлло и Тимэ.
– Не доберётся, – спокойно сказал Рьен. – Девушки дали прекрасное описание внешности, и в регистрации данные твоего отца за час нашли. Он утонул при попытке к бегству, причём без нашей помощи. Почуял, что за ним идут, и сам сиганул в ближайшую реку. Труп у нас. Показать?
Глаза Жьяны вытаращились, на бледном лице застыл оскал.
– А меня ты, мастер, не утопишь. Я больная, а с больной каков спрос? – и она засмеялась. – По закону нельзя, я знаю. В лечебнице мне место. Вызывай, они меня быстро невменяемой признают.
– Ты не невменяемая, – Рьен закрыл папку с бумагами. – Ты одержимая. Сумасшедшие же как убивают? Случайно, внезапно, чем придётся. Они не будут строить сложные планы мести и плести интриги, почти год мучить и доводить до самоубийства. И помощники им тоже не нужны. Они просто убьют. А тебя просто казнят. Без лекарских исследований и сомнений.
Жьяна ничего не сказала – опустила глаза и напряжённо застыла, точно обратившись в камень.
Рьен вышел из допросной, закрыл дверь, внимательно посмотрел на заплаканных подруг и тихо сказал: